— Ты мог бы просто доверять мне.

— Открой дверь. Неудобно так разговаривать. Да еще и соседи могут выйти.

Настя открывает дверь, но внутрь не пускает.

— Насть, ну чего ты как маленькая? — Я пытаюсь войти в квартиру. Она не пускает. Но потом все же открывает дверь. Я захожу и сразу иду в кухню.

— Альберт, давай не будем ничего усложнять. Я не хочу и не могу тебя видеть. Отстань от меня. Может быть позже. И разговор этот ни к чему не приведет.

— Ты — моя жена, и должна жить со мной.

— Ммм, — протягивает она, — вспомнил, наконец, что я существую.

— Я и не забывал никогда.

— В общем все, собирай вещи и поехали домой.

— Никуда я с тобой не поеду.

— Поедешь, — начинаю я злиться. — Не выводи меня из себя. Я не потерплю, чтобы моя жена жила неизвестно где.

— А отсутствие мужа в доме ты видимо хорошо переносишь.

— Я же говорил, это сложный период был, сейчас все по-другому.

Я хожу по квартире, собираю ее вещи.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь собрать вещи.

— Я никуда с тобой не поеду.

— Дорогая, ты наверное не понимаешь. Я тебя не спрашиваю: поедешь ты или нет. Я приехал за тобой и отсюда мы уйдем вместе.

— Нет!

Она бросается на меня, пытаясь отобрать сумку. Но я сильнее, поэтому отталкиваю ее и продолжаю свое дело. Она хватает телефон, хочет кому-то позвонить, но я успеваю вырвать его из рук.

— Уж не Пете ты собралась звонить?

— Причем здесь он? — удивляется она.

— Больно часто вы оказываетесь рядом.

— Случайность.

— Не думаю.

— Это твои проблемы.

Она пытается скрыться в комнате, но я хватаю ее за руку и тащу в коридор.

— Все, мое терпение лопнуло. Обувайся и поехали.

Я выталкиваю ее в коридор, крепко держа за руку. Подталкиваю вперед.

— Отпусти, мне больно.

На улице запихиваю в машину и резко выезжаю со двора. Она начинает истерить, бить меня руками.

— Будешь орать, я тебя привяжу здесь.

Она успокаивается, но всю дорогу молчит.

— Что ты хочешь?

— Вернуть нашу семью. И все.

— У нас давно нет семьи. Детей ты не хочешь, на работе задерживаешься. Может, это все не просто так?

— Ты на что намекаешь?

— Может, ты завел себе какую-нибудь соплячку?

— Никого я не завел. Выбрось эти мысли из головы.

Подъехав к нашему дому, я также с силой завожу ее в квартиру.

— Вот теперь ты останешься здесь!

Она бросается на меня с кулаками. Я же легко отталкиваю ее. Она падает на кровать.

— Какой же ты поддонок. Затащил меня сюда силой и думаешь, что у нас получится вернуть нормальные отношения? Нет! Нет! И еще раз нет

Она кричит мне это в лицо. Я смотрю в ее глаза, и мне кажется, они полны какой-то ненависти. И когда ее любовь успела перерасти в такой негатив?

— Ты останешься здесь и точка.

Она снова пытается броситься на меня. Но хватается руками за стену и останавливается. Бледнеет и теряет сознание.

Я пугаюсь. Что это? Пытаюсь привести в чувства, но бесполезно. Взываю скорую. Они приезжают быстро.

Врач осматривает ее, я жду в соседней комнате. Неужели мои действия так на нее повлияли? Надо быть аккуратнее. Врач выходит из комнаты, держа в руках небольшой лист бумаги.

— Это необходимо пропить.

— А что с ней?

— В ее положении нужно исключить любые нервные перегрузки.

— В каком положении? — не понимаю я.

— Вы разве не в курсе? — удивляется врач.

— В курсе чего?

— Ваша жена ждет ребенка.

— Что? — не верю я собственным ушам. — Какого ребенка?

— Вам виднее. Но ваша жена беременна.

— Не может быть, — эта новость повергает меня в шок. Как? Как такое могло получиться? Ведь я всегда предохраняюсь.

— Вот вам список витаминов, которые нужно пропить. До свидания.

Врач уходит, я закрываю дверь и растеряно стою посреди коридора.

Это какой-то кошмар!

Я плохо понимаю, что происходит. Как такое могло случится? Паши больше нет. Не смотря ни на что, он был моим другом и помощником. Теперь я совсем одна.

Но ничего. Я справлюсь.

Сижу в больнице, возле палаты, где совсем недавно Паша ещё боролся за свою жизнь. Но в этой схватке вынужден был проиграть.

— Девушка, вы родственница Павла Шумелова? — спросил человек в белом халате.

— Нет, я просто друг.

— Нам нужно кому-то отдать тело.

— У него нет родни. Только я.

— Заберёте?

— Да, конечно.

Теперь нужно заниматься похоронами. И держать это в тайне от Альберта. Ему не объяснишь, зачем мне это надо.

Надеюсь, что полиция найдет этих ублюдков.

Я возвращаюсь домой. Чувствую как очередная волна ненависти накрывает меня. Теперь ещё и Паша пострадал из-за них.

Этого я точно не смогу простить. А значит дальше придется действовать активнее.

От очередной встречи с Бертом я отказываюсь. Ссылаюсь на плохое самочувствие. Видеть его вообще не хочу.

С каждым разом он становится все противнее и противнее мне.

Но я беру себя в руки. Дело надо довести до конца.

Меня ещё ждёт очередное путешествие в Ярик.

Рабочий день в редакции проходит спокойно. Я сдаю очередную статью. И начинаю готовиться к похоронам. Они назначены на следующий день.

Завтра утром тело отвезут в прощальный зал. Проведут панихиду. И я отправлю его в последний путь. Попрощаться с ним никто не придет. Хотя я позвонила нескольким его знакомым в Ярославле.

Почему все так? Эта мысль не даёт мне покоя. Может, нужно остановиться? И это знак? Такой жуткий, но знак? Или стоит идти до конца?

Постоянно думаю об этом. Но пока никакого четкого решения нет.

Выйдя из редакции, обнаруживаю возле входа Антона. Что он здесь делает?

— Ну, здравствуй, — подойдя к нему здороваясь.

— Привет. Ты не рада меня видеть?

— Какое это имеет значение?

— Алина, давай поговорим.

— О чем?

— Хотя бы о нас.

— Антон, никаких нас нет. Мы закончились в восемнадцать лет.

— И все же, предлагаю посидеть в кафе.

Я смотрю на него и думаю, хоть и прошло столько лет, а он вообще не изменился. Такой же упрямый.

— Поехали.

В кафе он заказывает мое любимое блюдо. Надо же помнит.

— И о чем нам нужно поговорить?

— Ты стала другой, — замечает он с какой-то ноткой грусти. — Жёсткая и холодная.

— Я всегда такой была. А если тебе кажется по-другому, то это всего лишь твоя иллюзия.

— Я хочу, чтобы ты меня простила.

— Я же говорила, что все в прошлом. Меня эта тема больше не волнует.

— Тогда может быть, мы попробуем начать сначала?

— Нет, — твердо заявляю я.

— Почему? У тебя кто-то есть?

— Нет.

— Ты меня разлюбила?

— Антон, я больше никогда не смогу испытывать подобные чувства. Ни к тебе, ни к кому-либо другому.

— Почему? Чего ты боишься?

— Ничего. Просто нет и все.

— Алина, не надо хоронить себя раньше времени.

— Кстати, насчёт похорон. Завтра в 11 пройдет панихида по Павлу. Придёшь?

— Он умер? — удивляется Антон. — Когда? Что случилось?

— Сбила машина. На днях.

— Конечно, приду.

— Вот и договорились.

Следующее утро проходит тихо и мрачно. Даже погода решила соответствовать печальному событию. Шел дождь.

Мы с Антоном стояли в прощальном зале. И смотрели на Павла. Он словно спал. Казалось, дотронься до него и он проснется. Мне так хочется, чтобы это был сон. Но, увы, это явь.

Приехали несколько человек из Ярославля. Мы перебрасываемся словами. И вскоре едем на кладбище.

Почти всю дорогу я молчу. Разговаривать не хочется. Просто смотрю на стекающие капли по стеклу. Плачет природа. Но не плачу я.

До сих пор я не проронила ни слезинки. Мне очень грустно от того, что Паши больше нет. Но и слез моих тоже нет.

Мы кладём цветы на его могилу и продолжаем стоять. Антон обнимает меня за плечи. Остальные тихо перешептываются.