Король обвёл взглядом притихших гостей.

— Имею честь представить всем вам верховного коррехидора Кленфилда, четвёртого сына Дубового клана, сэра Вилохэда Окку и его коронера — чародейку на службе Кленовой короны Эрику Таками. Я наделяю этих двоих всеми полномочиями по расследованию, что означает невозбранность перемещения и право вхождения в любые помещения Каэ-доно, включая мои личные покои и покои леди Камирэ, — монарх сделал паузу, дабы его подданные в полной мере смогли проникнуться его словами, а затем продолжил, — сэр Вилохэд и леди Эрика от моего имени и по поручению вправе задавать любые вопросы, кои сочтут необходимыми по ходу следствия. Госпожа Тиба будет помещена под охрану в одной из гостевых комнат, а по поводу подготовки к погребению господина Буны мною будут даны отдельные распоряжения. Граф, вас устроит библиотека в качестве временного штаба?

— Вполне, — чуть наклонил голову коррехидор, — благодарю за заботу.

— Главы кланов, без промедления проследуйте в мой кабинет, я намерен провести Совет кланов, — продолжал король, — жду также господина коррехидора и его невесту. Вы пригашаетесь как представители моей службы дневной безопасности и ночного покоя, поскольку дело имеет не только политический, но и криминальный подтекст. Госпожа герцогиня, — он повернулся к матери Вила, леди Мирай, это не приказ, но моя личная просьба. Сопроводите леди Камирэ в её покои и побудьте с ней, как супруга главы Совета кланов.

— Почту за честь, ваше величество, — ответила та и поклонилась, — я сама собиралась попросить леди Камирэ оказать мне такую честь.

— Уведите арестантку, — бросил король и дал знак начальнику королевской гвардии.

Мужчина в форме, ждавший в дверях, приблизился к пребывающей в глубокой прострации девушке на полу, обнажил меч, несколько театрально направил его в её сторону и произнёс каркающим голосом:

— Госпожа Тиба, вы арестованы по обвинению в покушении на убийство леди Камирэ и в преднамеренном убийстве дайнагона его королевского величества Кестера Буны. Извольте встать на ноги и следовать за мной.

Эдаби Тиба, продолжавшая сидеть на полу, подняла удивлённые глаза на подошедших солдат, её правая рука всё ещё судорожно сжимала шпильку для волос с пышным цветком магнолии. Вдруг девушка вскрикнула, словно от внезапной боли, карие глаза закатились, и она рухнула.

— Какая незадача, — брезгливо проговорил король, — приведите её в сознание.

Начальник гвардии наклонился и отвесил девушке несколько звонких пощёчин. Голова её мотнулась из стороны в сторону, но ничего не происходило. Обморок продолжал оставаться глубоким.

Ни дополнительные пощёчины, ни встряхивание за плечи не произвели ровным счётом никакого эффекта.

— Отнесите её к моему лейб-медику, — проговорил король Элиас, кривясь от досады, — пусть он осмотрит преступницу. Мы должны быть уверены, что она не прибегла к какой-нибудь хитрой уловке, дабы избежать заслуженной кары.

Один из солдат легко подхватил арестантку и вынес из зала, а на полу возле трупа дайнагона продолжала лежать вторая красивая шпилька для волос.

Король направился к выходу, следом за ним потянулись главы кланов.

— И ещё, — проговорил он уже в дверях, — я запрещаю сегодня кому-либо ложиться спать, пока господин коррехидор не допросит вас. Ужин подадут в комнаты. Грай!

Мажордом, старавшийся не пропустить ни единого слова или события из того, что происходило в зале, шагнул вперёд.

— Всегда к вашим услугам, ваше величество.

— Проинструктируйте обслугу и обеспечьте, чтобы наши гости не нуждались абсолютно ни в чём.

Грай поклонился.

— На Совете кланов ведите себя точно также, как на докладе в Кленовом дворце, — вполголоса инструктировал чародейку Вил, пока они шли по коридору, — присутствие женщины, да ещё и не древесно-рождённой, вообще нарушение правил, и не факт, что все главы спокойно восприняли решение короля. Так что только отвечайте, при этом отвечать нужно коротко, уважительно и избегать оборотов речи, подчёркивающих, что вы высказываете собственное мнение.

— Это как, осмелюсь поинтересоваться? — спросила Рика, ей подобные условности казались неуместными, раз дело касалось расследования убийства, — чьё же мнение, по-вашему, я должна высказывать?

— Естественно, своё. Просто избегайте формулировок: «я точно знаю», «я уверена», «как всем известно». Так будет правильно.

Чародейка хотела было развёрнуто высказаться по поводу устаревших обычаев, которые отнюдь не идут на пользу никому, но они уже нагоняли осанистых мужчин, что, негромко переговариваясь, шли впереди по коридору. Рике пришлось промолчать.

Кабинет короля Элиаса в охотничьем замке мало отличался от его кабинета в столице. Разве что обстановка была поскромнее, да ещё кто-то уже озаботился и расставил в большой комнате стулья, на которых не преминули разместиться главы самых влиятельных в Артании знатных родов. Тем паче, что все они имели привилегию сидеть в присутствии когда-то императора, а теперь — короля. Вилохэд устроился в самых дальних рядах, практически рядом с дверью.

Король сидел за своим письменным столом, на котором царил идеальный порядок, и раскуривал трубу.

— Присоединяйтесь, господа, — проговорил он, встретив несколько удивлённых взглядов, — нынешняя ситуация может вполне считаться извинительной, я разрешаю курить в моём кабинете. Итак, — он обвёл присутствующих внимательным взглядом, — мы с вами попали в препаршивейшее положение, ибо только наивные глупцы верят в нападение убийцы-одиночки. Как правило за таким скрывается политический заговор. Удар смертельной шпильки был направлен не только и не столько на мою невесту, он был направлен против меня. Что вы, господин Кабуси можете сказать нам по поводу столь странного поведения члена вашего клана. Ведь я не ошибаюсь, госпожа Тиба принадлежит к клану Магнолии?

Главой клана Магнолии оказался отец бывшей возлюбленной Вилохэда, Сондры, совсем недавно навязывавшейся чародейке в подруги. Он сидел в одном из трёх кресел, что были в кабинете. Во втором по правую руку короля сидел сэр Гевин, а третье занял незнакомый Рике пожилой господин с копной светло-русых волос, характерных для представителей Соснового клана.

— Ваше величество, — с чувством воскликнул господин Кабуси, неловко дёрнув шеей, словно всю ночь проспал в неудобной позе, — я раздавлен. Все присутствующие знают, что я совсем недавно занял место главы своего клана после кончины моего незабвенного отца, сэра Джо́зри, и вот теперь на наш клан, издревле славившимся благородством и высокой нравственностью его представителей, упало пятно ужасающего позора, смыть которое я могу лишь только собственной кровью. Прошу ваше величество предоставить мне честь ритуального самоубийства!

— Маркиз Кабуси, — поморщился монарх, — не отягощайте и без того неприятную ситуацию драматичным заламыванием рук и посыпанием головы пеплом. Последнее, что нужно Артании, мне и Совету кланов в данный момент, так это ваша смерть. Если вы виновны, я сам вас казню. А пока будьте древесно-рождённым, примите свою судьбу с честью, возьмите себя в руки и расскажите, что вам известно о преступнице.

Сэр А́нгус судорожно сглотнул, чародейке со своего места он был виден в три четверти, и она обратила внимание на крепко сцепленные за спиной руки.

— Я, — беспомощно произнёс он, — я…

— Кто-нибудь, налейте ему бренди! — велел король.

Бренди было налито и выпито. После чего новоиспечённый глава клана Магнолии поведал крохи информации о придворной даме, осмелившейся поднять руку на свою госпожу. Тиба Эдаби происходила из хорошей, но несколько обедневшей семьи. Супруга сэра Ангуса, составила протекцию при дворе для подающей надежды и прекрасно образованной девушки. По словам маркизы Кабуси госпожа Тиба обладала спокойным нравом, прекрасно вышивала на пяльцах и увлекалась рисованием акварелей. На этом знания главы клана Магнолии о молодой перспективной девице, оказавшейся на поверку преступницей, заканчивались.