— И вы в вашем, уже отнюдь не юношеском, возрасте повелись на бабские подначки: докажи, насколько сильно ты меня любишь? — изумилась чародейка, — готовы были рисковать своей жизнью? Убить незнакомого вам человека и всё из-за любви!?

— Не совсем, — скривился чародей, — мне сорок четыре года. Согласитесь, не самый подходящий возраст для пылкого возлюбленного. Дави, леди Буна, обещала мне брачный союз и титул.

— Что? — воскликнул король, — вы поверили, будто ваша любовница выйдет за вас замуж, лишив тем самым своего сына права встать во главе Букового клана? Боги, каких наивных дураков нынче обучают в Академии. Она могла пообещать вам Луну с неба, а потом выставить вон. Или предложить подождать лек эдак мна-дцать, чтобы проверить чувства.

— Возможно, я и легковерен, ваше величество, — наклонил голову Мицура, разговор был для него явно неприятным, — но не настолько. Чтобы не оказаться в дураках и не стать легковерным простачком, которого обвели вокруг пальца, я взял с неё клятву Разорванного сердца.

— Это что ещё за ерунда? — это воскликнул уже отец Вила со своим привычным громким смехом, — клятва женщины — смешно! На самую чуточку больше, чем ничего! Да в постели она вам и не в таком поклянётся!

— Сэр Гевин, — осторожно вмешалась чародейка, — если господин Мицура говорит нам правду, то леди Буна попала в весьма щекотливую ситуацию. Разорванное сердце — магическая клятва. Если человек не исполняет обещанного, а сроки и условия строго определены, то через месяц он умирает от разрыва сердца. Не представляю, как вам удалось склонить леди Буну дать вам её, — девушка посмотрела прямо в круглые карие глаза чародея.

— Она не знала, — скривился тот, — мне не составило труда использовать вместо амулета украшение разделённого сердца, его так любят влюблённые. Иронично, но прекрасно подошло.

— И прагматичная маркиза согласилась покляться на крови?

— Мы выпили и обсудили детали убийства, — дёрнул бровью Мицура, — и после страстных объятий я подарил ей украшение. Заявил при этом, что капли нашей крови, смешанные на серебряном сердце, символизируют неизменность и силу наших чувств. Она первая продырявила себе палец. Я последовал её примеру, спросив, как бы вскользь, не передумает ли она потом насчёт брачного союза. Давина усмехнулась и сказала, что она выйдет за меня, могу не сомневаться. Как только Эйса вступит в должность главы клана, мне оставалось подождать пять лет. Таким образом, клятва Разорванного сердца была принесена по всем правилам, а я, наконец, получал возможность избавиться от низкого происхождения, которым меня наказала судьба и перестать работать.

— Кто предложил идею убийства? — спросил Вил.

— Давина. Я даже не знал, что у вас тут такие празднества происходят, — Мицура вздохнул, — она сказала, что среди придворных дам леди Камирэ имеется одна особа, неравнодушная к сладостям весьма сомнительного толка, и спросила, не знаю ли я случайно, как заставить человека подчиняться чужой воле. Естественно, ничего подобного на тот момент я не знал, но пообещал выяснить. План Дави был настолько прост и ясен, что у меня даже не возникло опасений: территория замка под действием сильнейших подавляющих магию амулетов в Артании, значит магию исключат из расследования с самого начала. Деваха, что любит металлические шпильки для волос и конфеты с маринованными водорослями, останется единственной и очевидной подозреваемой. К тому же, если бы она съела побольше конфет, то скончалась бы на месте, что по клинической картине приписали бы сердечному приступу на фоне пережитого волнения и стресса. Оставалось лишь найти нужное заклятие, заключить его в экзотическую начинку и воспользоваться привычкой неудачливого ухажёра снабжать зазнобу любимым лакомством. Вид и марку которого Дави выяснила без труда, она же и написала поддельное рекомендательное письмо. Я привёз конфеты, около одиннадцати часов положил их возле двери дамы и принялся ждать вечера. Давина решила на всякий случай поговорить ещё раз со свёкром, привезя Эйсу. Парень должен был каяться и вымаливать прощение. Если бы дед смягчился, я не стал бы активировать заклятие (а вторая, командная его часть, была проглочена мною в капсуле из желатина за час до назначенного срока), и ничего бы ровным счётом не произошло. Меня это устраивало куда больше: ведь клятва Разорванного сердца была принесена, а значит шанс войти в семью Буна имелся стопроцентный.

— Да что такое творит артанская знать!? — вскричал король, — один извращениями пробавляется, другая кровавые клятвы раздаёт налево и направо. Добро бы, завела любовника из древесно-рождённых. Это нормально, никто и не ждёт от вдовы, что она станет хранить верность умершему супругу. Но делай всё это без нарушения приличий, и уж тем паче не с амулетчиками! Велите доставить сюда обоих любителей острых любовных ощущений!

Минут через десять, за время которых Рика выясняла у Мицуры какие именно чары подчинения он использовал и как заключил их в начинку конфет, появилась рассерженная леди Буна в сопровождении заспанного сыночка и капитана королевской гвардии.

— Я не понимаю, ваше величество, доколе в Каэ-доно будут продолжаться сии ночные бесчинства! — воскликнула она после формального поклона, — мало того, что наш клан стал жертвой жестокого убийства, так ещё и нам же не дают поспать и пары часов.

Рику удивило самообладание женщины: она даже не взглянула в сторону своего любовника, сидящего со скованными руками посреди комнаты на стуле. Зато Эйса буквально уставился на Мицуру, словно не верил собственным глазам.

— Леди Давина, — сказал король весьма неприязненным тоном, — вы забываетесь! В замке произошло убийство, и вы имеете к нему самое прямое отношение.

— Правда? — картинно удивилась женщина, плотнее запахиваясь в домашнее платье из тяжёлого серого шёлка, — видимо, это я выхватила шпильку из причёски госпожи Тибы и накинулась на вашу невесту, а потом ткнула второй шпилькой в глаз бедному незабвенному дедушке моего сына? Если это всё, что ваше величество желало мне сказать, я прошу разрешение покинуть высокое собрание.

— Нет, — покачал головой монарх, — вы не набрасывались со шпильками на кого бы то ни было, вы сделали гораздо хуже: вместе с господином Мицурой Андо вы заставили другого человека сделать это за вас.

— С кем, с кем? — леди Давина очень натурально изобразила удивление, — я впервые слышу данное имя. И, поскольку посреди вашего кабинета сидит некий мужчина со скованными руками, думаю он и есть этот самый Дицура? Кицура? А, не важно: ибо я вижу его впервые. Я не разговариваю и не имею завожу отношений со слугами. Уж извините меня за столь въевшуюся в привычки рафинированность. Да и само ваше предположение абсурдно: у меня были прекрасные отношения с сэром Кестером, безоблачные, добрые. С чего бы желать смерти этому достойному мужу?

— Дави, — устало бросил чародей, почесав бровь, — им всё известно: и про скандал в школе, и про конфеты, и про клятву.

— Известно? — взвилась леди Давина, мгновенно растеряв всю свою аристократическую надменность, — ты предал нас! Я так и знала, что ты, Андо, слабак и дурак! Ведь тебе светит петля, поскольку поднял руку на древесно-рождённого лорда и главу клана. Господин коррехидор, — она резко повернулась в сторону Вила, — я желаю сделать официальное заявление.

— Извольте, — ответил тот.

— Господин Мицура Андо, присутствующий здесь, хитростью втёрся ко мне в доверие, обольстил, и, угрожая разглашением нашей позорной во всех отношениях связи выудил из меня информацию о леди Тибе Эдаби, молодом человеке, претендующем на руку и сердце первой придворной дамы, а также необычных вкусовых предпочтениях последней. Для какой цели Мицура проделал всё это, мне неведомо, — она расправила плечи и сделала глубокий вдох, — сегодня постыдный инцидент в Школе Серого камня был полностью разрешён, сэр Кестер простил нашего несчастного оступившегося мальчика, а что творил лакей и для каких целей меня не касается.

— Вероятно, тем же шантажом он вынудил вас написать ему рекомендательное письмо? — спросил Вил, — чтобы ему проще было проникнуть в Каэ-доно под видом слуги?