Коррехидор отпустил мажордома с миром, позволив заняться собственными делами.

— И кто из двоих более всего похож на вора? — спросил Вил, — ибо племянника госпожи Слейн я с чистой совестью могу вычеркнуть из списка подозреваемых. Во-первых, люди подобные нашему белокурому знакомцу, не способны к сложной самостоятельной деятельности, вернее, они способны, но в весьма узких рамках. Снабдить его подробными инструкциями, что ему надлежит сделать, и в какой именно момент времени, довольно сложно, да и результат окажется весьма занятным.

— Вижу, у вас имеется подобный опыт, — пробормотала себе под нос чародейка.

— У меня за спиной имеется целый семестр психологии, — ответил коррехидор, сделавший вид, что попросту не заметил издёвки, — и нас водили на экскурсию в Дом призрения для душевнобольных. Хотя, соглашусь с вам, наличие подобного типа в Каэ-доно во время торжеств, вопиющие нарушение правил. Итак, у нас осталось двое подозреваемых. Из их спокойного поведения я могу сделать вывод, что украденное было припрятано, ибо ни один из них не опасался личного досмотра. Давайте поставим себя на место преступника. Куда вы бы спрятали пистолет и сапфиры?

— В самом замке можно спрятать только в своих вещах, чтобы незаметно вынести завтра утром, — рассуждала Рика, — оставлять где-то ещё — бессмысленно, ведь ни один из нанятых слуг не сможет потом вернуться сюда. Конечно, можно специально позабыть какую-то вещицу, а потом слёзно попросить пустить его забрать забытое, но не факт, что подобная уловка сработает. Значит, будем считать, путь в Каэ-доно для вора заказан, к тому же возвращение сразу навлечёт подозрение. Наш вор явно глупостью не страдает, поэтому на его месте я бы спрятала краденное где-нибудь снаружи.

— Вокруг замка полно постов королевской гвардии, — с сомнением заметил Вилохэд, — если кто-то из слуг выйдет из замка и примется искать укромное место, а потом прятать там что-то, большие шансы привлечь внимание охраны.

— Если просто так слоняться по саду, то да, — ответила Рика и в её зелёных глазах сверкнул знакомый коррехидору огонёк, как бывало всегда, когда у девушки имелся наготове ответ, — вот, если замаскировать нестандартные действия привычными, которые не только не вызывают подозрений, или деяния, что происходили множество раз, то они могут выпасть из внимания в силу своей повторяемости и безобидности!

— Вы говорите о курении? — воскликнул Вил.

— Да! Представьте: наш вор, спрятав под весьма просторной форменной курткой свои трофеи, выходит в сад с самым обыденным желанием выкурить папиросу и не нарушать запретов, какие тут установила леди Камирэ, на дух не переносящая запаха табачного дыма. Он по дороге сюда заранее приглядел уже местечко, где можно схоронить краденное, подходит к месту, курит, выжидает подходящего момента и прячет пакет практически на глазах у всех, тогда как бдительность гвардейцев усыплена обыденностью происходящего.

— Верно, — подхватил коррехидор, — я представляю, как стою на посту, а мимо меня время от времени выходят разные личности, курят и уходят назад. Только вот какое место в ухоженном королевском парке может подойти для тайника? Вряд ли вор беспрепятственно мог добраться до беседки или грота.

Чародейка задумалась, пытаясь воссоздать в памяти образ подъездной аллеи, обсаженной вековыми деревьями, белеющие вдали беседки и замёрзший пруд. Однако, ничего подходящего для тайника ей так и не вспомнилось.

— Даже не знаю, — покачала она головой, — вообще никаких мыслей. А почему бы вору не спрятать краденое в своих личных вещах? Не думаю, что слуг принято досматривать на выходе. Кстати, — зелёные глаза чародейки загорелись интересом, — дурачок упоминал об объёмистой сумке длинноволосого Мидори. Помните? Тот ещё обещал оттузить парня, если Даниро примется совать свой нос, куда не надо?

— Отличная мысль, — похвалил Вил, — давайте взглянем на знаменитую ковровую сумку.

Очень скоро они в сопровождении мажордома оказались в помещении, где слугам было дозволено оставить свои вещи и переодеться в кленовую форму. Естественно, интересовали их вещи мужчин. Ковровая сумка, а точнее будет сказать, вместительный саквояж для путешествий, нашёлся легко. Он коротал время возле вполне себе неплохого пальто благородного серого цвета. Сверху на пальто был накинут пушистый серый же шарф, а в карманах обнаружились замшевые перчатки в тон.

— А у господина Кая Мидори неплохой вкус, — заметил коррехидор, возвращая перчатки в карманы, — да и денежки у него водятся. Видно, не так уж плохо живётся в наши дни переписчикам в столице.

Рика кивнула, в этот момент она как раз приступала к осмотру содержимого коврового саквояжа. Внутри она обнаружила початую бутылку бренди и вторые брюки, как две капли воды похожие на те, что носил слуга с длинными волосами. Когда чародейка развернула их, то на боку обнаружилась треугольная дыра, достаточно большая, чтобы в неё спокойно пролезла рука взрослого мужчины.

— Видите! — победно воскликнула Рика, — я же говорила, что зашить такую дырищу за пятнадцать минут просто нереально, при том, что пять минут Мидори должен был потратить на дорогу сюда и обратно.

Вил взял у неё из рук штаны и тоже внимательно осмотрел их.

— Вам не кажется эта дыра странной?

— Пожалуй, — Рика надела очки, и склонилась над порванной брючиной, — края слишком уж ровные и нет самого места, где ткань зацепилась за гвоздь или ещё что-то. Похоже, наш клиент просто позрезал брюки ножом.

— А значит, ему нужно было время и алиби, — подхватил коррехидор, — чтобы пойти на второй этаж и выкрасть пистолет маркиза Буны.

— Давайте предъявим ему штаны и припрём к стенке.

— Не думаю, чтобы у нас получилось получить от него признанье таким элементарным способом, — покачал головой Вилохэд, — наличие рваных брюк — ещё не доказательство причастности к кражам. Тем паче, что в сумке ничего похожего на драгоценности или пистолет не наблюдается. Сам Мидори на меня произвёл впечатление человека выдержанного и опытного. Он прекрасно владеет собой и отдаёт отчёт, насколько опасное дело затеял. Уверен, «переписчик» станет отрицать всё. Скажет, например, что взял вторую пару брюк из-за того, что недавно порвал из, а зашить не было времени, что после работы собирался снести их к портному, дабы хорошенько починить или заказать новые. А сегодня, как на зло по закону парных случаев порвал и вторые. Тут уж делать нечего, пришлось поработать иголокой. Поверьте мне, Мидори способен подвести целую теорию, что, мол он ходит, не глядя на выступающие в различных местах гвозди, и таким макаром порвал целую кучу одежды.

— Может, у саквояжа двойное дно? — не унималась чародейка, — опытный вор мог соорудить какое-нибудь тайное отделение, чтобы спокойно вынести из замка краденное.

Она запустила руку в сумку и принялась ощупывать её изнутри в надежде обнаружить потайное отделение или второе дно. Но вместо этого вытащила изящную маленькую коробочку спичек. На этикетке был изображена бордовая георгина, а сверху вниз шла надпись, словно начертанная небрежной летящей кистью: «Цветок Артании».

— А вот это весьма любопытно, — сказал коррехидор, забирая спички, — знаете, что это за коробочка?

Эрика отрицательно качнула головой.

— Это фирменные спички, которые продаются только в паре с одноимёнными папиросами, — объяснил Вил, — этот сорт специального, вяленного на солнце табака очень любил отец короля Элиаса. Его, собственно, и вывели для него, а придворные маги капелькой волшебства придавали папиросам аромат георгины и ореховый привкус. Даже сейчас «Цветок Артании» встретишь не в каждой табачной лавке. Это дорогой и изысканный сорт. Слуге или переписчику документов, пускай даже сверхпреуспевающему, сие не по чину.

— И как нам это поможет доказать вину Мидори? — спросила чародейка, которую лекция по истории создания данного сорта папирос не особо впечатлила, — думаете, только аристократам по карману курить такое? — она кивнула на коробочку спичек, — кстати, почему он оставил их здесь? Папиросы, значит, взял с собой, а спички оставил?