— И как, подействовало? — скептически поинтересовалась Рика. Она презирала любовную магию. По её глубокому убеждению, любые воздействия на сферу чувств человека не стоили и ломаного гроша.

— Уж не знаю, — развёл руками доктор, — какое впечатление ритуал произвёл бы на объект нежной страсти, но вот охранная система возбудилась до высшей степени. Виновницу схватили на входе. Она не смогла миновать даже коридора, отделяющего вход для слуг от чёрной лестницы. Так что получается, что зачарованный даже столь невинным заклятием предмет пронести нет никакой возможности. Но вот я подумал, — он поправил сползающие очки, — может, всё зависит от силы заклятия и от его направленности?

— Я что-то не пойму, — коррехидор скептически поднял бровь, — то у вас нельзя колдовать вовсе, то — всё зависит от силы волшбы и её направленности. То есть — нельзя, но что-то всё-таки можно?

— Простите, если не сумел объяснить толково. Большая часть глав кланов люди пожилые, уже успевшие нажить немало различных болячек. Они привозят с собой лекарства, которые им прописали клановые врачи, и, как вам должно быть уже известно, многие лекарственные средства содержат ту или иную толику магии. Поскольку охранная система не сходит с ума всякий раз, когда в Каэ-доно происходит Совет кланов, и не реагирует на косметическую магию леди Камирэ и её придворных дам, рискну предположить, что слабенькая медицинская магия способна миновать невидимый защитный барьер.

— А леди Камирэ пользуется косметической магией? — сама того не ожидая спросила чародейка. Её шокировала мысль, что красота королевской невесты оказалась насквозь искусственной.

— Милое дитя, — улыбнулся лейб-медик, — ибо моё положение врача и по крайней мере удвоенный срок жизни позволяют так обращаться к вам. Не всем повезло от природы иметь хорошую фигуру и миленькое личико, а уж если ты жаждешь заполучить руку и сердце самого важного лица в королевстве, приходится хитрить и исправлять те недочёты, что допустила природа. Вот леди Камирэ и исправляет, причём весьма преуспела на данном поприще; с её подачи косметическая магия при артанском дворе стала нормой жизни. Его величеству весьма льстят удивлённые взгляды иностранных послов, какие они бросают на наших красавиц. Так что таблетки с толикой магии для усиления терапевтического эффекта, кремы и притирания, превращающее женскую кожу в бархат и шёлк вполне себе комфортно себя чувствуют в замке и не сводят с ума охранную сигнализацию.

— Если бы не система защиты от магии, я предположила бы, что госпожу Тибу Эдаби зачаровали, вынудив напасть на будущую королеву, — вслух рассуждала чародейка, — однако ж, заклятие это сложное и сильное. Незаметно его применить просто невозможно, да количество маны, какое потребуется для его активации, заставило бы поднять волоски на шее у любого чувствительного к магии человека в радиусе десятка сяку. Представляю, как среагировала бы на это охранная система. Если только, — девушка вопросительно поглядела сначала на коррехидора, а потом на доктора Ноду, но не успела закончить.

— Если только сообщник не отключил систему, — проговорил Вил, — кто отвечает за амулеты?

Королевский лейб-медик пожал плечами. Он не знал и посоветовал обратиться с этим вопросом к начальнику королевской гвардии.

— Приказываю вам разбудить госпожу Тибу к нашему следующему приходу, — велел коррехидор, — приведите её в чувство и постарайтесь, чтобы она снова не удумала устраивать истерику.

— Простите, милорд, — ответил Нода с видом человека, который собирается выставить целый ряд различных возражений, — для этого мне нужно хотя бы приблизительно представлять, когда состоится этот ваш следующий приход. А вот насчёт душевного состояния вверенной мне пациентки я ничего обещать не могу.

Вил дал доктору минут сорок и не стал вступать в полемику, решив, что с разбуженной госпожой Тибой справится и сам.

Как он и предполагал, начальник королевской гвардии, а им оказался тот самый мужчина с резкими чертами лица и каркающим голосом, что пытался арестовать камеристку, коротал время за чашкой крепкого кофе в кордегардии замка. То, что кофе был сварен на славу чувствовалось с пяти шагов.

Как только коррехидор и его спутница возникли на пороге, начальник и все остальные гвардейцы вскочили с мест и отдали честь.

— Оставьте, господа офицеры, формальности для другого, более уместного случая, — проговорил Вилохэд, моментально приобретая слегка надменный вид младшего сына Дубового клана, — мы с вами делаем общее дело, поэтому садитесь и проясните для нас с госпожой чародейкой некоторые аспекты охраны замка.

Мужчина шумно сглотнул. Рике показалось, что при их появлении он не успел проглотить кофе и всё это время продолжал держать напиток во рту. На его лице появилось несколько мученическое выражение, по всей видимости начальник гвардии опасался, как бы Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя не попыталась списать покушение и убийство на недочёты его ведомства.

— Полковник Шин Ме́йтси к вашим услугам, милорд, — представился он, — готов служить Кленовой короне и Совету кланов! — оставалось лишь каблуками прищёлкнуть.

— Полковник, — продолжал Вил, — где пост слежения за охранными заклинаниями, и кто за всей этой музыкой следит.

Начальник гвардии ожидал чего угодно, только не подобного вопроса, он уже обдумывал формулировку, согласно которой проверка гостей и обеспечение их безопасности была организована должным образом в соответствии с регламентами, а тут вдруг древесно-рождённый коррехидор интересуется охранной системой. Все заготовленные слова разом выпрыгнули из головы, а вместо этого Мейтси сумел выдавить из себя лишь жалкую фразу о специальной комнате, где его люди дежурят сообразно графику.

— Велите кому-нибудь проводить нас, — сказал Вил, — ибо планировка Каэ-доно весьма затейлива.

— Я сам почту за честь сделать это, — прокаркал полковник и поклонился.

За амулетами и заклятиями нынешним вечером следил полноватый гвардеец, срок ухода в отставку которого виднелся уже не за горами. Его застали за чтением душещипательного женского романа в яркой обложке из тех, что были в почёте у подруги чародейки. «Династический брак невинной ведьмы с королём демонов», — успела прочесть чародейка прежде, чем мужчина поспешно засунул томик под наброшенную на спинку стула форменную куртку.

— Какого хера ты, До́ббис, вместо того, чтобы бдительно следить за амулетами, книжки здесь читаешь? — покраснел от злости Шин Мейтси, и голос его буквально заставил зазвенеть оконные стёкла, — тут в замке преступники разгуливают, а вахтенный, — тут он брезгливо вытащил спрятанную книжку, — про невесту демона читает! Трое суток гауптвахты, как только закончится твоё дежурство!

При этом взгляд разъярённого полковника споткнулся о бутылку из-под вина, что скромно примостилась у ножки стола.

— Ты ещё и пьёшь! — заорал он, — совсем распустились! Вас всех не на гауптвахту, вас под трибунал отдавать можно!

— Дык, Лунный год ведь, — проговорил полный гвардеец, глядя на начальника чуть ли не с издевательским вниманием, — дракошку напоить требуется, чтоб ему леталось хорошо. Парни сказывали, что, коли нонешней ночью вина выпить, непременно денежки в следующем годе в карманах водиться станут. Вот я и хлебнул пару глоточков.

— Ещё трое суток! — голос полковника почти срывался, — ещё одно нарушения — и холодный карцер! Клянусь всеми богами, ты у меня до выхода в отставку хлебнёшь солдатской жизни по полной!

— Надеюсь вы разобрались со своим подчинённым, — проговорил Вил немного угрожающим голосом, ему все эти крики, более походившие на разыгрываемый для него спектакль, начали порядком действовать на нервы, — выйдите за дверь и позвольте, наконец, нам сделать то, зачем мы сюда пришли, иначе начну расценивать ваше «служебное рвение» не иначе, как препятствование проведению следственных мероприятий, коли вашей натуре столь любы бюрократические формулировки.

Полковник Мейтси мгновенно захлопнул рот и поспешил удалиться за дверь.