Неуверенно потоптавшись на месте, Раэль все же решил подать голос:

— Брат Зел, ты все еще спишь?

Йозэль медленно сел и покачал головой.

— Тебя не было на утренней службе, и я забеспокоился. В последнее время ты будто чем-то встревожен. Что-то произошло?

— Это не стоит вашего внимания, — парень спустил босые ноги на пол. — Я всего лишь плохо сплю — каждую ночь меня мучат кошмары. Еще и юродивый этот у порога трется, — он нервно повел плечами.

— Ты уверен, что все в порядке? Если это связано… — Раэль понизил голос, — с проклятием, мы могли бы обратится к жрецам или даже к матери-настоятельнице. В конце концов, если ты дурно чувствуешь себя, тебе стоило бы отлежаться.

— Благодарю вас за заботу, святой отец, — прервал его Йозэль, — но все действительно нормально. Не берите в голову. К тому же, что я скажу матери настоятельнице? Даже ее великодушие имеет границы! — он улыбнулся и поднялся с кровати.

— В таком случае, мне велено передать, что мать Кассия ожидает тебя в саду рядом с учебным залом. Нужно занять сирот, пока семинарию не приберут после беженцев.

Йозэль нервно вцепился в покрывало, уже собираясь задать интересовавший его вопрос, но священник его опередил:

— О Тице не беспокойся. Старый безумец сегодня аккомпанирует храмовому хору, до обеда его не увидишь.

Йозэль мысленно выдохнул.

— Хорошо, я скоро подойду, только приведу себя в порядок. Не хотелось бы напугать детишек.

Раэль неловко рассмеялся и, по привычке уточнив, нужна ли Йозэлю помощь, скрылся за дверью. Едва его шаги перестали доноситься из коридора, Йозэль с тяжким вздохом опустился на кровать. Поручение его не смущало, да и храм он успел порядком изучить и спокойно добирался до большинства мест. Но держать лицо сил не было. Йозэль чувствовал себя совершенно разбитым, будто всю его энергию, заработанную честным сном, кто-то подло похитил прямо у него из-под носа.

Со стула он стянул штаны и рясу — уже не те, что выдала ему Нэна, но очень похожие, — из-под подушки достал широкую черную ленту. Куда менее уверенно рука потянулась к аккуратно сложенной мантии без рукавов. Вещь, прочная и, как многие говорили, красивая, Йозэлю нравилась, но оттого лишь более неловко становилось носить ее, то и дело вспоминая, как она ему досталась. Да, в тот день он честно оплатил труды Рахны, столичной портной, но от вещи словно веяло горем, что терзало эту женщину. Тряхнув головой, он накинул мантию поверх рясы, подвязал ее широким поясом и, подхватив посох, стоявший у изголовья, вышел из кельи.

Солнце встало совсем недавно и еще не успело нагреть землю. Зябко поеживаясь, Йозэль чинно шествовал по мощенным дорожкам храмового сада. Удары посоха о камень звонко разносились по дремавшей округе. Впереди слышались детские голоса. Одни радостно щебетали, как птички, другие хныкали, недовольные подъемом в такую рань. Впрочем, все они разом смолкли, едва заметили приближение Йозэля.

Мгновение тишины, и толпа детишек, подобно морской волне, хлынула в сторону добродушно улыбавшегося парня.

— Братец Зел! Братец Зел пришел!

— Братец, давай играть!

— Нет, нет! Лучше расскажи сказку!

— Святой брат, они толкаются! Скажите им!

Йозэль склонил голову набок.

— Дети, прошу вас быть тише, — вполголоса произнес он, — вы мешаете остальным… — однако дети продолжали галдеть, быстро переключив внимание с пришедшего друг на друга.

— Ти-и-и-хо!!! — громовым раскатом пронесся голос матери Кассии.

Сиротки притихли, напугано сжавшись, и посмотрели на сухонькою старушку в светлом одеянии, уже сотни лет не менявшимся для служителей Элиос. Мать Кассия грозно приказала собраться в беседке, после чего подошла к Йозэлю и решительно потянула его за локоть.

— Ты слишком мягок с ними.

— Я понимаю, о чем вы, но они просто дети. К тому же они так много пережили, как я могу?..

Мать Кассия на мгновение притормозила:

— Не забывай, где ты находишься, мальчик. Это храм Элиос — здесь каждый что-нибудь да пережил! И это не повод нарушать местные порядки, — строго произнесла она, на что Йозэль лишь кивнул. — Сегодня прибудут учителя из северного храма. Мы заметно задержались, подготавливая комнаты для них, и не успели привести класс в порядок после беженцев. Побудешь с детьми, пока мы не закончим. Это ненадолго, к тому же сиротки любят тебя. Проблем быть не должно, но если что — кричи.

Йозэль слегка поклонился.

— Я услышал вас, мать Кассия. И все же, я не понимаю, чего ради нужно было переселять учителей из северного храма сюда. Мне казалось, что в нашем храме есть кому заняться детьми.

Мать Кассия тяжело вздохнула и покачала головой.

— Они бегут оттуда, мальчик, — тихо, чтобы играющие неподалеку сироты не услышали. — Наместник видит, как все устали от плохих новостей, и делает вид, что проблема почти решена, но ты-то знаешь, скольких людей с севера мы принимаем! Там происходит… нечто ужасное. Ладно, — встрепенулась она, — у нас есть дела более насущные, нежели обсуждение вещей, на которые мы не в силах повлиять. Иди к детям, я загляну к вам позже.

— Слушаюсь.

Йозэль вновь слегка поклонился и, постукивая посохом перед собой, направился в беседку к детям. Малышня непринужденно возилась рядом, остатки сонливости слетели, будто и не было. Одни носились вокруг, визжа, как ошпаренные, другие перебрасывали друг другу тайком принесенный мячик, звонко отскакивавший от пола и балок беседки. Несколько сироток сгрудились вокруг Йозэля, наперебой рассказывая ему все, что только знали, показывали игрушки, смущенно протягивая их парню, когда он неловко напоминал, что не может их увидеть. Утро размеренно текло, наполняясь звуками города и суетящихся обитателей храма. Однако тишь и покой надолго не задерживались в жизни Йозэля и раньше, а с появлением неведомого соседа в голове — и подавно.

«Как мило! — насмешливо фыркнул голос. — Интересно, тебе это действительно нравится или циркачам все же удалось вбить в твою голову основы актерского мастерства?»

«Заткнись, — мысленно процедил Йозэль, не позволяя сползти с лица благостной улыбке и кивая болтовне маленькой девочки. — Ты совершенно не вовремя!»

«Из известного вора в нянечки… Считать ли это ростом или падением? — голос на пару мгновений замолк, будто всерьез размышляя над этим вопросом. — Хм, наверное, переход к честному заработку можно счесть ростом. Поздравляю тебя, конечно, с этим, но лично для меня было бы лучше, если бы ты оставался вором, а не уселся заботливой квочкой в ближайшем храме Элиос!»

«Слушай, почему бы тебе не прихватить свое бесценное мнение и не отправиться вздремнуть?!»

Йозэль невольно потянулся рукой к вискам.

«Мне не нужен сон,» — отмахнулся голос и продолжил тихонько его подзуживать.

«А что тебе нужно?! Знаешь, нам обоим было бы гораздо проще, если бы ты, несносный ты засранец, перестал строить из себя таинственность и прямо ответил мне!» — от злости Йозэль резко сжал ладонь, и соломенная куколка в ней переломилась, как засохший прутик.

— О, нет… — выдохнул Йозэль, с ужасом заслышав шмыганье носом готовой вот-вот разрыдаться сиротки.

«Ка-ак неловко! — протянул голос. — Слушай, а ты точно проклят только на глаза? Может, тебе и удачи поубавили? Я бы на твоем месте проверился».

«Да замолкни ты! Это все из-за тебя!»

Йозэль опустился на колено и осторожно положил ладонь на макушку ребенка.

— Прости меня, пожалуйста, я нечаянно… — сломанную куколку с психом вырвали из руки парня. — Хочешь, я сделаю тебе новую? — неловко улыбался он.

— Как ты ее сделаешь?! — раздосадовано топнула ножкой сиротка.

— Это совсем несложно, я и вас могу научить. А после занятий мы попросим у учителей краски, и вы сможете нарисовать им лица, какие пожелаете!

Сиротки заинтересованно притихли, пока Йозэль продолжал что-то воодушевленно говорить пострадавшему ребенку. Как ни странно, после этой вспышки гнева, голос в голове затих, словно устыдившись, хотя, скорее, просто потерял к «нянечке» интерес. Уже через несколько минут детишки снесли к Йозэлю в беседку и всякого сена, и веревочек, и мелких кусочков ткани, о происхождении которых парень мог только догадываться. Он с трудом наощупь выбирал подходящие кусочки сена и, на удивление, ловко сворачивал из них простенькие фигурки, перехватывая ароматные травы веревкой. В детстве у них с матерью денег особо не было. Самим выступавшим доставалась лишь малая часть, основные же доходы от выступлений отправлялись на нужды цирка. Если о еде и одежде можно было не беспокоиться, то игрушки для немногочисленных детей в «нужды цирка» не входили, а потому все, от ножей до человечков и домиков, Йозэлю приходилось мастерить из того, что оказывалось под рукой.