Когда за ним, ковыляя со сломанной ногой, пошел последний бандит, Сун позволил себе выдохнуть и медленно сполз по стене. Воздействие посоха — совсем не то, что захотелось бы испытать на себе во второй раз. Еще и в такой ситуации. Продлись все это хотя бы на пару минут дольше, и парню, скорее всего, больше никогда не пришлось бы задумываться о будущем. Нервно усмехнувшись, Сун выпрямился и продолжил свой путь. В принципе, все не так уж плохо: посох у Мессии, а сам Сун, похоже, начинал понемногу вливаться в новую жизнь.

Следующие же пара недель пролетели, как единый кошмар, убивавший всякую веру в лучший исход. Сун, как лошадь, пахал целыми сутками, бегая с одной подработки на другую, но денег все равно едва хватало даже на еду, а покупка простейшей сменной одежды вновь перевела его на хлеб и воду на несколько дней. Время все шло, а его жизнь становилась будто только хуже, и к концу второй недели на нем уже совсем не было лица, однако он вовсе не представлял, как вырваться из это порочного круга. Скудный быт съедал каждую секундочку свободного времени, не оставляя места даже мыслям.

За эту работу он схватился так же, как и за любую другую, не особо вдаваясь в детали. Тем более, что здесь обещали очень неплохо заплатить, хотя дело выглядело проще некуда — всего-то доставить конверт с письмом в другой район Илинка. По крайней мере, так думал Сун, пока не осознал, куда именно должен попасть конверт. Однако отказов воротилы с верфи, появлявшиеся там вечерами, не принимали, а потому с тяжким сердцем парень отправился по адресу.

Спустя некоторое время он оказался в западной части городка. Наслушавшись местных сплетен про маньяков и бандитов, обычно этот район Сун старательно обходил стороной и не напрасно. Именно здесь, в побитых временем и заброшенных на вид домах, разместилась крупнейшая группировка разбойников Илинка. Морские Волки, что держали под собой практически всю ночную жизнь города, промышляли грабежами на дорогах и, главное, контролировали проходившие через Илинк морские пути. Когда-то это был всего лишь один корабль пиратствовавших моряков, но, осев в городе, они быстро нашли сторонников, собрав вокруг себя мелкую преступность.

Изо всех сил пытаясь сохранить уверенный вид, Сун шел по грязной улице под пристальным взглядом вооруженных людей, мигом замолкавшим по его приближении. Удивление на их лицах быстро сменялось настороженностью, недовольством и брезгливостью: на их территории спокойно находился безымянный мальчишка, с которого и поиметь, очевидно, нечего.

Сун мельком взглянул на конверт, сверяясь с адресом, и нервно сглотнул — его путь лежал в один из самых неприглядных домов, да еще и через трех громил, о чем-то болтавших, сидя на подгнившей террасе.

— Слышь, Риц, че за пацан? — фыркнул один из них, склонившись к мужчине, курившему трубку. — Новенький, что ли?

— Да хер его знает! — сплюнул Риц и сильнее затянулся. — Тащит что-то… Эй, малец! — крикнул он, махнув Суну рукой. — Кому подарочек несешь? — усмехнулся он и тут же закашлялся дымом.

На мгновение сжавшись, Сун быстро собрался с силами и приблизился к террасе:

— Мне наказано доставить письмо в этот дом, — твердо ответил он.

В следующую секунду Риц одним движением выхватил письмо из его рук.

— Ой, вот только не надо сердиться! — саркастично произнес он, опираясь на одну из стоек, державших крышу. — Тут ведь не указано, кому именно это письмо, — сказав это, Риц покрутил конверт в руках, впрочем, не спеша его вскрывать. Заметив какие-то особые метки, он тут же протянул: — Ууу, на эти каракули он захочет взглянуть лично! И видят боги, передавать ему эти новости буду не я, — мрачно осклабившись, Риц перевел взгляд на переминавшегося с ноги на ногу Суна и швырнул ему конверт обратно. — Идем.

Пройдя сквозь террасу, Риц повел Суна к крутой лестнице, спускавшейся в черный зев подвала. С нескрываемым страхом Сун взглянул на крупных мужчин, оставшихся на террасе, и зашагал вниз. Сбежать ему не позволят. Успокаивало лишь то, что в городе он был буквально никем и брать с него было меньше, чем ничего. Конечно, были и другие варианты, еще менее приятные, чем ограбление, но о них Сун старался не думать.

Спустившись по лестнице, он тут же наткнулся на дверь, из-под которой сочился неровный свет. На пару мгновений Сун замер, но, услышав за спиной недовольное ворчание Рица, поспешил заскочить внутрь и оказался в большом помещении, похожем на столовую. Пара крупных столов с лавками, стойка, подобная кабацким и едва уловимый запах алкоголя и дыма, исходившего из металлического брюха дровяной печи. Место едва ли можно было назвать уютным, хотя в целом подвал выглядел чисто и ухоженно. Вряд ли сам хозяин дома задерживался в этой комнате, скорее всего, выделив ее для отдыха своих приближенных.

Сун медленно прошел к следующей двери, почти не выделявшейся на общем фоне, но похоже, именно за ней его и ждали. Осторожно распахнув отполированную прикосновениями дверь, Сун застыл на пороге, с распахнутыми глазами осматривая обстановку и ощущая, как все глубже погружается в недалекое прошлое. Эта комната… Келья? Кабинет? Все сразу. Это место напоминало читальные залы монастыря, хотя и некоторые детали обстановки выдавали, что владелец уже отказался от аскетичного образа жизни. Большое помещение с высоким потолком почти наполовину было заставлено стоявшими полукругом книжными стеллажами. На полках, рядом с книгами, на полу и стенах висели фонари. До краев заполненные магической энергией, они излучали ровный холодный свет. Чуть позади стеллажей можно было разглядеть резную кровать, отгороженную ширмой.

Заметно шокированный Сун готов был рассматривать обстановку чужого жилища и дальше, но в реальность его вернул раздраженный возглас мужчины, сидевшего за столом и корпевшего над каким-то пыльным фолиантом:

— Я же просил не таскать ко мне рекрутов!

Вздрогнув, Сун мигом перескочил порог, хлопнув дверь.

— Я не рекрут, господин! — поспешно уточнил он, протянув конверт двумя руками. — Всего лишь посыльный!

Подняв глаза в ожидании реакции, Сун едва не отпрянул назад. Он готов был поклясться, что перед ним за столом в дорогом лакированном кресле сидел никто иной как отец Вэйл. Конечно за годы седина выбелила его длинные волосы, под глазами пролегли тени, морщины стали заметно глубже, а мантию сменила городская одежда, но этого было мало, чтобы можно было спутать его с кем-то еще.

В это мгновение Сун вспомнил свой первый день в городе. Похоже, в ту ночь он действительно видел его. Отца Вэйла, священника, изгнанного из общины лет восемь назад. По слухам, он тайком вынес ценную рукопись и продал ее контрабандистам, за что его и судили. Хотя сам Сун слухам верил очень неохотно: в первые годы после смерти Акари Вэйл был чуть ли не единственным человеком, который заботился о нем. Однако сейчас Вэйл его явно не узнавал, что и не мудрено: Сун был совсем ребенком, когда они виделись в последний раз.

Мужчина резко поднялся из-за стола и, с ярко выраженным недовольством на лице подойдя к Суну, вырвал конверт из его рук.

— Что там такого важного, с чем не может разобраться мой заместитель? — проворчал он, отходя в сторону.

— Не могу знать, господин, — покачал головой Сун. — Мужчина, что встретил меня снаружи, лишь взглянув на конверт, сказал, что вы захотите ознакомиться с этим лично… — пояснил он, но его уже никто не слушал.

Вэйл строчка за строчкой пробегал письмо взглядом и с каждой секундой становился все мрачнее, в конце концов громко припечатав лист бумаги к столу. Он нарочито медленно повернулся лицом к Суну, излучая совершенное равнодушие, но парень предпочел бы, чтобы на него сейчас накричали.

— Это. Какая-то шутка? — вздернув брови, спросил Вэйл. — Ты понимаешь, что ты принес мне? Нет? А знаешь ли ты, как поступают с гонцами, несущими дурные вести? — выделяя чуть ли не каждое слово, говорил он, вместе с тем протягивая руку к закрепленному на поясе клинку.

Быстро сообразив, к чему все шло, Сун мигом рухнул на колени и склонился к самому полу.