Выражение лица женщины заметно смягчилось, и, проворчав извинения, она стала поспешно рассказывать о своем товаре. Сун, сделав настолько понимающий вид, насколько мог, положил на стойку одну серебряную монетку и стал с любопытством наблюдать, как тороговка отсчитывает баранки.

— Мне только кажется, или местные чем-то взволнованны? — как бы невзначай спросил Сун, мельком глядя на людей вокруг.

— Пф! Да дурачье это охотничье со своими россказнями про демона из леса! Всех покупателей распугали! — фыркнула женщина и вручила парню связку баранок.

— Россказни?! — тут же вмешался в разговор жестянщик из лавки через дорогу. — Да ты же, дура старая, видела его своими глазами!

— Во-во! — подхватили с соседних лавок.

— И я видела!

— И где ж теперь ваш демон, а? Это просто чья-то глупая шутка!

— Сам ты дурак! — рявкнула торговка, заставляя Суна невольно вжать голову в плечи и попятиться. — Это ж Нэнкин вшивый артист! Тебе, пес, дым совсем глаза выел?!

— Да с чего вдруг у этого артиста глаза были бы черные, как уголь? — продолжал упираться жестянщик, а Сун про себя подметил, что воришка действительно добрался до города.

— Уголь у тебя вместо мозгов! Ты их видел? Нет! Так и откуда тебе знать? Может, тень так упала, или он чернил себе в них залил, он же совсем дурной!

Казалось, перепалка вот-вот прекратится, как толпа вновь загудела. Людям, конечно, хотелось, чтобы это действительно был какой-то артист, но опасения насчет демона оказались сильнее здравого смысла, да и не каждый способен признать свою ошибку. Поняв, что ничего более ценного Сун не услышит, он тихонько откланялся и незаметно побрел дальше от площади. В глубокой задумчивости он брел до самой верфи, лишь единожды остановившись, чтобы выпить воды из колодца.

Здесь, на верфи, жизнь кипела. Рыбаки, еще ранним утром закинувшие сети, расположились в доках, приводя лодки и снасти в порядок. Множество людей шныряли из стороны в сторону, некоторые из них с концами скрывались в хлипких домишках, оставляя Суна в неведении об их занятиях.

Сун замер неподалеку. В Редайнии нет денег, здесь же нужно платить за все. Серебро кончится глазом моргнуть не успеешь, даже если есть одни баранки. А одними баранками сыт не будешь. Он вновь задумчиво посмотрел на кипящую внизу, у воды, работу. Работа на верфи тяжелая, не каждый выдержит. Там всегда нужны рабочие руки, быть может, найдется дело и для него.

Глубоко вдохнув, Сун собрал волю в кулак и стал решительно спускаться к пристани. Немного нервно лавируя между рыбаками, он всматривался в чужие лица, не зная, к кому обратиться. И вот, подойдя ближе к докам, он расслышал чей-то командный голос, раздававший указания. Должно быть, именно этот человек здесь за главного… Однако увидев крепкого пожилого мужчину с цепким взглядом, Сун тут же развернулся и с нарастающей паникой двинулся вдоль побережья. Волнение переходило все границы дозволенного, а неясный страх сковывал, прямо как во мраке храма. Лишь потеряв верфь из виду, Сун смог выдохнуть и остановиться. Рядом с маленьким покосившимся сарайчиком он шлепнулся на землю и, остекленевшими глазами глядя на видневшиеся за морем горные пики, вцепился зубами в бублик.

— И что это сейчас было? — раздраженно процедил он, не сводя взгляда с горизонта. — Чего ты испугался? Не съедят же они тебя!

Тут же подскочив с земли, Сун нервно обошел вокруг сарайчика, глубоко вдыхая и выдыхая, но почему-то это действие не успокаивало, а, скорее, наоборот. Подойдя к воде, мирно накатывавшей на берег в сей дивный безветренный день, он склонился к морю и посмотрел на свое искаженное отражение.

— Здравствуйте, — криво улыбнувшись, протянул он. — Меня зовут Сун, я только прибыл в ваш город и мне очень нужна работа. К кому я могу обратиться? — парень тут же разогнулся и, спрятав лицо руками, вдохнул. — Видишь? Это совсем несложно! А теперь умойся, подойди в докам и повтори все то же самое! Давай, Сун! Ты справишься! Тем более, что выбора у тебя нет… — он невнятно заскулил и вновь обошел сарай. — Боги, надеюсь, никто этого не видит!

Вновь собрав остатки смелости, Сун вернулся на верфь. Около получаса он нервно кружил между доками и причалами, не решаясь подойти хоть к кому-то с заветным вопросом. Неизвестно, сколько еще он крутился бы на месте, если бы тот самый пожилой мужчина не остановил его резким поворотом за плечо.

— Я не видел тебя здесь раньше, — с сомнением пробасил он. — Кто такой и чего тут разнюхиваешь?

— Я… это…

Сун с широко распахнутыми от страха глазами смотрел на рыбака и бессмысленно открывал и закрывал рот, иногда выдавливая из себя нечленораздельные звуки. В одно мгновение его будто окунули в раскаленное масло, а следом тут же швырнули в сугроб и хорошенько потоптались. Устав слушать чужое бормотание, рыбак встряхнул парня за шиворот, как котенка, чтоб из него уже, наконец-то, вывалилась хотя бы одна фраза:

— Работу ищу.

— Много тут вас таких ходит! — сплюнул рыбак, отпуская Суна. — Ты в море хоть раз выходил? — Сун вжал голову в плечи. — Рыбу ловить умеешь?

— В детстве с отцом ходил пару раз… — неуверенно пробормотал он.

Рыбак только презрительно фыркнул под сдавленные смешки проходивших мимо.

— Ты хоть пробоину-то в лодке залатать сможешь? Или вместе с ней ко дну пойдешь? — усмехнулся он.

Сообразив, куда все движется, Сун выпрямился и с горящими глазами ответил:

— Мне никогда не доводилось чинить лодки, но я быстро учусь, я не подведу вас!

— Гуляй, щенок! — крикнул кто-то со стороны. — Некогда нам с тобой возиться!

— Но мне правда нужна работа, — упрямо смотрел Сун на рыбака. — Прошу вас, не отказывайте мне! Если нужно, я могу взять на себя саму грязную и тяжелую работу…

— Ты-то? — фыркнул кто-то, и окружающие разразились смехом.

Сун непроизвольно сжался. Дома наставники любезно скидывали на него чуть ли не весь физический труд по скиту, и тростинкой парень не был. Однако на монастырских харчах вширь не раздашься, как ни старайся, и на фоне рыбаков он выглядел изящным вьюношей, коему впору читать стихи, а не грести веслами. Утерев выступившие от хохота слезы, рыбак спросил:

— Откуда ты только взялся такой?

— Из Редайнии… — опустил парень взгляд.

Окружающие притихли, и, казалось, разговором заинтересовались даже те, кто до сего момента еще пытались работать. По толпе побежал шепот.

— Чегойнии?

— Так это, похоже, его видели выходящим из леса.

— Он ксеносит? То-то такой странный.

— Да и не говори!

Взгляд рыбака, и до этого не лучившийся радушием, стал и вовсе ледяным.

— Книжник, значит, — Сун удивленно хлопнул глазами. — Тут, мальчик, руками работать надо, а «тайные знания» прибереги для базарных бабок, они такое любят! — он говорил насмешливо, но в голосе сквозило некоторое напряжение. Казалось, что в этой словесной игре здоровенный мужик вдруг забоялся мальчишку. Он даже незаметно отступил, будто «книжник» мог плюнуть в него ядом или наслать порчу.

Однако Сун так и не заметил, что позиции резко сменились, продолжая неловко топтаться и поглядывать на собеседника исподлобья.

— Но!.. — попытался возразить Сун, шагнув вперед.

— Шуруй отсюда, мальчик! — отшатнувшись, вскрикнул рыбак. — Увижу тебя в доках — пущу на корм рыбам!

«Я вас понял», — одними губами произнес Сун и с отрешенным видом зашагал вдоль побережья, не обращая внимания на то, как расступались окружающие, провожая его опасливым взглядом и продолжая шептаться о чарах и проклятьях «книжников».

Сун вернулся к сарайчику на побережье. Хотелось рухнуть на землю, уснуть и проснуться в своей почти пустой келье, однако эту мысль парень старательно отгонял. Редайния уже не его дом, дорога туда закрыта, а значит, нужно продолжать болтыхаться здесь. Один отказ ничего не стоит, и Сун прекрасно понимал это, хотя и решимости сильно поубавилось.

Еще даже не полдень.

Стоит успокоиться и попытать счастья в городе. Пораспрашивать местных, быть настойчивее и увереннее. В конце концов, как бы тому рыбаку не хотелось верить в обратное, работать руками Сун умел, спасибо наставничкам! Главное, не сдаваться. Не получится сегодня — получится завтра! А еще стоит поменьше болтать о своем происхождении — у последователей Ксенона явно не лучшая репутация среди соседей.