— А чего мне лоб морщить, если недавно в «Труде» сам товарищ Киров об этом предельно конкретно высказался? Как там… Первоочередной задачей Правительство видит повышение уровня жизни советских граждан. А у нас что? У нас полстраны в коммуналках живет! Так что будут, обязательно будут строить!.. Даже целый Специальный строительный комитет под это дело организовали…

— Вот, я же говорил!

Выдернув с колен приятеля летную книжку Морозовой, преподаватель прочитал замечание и с ехидной ворчливостью поинтересовался:

— «Не делает пауз между проведением фигур пилотажа»⁉

Николай на это лишь небрежно отмахнулся, продолжая отвечать:

— А чтобы строители не сачковали, на это дело товарища Берию и поставили. Организатор он первостатейный: помните, как лихо на пару с товарищем Ждановым лишнюю промышленность из Ленинграда на Урал переправил? Весной начали, осенью закончили, раз — и заводы уже на новом месте трубами дымят. Ну и наверняка ведь, часть материалов сами-знаете-кто на лесоповалах и в рудниках будут заготавливать, вот он по старой памяти с НКВД и наладит… Хм? Опять у нас этот нарисовался⁈

Проследив за направлением его взгляда, курильщики дружно нахмурились при виде мужчины в форме только что упоминаемого наркомата, перехватившего на полпути направлявшуюся к ним курсантку Морозову. Которая, вообще-то, была у инструкторско-летного состава минского аэроклуба-школы кем-то вроде тайной любимицы: пилоты чувствовали в ней родственную душу, искренне любящую бескрайную синеву воздушного океана — а наземный педагогический состав радовался высокой обучаемости и интересным вопросам юной, но по-хорошему въедливой Александры. Ну и конечно, сказывалась традиционная нелюбовь между военными и госбезопасностью…

— О чекистах речь, а они навстречь!.. Все ходит, вынюхивает…

— Коля!

«Испанец», которому в свое время немало помотали нервы как раз представители Наркомата Внудел, на предостерегающее замечание приятеля послушно замолчал — что не помешало ему ОЧЕНЬ выразительно сплюнуть на утоптанную землю тлеющий остаток папиросы. Как на заказ, в ремцехе что-то гулко упало, и вдогон тут же полетела многоэтажная матерная конструкция, в которой упоминался и шляющийся где-то слесарь-моторист.

— … лядь! Он у меня этот движок сам выковыривать будет!!!

Подхватившись, Панкрат рысью убежал на подмогу товарищам, обогнув по пути беседующую о чем-то курсантку и чекиста. А, нет, уже все: сняв и протерев изнутри платочком фуражку, нквдэшник повертел головой и направился мимо припаркованных аккуратным рядком десантных планеров в сторону далекой проходной. Блондиночка же, соответственно, продолжила поход за своей летной книжкой, и прилагающимися к ней ценными замечаниями товарищей инструкторов. Второго она не дождалась, зато первое ей отдали без лишних разговоров. Заодно с отчетливо-искусительными нотками поинтересовавшись у отличницы боевой и политической подготовки:

— Нет желания на «сто восемьдесят пятом» полетать? Или на «Ишачке» тридцатой модификации? Можно и на «Ли-2» организовать…

Ослепительно улыбнувшись, Александра согласно кивнула — и довольно мило поморщилась, когда до их навеса донеслась очередная рулада на русском-производственном, описывающая сложные и довольно страстные взаимоотношения авиатехников с погнутыми стрингерами[2]и лохматым фюзеляжем какой-то крылатой рухляди. Еще критически рассматривалась родословная того пилота-лейтенанта, что так удачно «скозлил» при посадке «УТИ-5», вогнав мотор едва ли не в кабину несчастной учебной «спарки» — и если верить техникам, держался за штурвал этот неудачник отнюдь не руками.

— Гм-кхм. Нам тут военные несколько битых самолетов отжалели, так что через недельку-полторы можешь подходить — я тебя поставлю в план полетов на… Двадцатое число. Тебе как обычно, с утра?

Вновь досадливо поморщившись, девица-красавица виновато вздохнула:

— У меня с шестнадцатого мая экзамены в Медтехникуме и Политехе начинаются.

— Хм-м? Значит, вечером.

— Угум.

Пометив у себя в планшете, преподаватель покосился на нехарактерно-молчаливого приятеля, и как бы невзначай полюбопытствовал:

— А что этот к тебе подходил?

Жизнерадостно улыбнувшись, блондиночка заправила обратно в рукав парусиновой «морозовки» сползшую на ладонь шелковую кисточку нефритовых четок, чуть тряхнула запястьем и мелодично пояснила:

— У меня через пять дней республиканское первенство по пулевой стрельбе, там будут присутствовать многие ответственные товарищи.

— А-а⁈ Отрабатывает, значит.

Фыркнув, «испанец» резковато заметил:

— Скорее, портит людям настроение!

Очень мило улыбнувшись, беляночка мягко напомнила наставнику пилотажа:

— Кто-то рожден летать, а кто-то бдить и охранять. У одних безбрежное небо и послушный штурвал в руках, у других вечные подозрения всех и вся, и сплошные нервы… Каждый выбирает по себе и живет этим, принося пользу Родине.

Подумав, Николай кивнул и расслабился, опять подумав о военно-медицинской комиссии и возвращении на действительную службу.

— Верно говоришь, Александра. Мы живем небом!

[1]Ру́сский обще-во́инский сою́з (РОВС) — русская воинская организация Белой эмиграции, объединяла военные организации и воинские союзы во всех странах Русского Зарубежья. После Гражданской и до Второй мировой войны РОВС был самой массовой организацией русской эмиграции.

[2]Стри́нгер — продольный элемент силового набора летательного аппарата.

Глава 14

Вторая декада мая началась с такой иссушающей жары, что невольно закрадывалось подозрение о том, что солнце со своих высей небесных малость перепутало континенты и страны — жители Минска вот уже пятый день подряд ощущали себя так, словно жили где-нибудь в африканской Сахаре. Камни брусчатки еще держались, асфальт же местами не просто превратился в черное липкое тесто, но начал откровенно утекать с раскаленных улиц, настойчиво цепляясь к каблукам и подошвам горожан. Спасение от поистине пустынного зноя было лишь в умеренной тени зданий, в водах моментально прогревшейся до температуры «парное молоко» реки Свислочи, и конечно же — в глубине квартир и домов с достаточно толстыми стенами. Малый спортзал минского детского дома номер четыре для этого тоже подходил, несмотря на наличие двух больших окон: стены, сложенные еще до революции из кое-как тесаного и заштукатуренного камня, охотно пропускали сквозь себя только зимний холод, а вот нагревались с изрядной задержкой. Чем, собственно, и пользовались три воспитанницы детдома: парочка девиц вообще вольготно разлеглась в центре зала на стареньком гимнастическом мате, и покидать его в ближайшее время явно не собиралась.

— Пла-авно тянемся. Еще тянемся… Маша, не так сильно. Медленно расслабляемся и не забываем про дыхание.

Жгучая брюнетка и русоволосая блондинка длинно выдохнули и обмякли, отдыхая перед новым «ленивым» упражнением.

— Переход.

Одетые в подобие шорт и маечек девицы… Хотя, пожалуй — пусть и юные, но уже вполне оформившиеся в нужных местах девушки, после команды плавно перекатились со спины на живот и приняли позы… Гм, кто-то пошлый назвал бы это «пьющим оленем». Простой человек увидел бы двух студенток Медтехникума на четвереньках и упирающихся ладонями в пол; а любой физрук вообще усмотрел бы в положении девичьих тел своеобразную готовность к старту энергичного спринта-стометровки.

— И-и начали: выпрямляем ноги… А теперь ме-едленно прогибаемся в поясе.

Одним текучим движением шагнув к подругам, третья девушка положила ладонь на спину русоволосой ровесницы.

— Расслабь и просто дыши. Тело само займет нужное положение, без боли и напряжения… Да, так.

Отступив и попутно перебросив с груди за спину толстенную молочно-белую косу, она осмотрела тянущих спинку подруг и в очередной раз напомнила:

— Привычка правильно дышать еще придет, но пока делайте это на счет…