— Это еще что такое⁈ Это Егор?

— Ну, до того вечера у меня подобного украшения не было.

Теперь уже побагровела сама директриса, которой понадобилось пара минут и полстакана воды, чтобы вернутся в более-менее спокойное состояние и уточнить самый важный на данный момент вопрос:

— Тебе это растяжение не помешает на майских соревнованиях?

— Нет.

У Липницкой зримо отлегло от сердца: республиканское первенство по пулевой стрельбе уже сидело у нее в печенках — в том смысле, что кроме приятных «плюшек» лично для нее и для детдома в целом, оно принесло слишком много внимания старших товарищей из РОНО и горкома. Если бы явная фаворитка и одна из кандидаток на призовые места внезапно вылетела из числа участниц, ей бы… Гм, многое высказали. А там недалеко и до организационных выводов!

— А это что за мракобесие?

Комсорг Юдин все еще надеялся хоть как-то поправить положение, поэтому не обвинял, а скорее спокойно-насмешливо интересовался, почему советская школьница носит на руке явные церковные четки. Однако блондиночка, скатывая рукав кофточки обратно, отчего-то посмотрела на парня как на дурачка. Очень выразительно и так, чтобы все это заметили:

— Это бусы.

— Это четки! Бусы длинней, и их на шее носят… Если ты не знала.

— На сколько мне подаренных бусин хватило, на столько и получилось. Как только подарят еще, обязательно удлиню связку и буду ее носить напоказ.

— И кто же тебе такие подарки?..

Легким шлепком ладони (но уже другой) прервав дискуссию, седая женщина… Хм, странно, но черных волос в ее прически стало заметно больше. Так вот: тихо хлопнув ладонью по терпеливому протоколу, хозяйка кабинета сгребла его и потрясла в воздухе листами, глядя конкретно на главного пионерского вожака всея детдома номер четыре Морошкина:

— Этому всему место в сортире. Проведёте новое собрание, извинитесь и исправите то, что натворили!

— Кхм. Галина Ивановна, можно мне сказать?

Прервав набирающий силу монолог, Липницкая выдохнула и коротко кивнула своей (что уж скрывать) любимице:

— Да, Александра?

— Я отказываюсь восстанавливаться в рядах пионерии. И глядя на комсомольцев нашего детдома, сильно сомневаюсь, что когда-нибудь вступлю в… ВЛКСМ.

Почему-то название всесоюзного объединения коммунистической молодежи прозвучало очень похожим на слово «дерьмо». Прикрыв глаза, женщина вздохнула-выдохнула еще раз и уже спокойно распорядилась:

— Так. Морозова, с тобой мы еще поговорим, а пока — я тебя больше не задерживаю.

Натянув ветровку и направляясь к вешалке со своим пальто и сумкой, блондиночка обратилась к секретарше:

— Зося Брониславовна, когда я могу получить копию протокола сегодняшнего собрания?

Поглядев на начальство, изобразившее из себя советский аналог египетского Сфинкса, стенографистка пару раз моргнула и с легким удивлением обозначила срок:

— Завтра после обеда.

Дождавшись, пока дверь в кабинет мягко закроется, его хозяйка помолчала, затем поинтересовалась совсем не тем, к чему готовился пионерский и комсомольский актив.

— Морошкин, а скажи-ка ты мне: а у Морозовой есть копия протокола вашего товарищеского судилища?

Переглянувшись с вожатым первого отряда и молчаливой помощницей комсорга, председатель Совета дружины утвердительно кивнул. Налив себе еще воды, и неспешно промочив начавшее саднить горло, директриса вновь о чем-то задумалась:

— Хм, и справка о травме.

Вновь хмыкнув, она насмешливым тоном поинтересовалась у комсорга:

— Юдин, тебе подсказать, для чего обычно люди собирают такие документы?

Дождавшись проблеска понимания у семнадцатилетнего парня, а затем и какой-то невнятной надежды, она с почти садистским наслаждением отрицательно качнула головой:

— Нет, я именно что выдам ей заверенную печатью копию нашего сегодняшнего разбирательства. Вы тут в мое отсутствие насрали, а я должна за вами разгребать и убирать? Раз вы с Морошкиным такие взрослые, что уже не нуждаетесь в советах старших товарищей, то сами все и улаживайте в районном комитете комсомола. Свободны!!!

. Прекратила своё суще

Глава 7

Напитавшись ароматами луговых трав и озимых хлебов на просторах белорусский полей, теплый ветер первой майской декады прошелся над залитым солнцем Минском и свернул на одну из его окраин. Привлекаемый звуками глухих и звонких хлопков, один из потомков воспеваемого еще древними эллинами южного Зефира скользнул-пролетел над Степянкой, порыскал и наконец-то нашел то, что люди называли открытым стрельбищем: в этот день оно собрало на своих трибунах немало зрителей, весьма порадовавшихся пронырливым струйкам воздуха, принесшим с собой легкую прохладу и свежесть. Однако ветер не только свободен, но еще и непоседлив: пройдясь вдоль одинаковых лавок с зеваками, и смахнув легкую шляпу с сидевшего чуть наособицу важного щекастого мужчины, он чуть пошалил, задирая юбки и бросая пыль в глаза. Напоследок невесомо поцеловав-обласкав нежные щечки двух юных красавиц, и растрепав у одной из них старательно уложенные во «взрослую» прическу иссиня-черные волосы, бесплотный шалун полетел дальше — ибо зачем ему земля, когда есть бескрайнее синее небо?

— Участникам полуфинала юниоров приготовиться! Займите свои позиции!

Отпив из стеклянной бутылки газировки «Крем-Сода», которую по слухам, любил употреблять сам товарищ Сталин (и что делало присутствие этого напитка обязательным на любом официальном мероприятии), юная спортсменка тряхнула головой, отчего ее толстая коса на несколько мгновений ожила и стала похожей на недовольную змею — и неторопливо направилась к стартовым стрелковым номерам. А конкретнее к тому, где на маленьком квадратном столике лежал ее спортивный пистолет, на который с самого начала сначала мельком поглядывали, а ближе к финалу уже откровенно косились все остальные юные и взрослые участники Первенства БССР по пулевой стрельбе. Поскучала немного, пока горластый помощник старшего судьи полуфинала с помощью жестяного рупора заново (а вдруг кто запамятовал?) зачитывал с планшета фамилии и спортивные титулы участниц — начисто игнорируя внимание зрителей с трибун, уже давно выделивших из общей массы юниорок стройную девицу в немного необычном и даже чуть мешковатом, но все равно очень подходящем ей костюмчике-«морозовке» из темного шевиота. В сочетании с красивым лицом и снежно-белой косищей почти до пояса, смотрелась девочка — прямо как с передовицы «Красного спорта»! Впрочем, почему же «как»: на стрельбище присутствовали и репортеры с фотоаппаратами, а некоторые юные спортсмены и спортсменки были просто на удивление фотогеничны…

— Заряжай!

Подхватив со столика длинноствольный пистолет с анатомической рукоятью, Александра выщелкнула магазин, и начала его снаряжать, беря патроны из вскрытой бумажной пачки. На пятом остановилась, вытерла пальцы о платок и положила металлический дырчатый прямоугольник рядом с пистолетом. Мимо прошелся один из судей, проверяя готовность, и почти сразу прозвучала следующая команда:

— Приготовиться!

Тонкие девичьи пальчики зарядили угловатое оружие, плавно передернули затвор и плотно «влипли» в рукоять, уперев пистолет краем затвора в исчерченное свежими царапинами дерево столика-стойки.

— Внимание… Огонь!

Т-та-ах!!!

После команды и дублирующего взмаха ярким флажком, все восемь полуфиналисток размеренно и почти слитно отстрелялись, и вразнобой опустили оружие: кто-то сразу положил его на столик, а кто-то придержал в руке, размеренно поводив влево-вправо, и лишь после этого разжал пальцы на рукояти верного «Тульского Токарева».

— Заряжай!

И вновь замелькали девичьи пальчики, вщелкивая в магазины новые патроны.

— Приготовиться… Внимание! Огонь!!!

После пятого такого «салюта» от участниц потребовали разрядить пистолеты и предъявить к осмотру, затем судьям доставили заранее подписанные фамилиями участниц мишени. Коллективно освидетельствовав издырявленные листы тонкого картона, и немного поспорив в нескольких сомнительных случаях, короткий список передали горластому помощнику с рупором, принявшемуся оглашать фамилии четырех финалисток. Одна из вылетевших юниорок не сдержала слез, другой прямо на поле что-то выговаривал недовольный тренер, еще двое просто ушли, старательно не показывая охватившего их огорчения.