– Так вот, твои бабушка и дедушка, оказались в очень сложных условиях, не смотря на это, они выдержали, хоть и навсегда надломились. В общем, твой дед был гением, без преувеличения. Он создавал фуин без чакры, он рисовал печать, а напитывал ее уже другой шиноби. Казалось бы что сложного, а то, что напитать чакрой чужую печать нелегко даже тем, кто это делать умеет. Но в мире шиноби, крайне мало тех, кто владеет этим тонким искусством! А твой дедушка готовил такие печати индивидуально для каждого заказчика. Он должен был менять печать так, что бы напитать ее чакрой мог тот, кто ей собирался пользоваться. Большой труд, который он развивал не один год, стараясь поддерживать максимальную секретность, и постоянно перемещаясь. В какой-то момент, он даже смог делать кое-какие накопления. Он рассчитывал найти странствующего Узумаки, который бы помог снять печать с него или твоей бабушки. Именно для этого он и копил, но случилась первая война шиноби. И кто-то из его постоянных клиентов раскололся и сдал отца. В общем, к нам пришли, мне тогда шестнадцать лет было, я помогал отцу создавать взрывные печати, у меня хватало чакры на пару за раз. Благодаря этим печатям, жертва отца, забрала почти всех преследователей с ним на тот свет. Давая нам с мамой уйти, отец подорвал свой источник и запустил цепную реакцию на печатях. А потом, и мать, взорвав источник, пожертвовала собой, что бы я мог уйти. Погоня отстала, как только я перешел границу страны Железа, и с тех пор я жил здесь…

Слушая отца, я не переставал утирать слезы. У моих родителей было такое страшное прошлое, столько боли, но я ни разу не чувствовал этих надломов и ран в них. Они были светлы и жизнерадостны… Мама приобняла отца, и прижалась щекой к плечу.

– Вот сыночка, эта история НАШЕЙ семьи.

Интонацией выделила она слово.

– Но тебя не должно беспокоить прошлое, важно лишь твое будущее, а мы с отцом, в меру наших возможностей, поможем тебе реализовать любые твои желания.

Я окончательно размяк и заплакал, мне было обидно за маму с папой, за бабушек и дедушек, которые не смогут меня увидеть. Мне было больно и обидно за свою семью. По мнению родителей, я должен забыть обо всем и просто жить? О чем, сквозь слезы, спросил их:

– Вы предлагаете забыть все те злодеяния, что произошли с нашей семьей?

Подойдя ко мне и обняв, папа сказал следующее:

– Сынок, мы твоя семья и, к сожалению, другой ни у тебя, ни у нас нет. Поэтому, мы не предлагаем забывать прошлое, но думать о нем слишком много тоже не стоит. Поверь, твое счастье для нас с мамой, куда важнее каких-то старых обид. И ведь мы не говорим, что твои дедушки с бабушками были хорошими. Они, как и их враги были частью этого страшного мира. И практически добровольно пошли на конфронтацию с возможно сильнейшим человеком в этом поколении.

Вырвавшись из объятий, я посмотрел отцу в глаза. В них не было слабости или затаенной боли, лишь вера в свою правоту. В этой битве взглядов я проиграл. Обратно залезая в объятия к родителям.

– Я вас люблю!

Прохныкал я, зарываясь в мамины волосы.

– И мы тебя сынок.

Промурлыкала мама, поглаживая меня по спине.

Мне дали пореветь еще пару минут, а потом началось то, чего если честно не ожидал. Я этого желал, не так, аааа, я запутался. Начались тренировки. Хотя правильно будет так – Тренировки! И отец ходил покупать у Кирито сана совсем не лакомства, а специальные травы и овощи, что были полезны для развития и много чего еще. Кроме того, отец купил семена особого горного женьшеня, говорят, что он был принесен одним из Мудрецов с горы Миобоку. И отец пойдет его высаживать, но на его рост уйдет около трех лет. Как раз в момент попытки пробуждения моего источника.

Сейчас максимум, что позволял мне организм, это около восьми часов бодрствования, остальное время занимал сон и питание. Питание с начала тренировок тоже сильно изменилось – мясо и куриные яйца я ел каждый день. Отец работал как проклятый, чтобы обеспечить меня лучшими доступными продуктами. А мама практически все время моего бодрствования занималась обучением и тренировками. В начале я беспокоился, что родители удивятся скорости моего развития в два с небольшим года. Но оказалось, что это скорее наследство этого тела, нежели особенности души. Так как и отец и мать проходили через такое же обучение будучи лишь чуть старше меня. Язык, математика, география и все это с перерывами на особые развивающие игры.

Математика и многие другие науки для меня были скорее повторением, нежели обучением с нуля. А вот все что касалось жизни шиноби заставляло душу петь и наслаждаться необычным и, безусловно, волшебным.

Иногда, когда папа возвращался домой пораньше, или просто отдыхал, он рассказывал предания про основателя пути нин. Их даже мама слушала с удовольствием, так как большинство из них передавались именно в клане Узумаки. Рассказывал он про Риннеган и что по преданию это ни что иное, как глаза Бога на земле. Рассказывал про конфликт детей мудреца шести путей, но сразу уточнив, что тут часть преданий было утеряно, и известно лишь про сам конфликт.

Пролетел год, и мои тренировки становились все интенсивнее. Бодрствовать я теперь мог больше, около двенадцати часов. Тренировки смещались в сторону физического развития. Маме и папе больше нечего мне было рассказать, многие науки находились тут в недоразвитом состоянии, да и полноценное обучение ни один из моих родителей все-таки не получил. Так что налегали они на клановые тренировки и, часто споря, по чьим заветам мне будет лучше развиваться. Клана Учиха или же клана Узумаки. Консенсус в этих вопросах достигался редко, но бывали и исключения. Так, по мнению обоих, техники развития чакротела и фуин были лучше у Узумаки. А техники тайдзютсу и движения в бою однозначно лучше у Учих. Но была проблема, ни то не другое родители в завершенной форме не знали и часто из-за этого спорили.

Постепенно меня посылали самого купить каких-то продуктов, или новую одежду. И я познакомился со многими в деревне. С ровесниками ладить у меня не получалось, по целому ряду причин. Но так как родителей это особо не беспокоило, то и я решил не париться.

Так вот бежал я к Немоте сан, за новым костюмом, она мне одежду шила, а ее дочка Шуничи ходила к маме на уроки манер и грамоты. Да и в целом по знаниям подтягивали ее. Как в деревне узнали, что мама может учить письму и счету, в нашей семье тут же решился вопрос с деньгами. Так как все хотели, чтобы дети у них были грамотные. Вот и теперь со мной начал заниматься папка, получать за недостаточную прилежность, стал раз в пять чаще. Хотя впахивал я на пределе душевных сил! Вот спустившись к дому Немоты сан и Шуничи тян, я услышал голос, и следующий за ним топот копыт. По тракту спешил всадник, крича что-то про новый набор для обучения самурайскому мастерству.

Он остановился недалеко и начал зачитывать со свитка, на котором была печать лорда саамы!

– Я лорд Мифуне, объявляю о наборе в открывшуюся академию. Лучшие выпускники получат низшее дворянство, а так же техники боя лично от меня!

Свернув свиток, всадник двинулся еще на десяток домов вверх. И снова начал зачитывать это объявление.

Реакция людей была разная. Парни подростки воодушевлялись и начинали что-то активно шептать родителям. Старшее же поколение поголовно смурнело, что мне показалось странным. Так обрадовавшиеся возможности обучения для своих детей ранее, и расстраиваясь от более заманчивого предложения. Это стоит обсудить с родителями. И развернувшись у калитки Немоты сан я припустил домой. Пробежав метров сто, я встретил шагающую навстречу Шуню (сокр. от Шуничи).

– Шуни тян, я к вам чуть позже забегу, пусть Немота сан не беспокоится.

Прокричал я и стрелой умчался домой, не став дожидаться возможных расспросов любопытного подростка.

Забежав кипучим ураганом домой, я тут же напал на отца с расспросами о возможном обучении на самурая.

–Пааап, ты слышал, там самураи объявили набор в академию, возможно она похожа на ту про которую нам рассказывал Кирито сан в Конохе!