– Миленький, не засыпай! Не надо!
Я тут же подошел к Мино:
– Что такое, что случилось? Что с Ашмой?
Она лишь тяжело дышала, и закусив губу до крови заговорила:
– А вот теперб дорогой, надо спешить, очень спешить, иначе мы можем и опоздать…
Ашма. День, когда начнется гроза.
Прошел еще один день, внутри меня безмятежность сменялась нервным беспокойством. Я не слышал ветра, уже много дней, и как будто забыл нечто важное. Сознание смущало полное умиротворение, что возникало, будто само собой лишь Навь не понятно откуда взявшаяся в моем теле, бесконечно говорила о каком-то побеге.
Встав на краю гигантской ветки, на которой находился мой дом. Я окинул взглядом уже привычный вид долины. Небольшая речка, что брала свое начало из подземного источника, кусты съедобных черноплодных ягод, что росли около ее берегов…
Речка… Что-то меня в ней смущало. Я попытался вспомнить внешний облик долины, когда я пришел в нее две недели назад. Но все воспоминания были как в тумане. Даже не был уверен, когда именно пришел сюда, только отметки на коре ветки которые я дисциплинированно нарезал каждое утро давали понимание о прожитом времени. Это было странно, я не мог вспомнить причину, по которой оказался здесь, но мне казалось, что это очень важно. Что-то там было…
– Ага, а духовного зверя вчера не помнишь? А мою оболочку, что ты разбил и освободил меня?
Ворвался в мой мозг этот, уже порядком надоевший голос, который я продолжал игнорировать, ведь мама мне не советовала говорить с незнакомцами. Мама… Образ молодой черноволосой девушки с трудом пробился, через марево застилающее мне память. Вслед за ней пробился и образ отца, высокого красноколосого, с сестрой в его руках. А после, пришло воспоминание – грохот ветра, что приказывает мне жить, и душа друга покидающая его уничтоженное тело. Меня будто молнией ударило! Как я все это мог забыть?
В воздухе ощущался запах скорой бури, небо не спеша затягивали плотные серые облака, ветер вовсю качал деревья за границей долины.
В ответ на всплеск эмоций на меня навалилась страшная сонливость, я слышал, как надрывно кричит в моем гаснущем разуме Навь, но не смог сопротивляться желанию заснуть. Из моего источника прошел импульс такой силы, что меня просто подкинуло.
– Скорее разгоняй чакру на максимум идиот! На тебя же влияют!
Не став в этот раз выделываться, я последовал совету, голоса в голове, тем более, это сейчас казалось наиболее логичным. Разогнав источник на максимум, подпитываемый еще и рыжей чакрой я обомлел от увиденного. Передо мной расстилалась бездна из чакры, вся долина… Это был сосуд, для чего-то столь огромного, для чего то, что я не должен был пропустить. Я просто не мог не заметить ТАКОЕ! Сразу стали понятны нестыковки и странности, что все это время я замечал. Возникшие не откуда реки, камень для печи… Все это время я жил, в долине смерти, где в гротескных позах стояли тысячи окаменевших статуй. Одна из них прямо подо мной изображала волка, что в отчаянии выл на небеса. Отец рассказывал, от чего происходит подобное. Если живое существо подвергалось влиянию просто невероятно огромного сосредоточия природной чакры оно не выдержав подобного просто каменело. Ощутил, как бездна невидящих глаз сейчас сосредоточила свое внимание на мне. Ее внимание сковало все мое тело, время текло неспешно, начался дождь. В мое тело устремились потоки бледной природной чакры, что пытались проникнуть в меня. Но проклятая печать, которую я привык считать моим врагом, в этот раз выступила щитом, что не пропустил через тенкецу чакру извне. Не знаю сколько продолжалась эта напряженная борьба, сопровождаемая ускоряющимся стуком грозы. К моему сожалению, существо обнаружило слабину в моей обороне, печать на шее разработанная моим отцом. То что должно было быть подспорьем сейчас, оказалась тем самым троянским конем, через который природная чакра начла проникать в меня. Печать грелась и жгла кожу, я же пытался собственной чакрой устроить дамбу перед этим потоком, но это было все равно что пытаться руками остановить прибой…
Я терял связь со своим телом, сознание, словно кролик замерло под взором слепого, безэмоционального и абсолютно чуждого взгляда. Ощущал как тело, меееедленно, шаг за шагом начинало растворяться в проникающем в меня потоке чакры. Лишь одна мысль пробивалась через этот беспросветный ужас:
– Я должен жить!
Словно отозвавшись на нее мой источник, начал еще интенсивнее качать по телу чакру, был достигнут шаткий баланс, когда мое тело стало полем битвы, для дыух противоборствующих стихий.
По небу пронеслось эхо далекого грома, что заставил даже землю слегка трястись.
Я гигантским усилием воли смог остановить потерю сознания, мне показалось, что шансы все-таки есть, и я еще увеличил усился, что позволило мне ощутить ноги. В этот момент на меня обрушилось сокрушительное давление что почти подавило мое сознание … Внутри все вскипело, инстинкт самосохранения, снеся дамбу обреченности, цепями сковавшую мою волю, раскаленным железом прошелся по всей моей сути. Из источника повалила еще одна волна рыжей чакры, вначале тонкой струйкой, а затем уверенным потоком, раскрашивая мою систему цветами. Смывая оцепенения и позволяя мне спрыгнуть с дерева.
С трудом, будто находясь на дне озера я делал шаг, а за ним следующий. Не обращая внимание на хлещущий по лицу дождь. Каждое следующее движение давалось мне с большей легкостью. Я две недели находился под влиянием этого ожившего кошмара. Организм сам того не понимая привыкал, к постоянно оказываемому давлению, приспосабливался, кроме того становясь сильнее. И вот, я уже перешел на быстрый шаг, а потом и на легкий бег. Устремляясь к краю этой сонной лощины, с ужасными фигурами, застывшими в кривых позах. Бежал, как привык, не сбивая дыхание, удаляясь от своей смерти. И уперся в эту дурацкую стену, которая вчера отделяла меня от бедного зверя, что навсегда застыл серой статуей в этой долине. Он смог пробить ее, смогу и я, используя свои глаза и раскручивая источник, судорожно пытаюсь найти слабое место в этой неприступной стене из могучей чакры, но, ничего не выходит, я вижу сотни, тысячи странных, незнакомых символов двигающихся по поверхности этой синей стены. Это печать! Я не смогу ее разбить, в отчаянии понял я, просто не хватит сил!
От отчаяния из глаз брызнули слезы, но тут, словно красная комета, за печатью появился отец, несший на спине мою мать!
Гиблый лес. Киро и Мина
Киро бежал на всей скорости, нисколько не жалея чакры, он единственный кто никогда бы не усомнился в своей жене, сейчас испытывал ужас, от того, что шептала его любимая. Их малыш, как кролик, замерший пред волком, какое-то время был не в силах сдвинуться. А потом, сквозь рыдания и всхлипы, он услышал то, что заставило его еще немного ускориться, выжимая из себя буквально все, ноги уже горели огнем. Но, не обращая на это никакого внимания, отец спешил к своему сыну, ведь он сделал шаг навстречу небытию…
– Киро! Это здесь! БЫСТРО, поставь меня на землю!
Кричала милаяа. Ее ужасающие глаза начали вращаться с безумной скоростью.
– Это здесь! Он рядом! Солнышко, не бойся, мы все сделаем!
Перед нами стояла непроницаемая черная стена чакры, что слегка пульсировала. Жена сформировав тонкое лезвие из чакры начала давить на нее.
– Любимый мне не хватит чакры, помогай!
Мы уже делали нечто подобное, поэтому я приложил руки к спине Мины, и запустил в нее свою чакру, на полную раскочегаривая очаг.
Ашма
Я видел как родители начали разрушать эту стену, и даже попытался со своей стороны помочь им нарушить ее целостность, но мне помешали. Прямо из земли начали рости зеленые побеги, что пытались обвить мои руки и ноги, я же старался тут же их рвать или разрезать обнаженными клинками, но постепенно меня оплетало.
Тьму от затянувших небо туч развеяла молния, озаряя тонкие побеги, что волной набегали на меня со стороны гиганта. Капли дождя разбивались о мое лицо, время замерло, а я вспомнил тренировку, которая происходила в академии. Ночь, гроза, и я танцующий с клинками во вспышках ярости природы. И просто отдался наитию. Глубокий вздох, сопровождаемый треском зарождающегося во мне заряда. Молниеносный выпад, у которого выходит смести надвигающуюся зеленую волну. Сознание пустеет, есть только я и беснующееся небо, что обрушивает ярость на бренную землю, а я. Я лишь проводник для его гнева!
