И потом, когда я проснулась в полдень, мне по-прежнему было не по себе. Сегодня суббота, Суд вряд ли предаст дело огласке раньше понедельника, так что мне все выходные держать рот на замке по поводу ночных событий. Лежа в кровати, я думала про обвиняемого: очнулся ли он от своего забытья — если, конечно, это было забытье, а не притворство, — поразился ли, внезапно очутившись в странном и враждебном месте, ведь во сне он был где-то далеко-далеко? Завладело ли им чувство, что он не тот человек не в той комнате? Я осознала, что сама испытала нечто подобное, только в мини-версии — пока стояла в камере, не в силах понять его речь, не в силах справиться с порученным мне заданием, меня как будто перепутали, приняли за другого человека.
Я взяла телефон и ответила на эсэмэску Адриана. Да, написала я, готовая еда — это будет мило, Яна оценит, я ей тогда напишу. Адриан откликнулся моментально, написал: встретимся у Яны. А я ответила: если Янин дом не найдешь, звони. Но, как оказалось, заблудись Адриан по дороге на ужин, сверни он не туда, выбери неверный путь или попади в беду — он мог бы звонить мне и спрашивать «а я правильно еду?», или «а я что, не туда свернул?», я все равно бы не ответила. Я заснула сном нарколептика — сидя на диване, с ноутом на коленях, голова откинута назад, а телефон лежал себе в соседней комнате, я бы не услышала звонка. Это если бы Адриан звонил. Но, когда я проснулась — вечером, в самом начале девятого, — пропущенных звонков и непрочитанных сообщений я не обнаружила, а на улице стемнело. Я проспала весь день.
Торопливо одевшись, я написала и Адриану, и Яне, что опаздываю. Было темно, на улицах плескалось предвкушение субботнего вечера. Пришлось вызывать такси: я и так на полчаса опаздывала, а Адриан наверняка пришел вовремя. Водитель ввинтился в медленный поток машин — как-то очень плотно сегодня, или мне так казалось, оттого что я была на нервах, ведь Адриан с Яной там вдвоем, в ситуации менее комфортной и более интимной, чем мне хотелось бы, — я нетерпеливо подалась вперед, к окну: до Яниного дома вот так, ползком, минимум минут двадцать.
Пробки так и не рассосались, и я приехала к Яне к девяти, то есть Адриан просидел там целый час. Мы уж заждались, сказала Яна, открывая мне дверь. Но не укоризненно, а с улыбкой, Яна держалась на редкость непринужденно. Я даже оторопела от ее вида, она вся преобразилась, в первый момент я ее едва узнала. Яна все мешкала в дверях, словно не хотела меня впускать, у меня мелькнула мысль: может, она хочет мне что-то сказать? За ее спиной, в кухне маячил Адриан с бокалом в руке. Он воззрился на нас с любопытством, интересно, чего такого Яна ему наговорила.
Входи, наконец пригласила она и почти неохотно отступила в сторону. Снимая пальто и ставя сумку, я снова глянула на Адриана, уже вопросительно, но он то ли не заметил, то ли решил проигнорировать, вышел в прихожую с бокалом и поцеловал меня — все очень естественно. Яна, разумеется, на нас смотрела, и в последний момент я подставила щеку вместо губ, и поцелуй вышел смазанный. А я вспыхнула. Простите, что опоздала. Адриан пожал плечами, да ерунда, сказал он, и вроде бы он был вполне доволен жизнью, навис надо мной, точно пытаясь неуклюже защитить, и я снова подумала: вот печаль, угораздило же так опоздать.
Ну и как вы тут без меня? — поинтересовалась я. Они переглянулись и заулыбались, мое же внимание привлекал не Адриан, а Яна. Яна накрасила глаза и губы, а она редко так заморачивалась, или я просто не привыкла видеть ее с яркими губами и подведенными веками, с нарочито подчеркнутыми чертами. Я запоздало сообразила: макияж — скорее всего, ради Адриана, ради меня она не стала бы краситься. Каково это, подумала я, быть мужчиной, когда вокруг тебя столько внешне-нарочитого, больше показного, чем настоящего.
Вот Яна, вот Адриан. И между ними — я заметила — установилась какая-то близость. Оно и неудивительно, это было предсказуемо с самого начала, они оба привлекательные, если не сказать соблазнительные. В этом, вероятно, и кроется причина Яниной неизъяснимой метаморфозы — дело тут не в туши и не в помаде, они лишь видимое проявление некой непостижимой перемены. Мне вдруг пришло в голову: а из них бы вышла отличная пара, Габи, судя по всему, тот же тип женщины, что и Яна, уверенная и напористая, для Адриана — своего рода зеркало. Пары часто так и составляются, даже если сходство двоих проявляется не сразу. Я подозрительно наблюдала, как Яна с Адрианом смотрели друг на друга: очень долго, ладно вам, уже хватит. Яна глупо улыбалась — или мне казалось, что глупо.
Меня кольнула ревность. Мы тут хорошо, сообщил Адриан самым обычным голосом. Он повернулся ко мне: в глазах — нежность, улыбается, едва ли он что-то скрывает. Она меня истязала, но ничего, я выжил. Эти слова были адресованы мне, Адриан продолжал смотреть на меня — как обычно, дружелюбно, искренне, — но я восприняла его фразу как еще одно подтверждение: Яна и Адриан — сообщники. Яна не сводила взгляда с Адриана, она рассмеялась преувеличенно громко, вызывающе откинула волосы — тоже что-то новенькое! — словно переиначила себя специально по случаю.
Да вовсе нет! — игриво воскликнула Яна. Я его не истязала! Просто задала несколько вопросов, я о своей подруге беспокоюсь, она тут совсем одна — при этих словах я почувствовала себя чужой в городе, и в стране, и даже в комнате. Яна обняла меня за плечи — как бы по-дружески, но это тоже было необычно, не в ее манере, она сдержанная в плане прикосновений. Она сжала мое плечо, и я сразу вспомнила встречу с Кеесом на вечеринке, когда узнала, что Адриан женат. У меня, наверное, был смущенный вид, а возможно, Адриан и сам уловил связь между двумя объятиями — он слегка нахмурился, и через мгновение Яна опустила руку. Я кашлянула и спросила: а есть мы будем? Яна резко отвернулась и сказала: Адриан принес индонезийскую еду из какого-то неизвестного мне места.
Стол уже стоял накрытый, там лежали тканевые салфетки и коврики под приборы, горели свечи. Ну, приступим, сказала Яна. Вся еда в духовке, чтобы не остыла. Мы же не знали, когда тебя ждать. А ведь они даже не спросили меня, что стряслось, в чем причина моего столь позднего прибытия. Яна принялась выуживать из духовки контейнеры, завернутые в фольгу, я предложила: давай помогу, но она помотала головой и велела нам садиться.
Мы с Адрианом стояли возле обеденного стола, где мерцали свечи: кто-то из них двоих — Яна или Адриан — потрудился и зажег их. Как работа, как вообще? — выкрикнула Яна. Она усиленно шумела, доставая еду из духовки: хлопала дверцей туда-сюда, звенела тарелками. Да ничего, крикнула я в ответ, но Яна меня не слушала. В каком-то смысле оно было и к лучшему: о работе особо не расскажешь, не упомянув ареста, он разросся и заполонил мои мысли, попробуй я это скрыть — сразу стало бы заметно.
Из кухни снова донесся шум, я покосилась на Адриана и направилась к Яне со словами: давай все-таки помогу, мы вместе начали носить тарелки с едой и ставить их на стол. Еда была с виду — пальчики оближешь, и Яна не преминула похвалить Адриана за выбор: какой молодец, мне бы такой вкуснятины в жизни не назаказывать. Странный комплимент, немного бессмысленный, да к тому же неправда: Яна обожает и сама готовить, и ходить по ресторанам, да и вообще тоже мне подвиг: взять в ресторане еду навынос. Яна подняла бокал и произнесла: ну, за встречу! Она все еще улыбалась, голос напряженно дрожал. Адриан кивнул, поднимая бокал, спасибо Яне за приглашение, сказал он — из нас троих он один вел себя по-настоящему раскованно.
Мы с Яной на несколько секунд зависли, наблюдая, как Адриан раскладывает еду. Мы обе превратились в женщин, которые восхищаются мужчиной: ах, как ловко у него получается! Какая-то ненормальная и несусветно идиотская ситуация. Он просто-напросто накладывал на наши тарелки лапшу, рис и кусочки мяса, а я таращилась на него с полнейшим одобрением — лишь потому, что Яну его действия приводили в восторг и я это знала. Яна так бурно реагировала, потому что ей нравился Адриан — ну конечно, — в нынешней ситуации у нее боевой настрой, она сражается за первенство, в конце концов, именно она затеяла наш ужин, она пригласила Адриана.
