Я схватил бывшего директора бывшего «Бумторга» за кисти и потащил в попавшуюся до этого на пути ванную. Кое-как перевалив его через край джакузи, я заткнул пробку, зачем-то перекрестил и пустил воду. Теперь он будет как живой. Душил кашель, недолго потерять сознание от угарного газа.

Примчавшись обратно на лоджию, я наткнулся на огонь. Он уже лизал левый край. Нужно спасаться. И что-то сделать с папкой. Я решил просто тупо бросить ее вниз. Если останусь в живых – найду, дай бог, не украдут. Прицелился и запустил ее параллельно земле, как кидают камешки в воду, когда хотят поесть блинчиков. Папка планировала не долго, через секунду она перевернулась и камнем пошла вниз, застряв на сосне метрах в двух от земли. «Точно не украдут», – подумал я и, перемахнув через перила, встал ногами на нижний карниз и приставным шагом двинулся в сторону соседней квартиры. Посреди пути, преодолевая стену между лоджиями, я отпустил левую руку от рамы, чтобы нащупать опору у соседей. Во время этого опасного маневра нужно было стоять на месте, но из-за отсутствия опыта я продолжал переставлять ноги. В самый неподходящий момент карниз кончился, и левая нога упала в пустоту. Правая тоже соскользнула. Процарапав носом стену, я повис на одной руке. Сердце упало в штаны вместе с геморроем.

Я заставил себя успокоиться. Вначале нащупал ногами опору, потом аккуратно поднял левую руку и снова взялся за парапет. Чтобы прийти в себя понадобилось тридцать два гулких, на весь квартал ударов сердца.

Отклонившись назад, я посмотрел на цель своего путешествия. Радости это зрелище мне не принесло. У соседей лоджия была застеклена пластиковыми окнами, и все они были закрыты изнутри.

Я вернулся назад. Пришлось наступать прямо в огонь. Я чувствовал, что у меня горят брови. Схватил с пола подставку под цветы и снова перелез наружу. Держась правой рукой за парапет, я подошел как можно ближе к соседским окнам и стал наносить этой железкой удары по стеклу. Я даже не сразу почувствовал, что мое орудие было раскалено от огня. Бить было неудобно и поначалу результатов никаких не было. Руки, которая находилась в квартире Тихонова, касалось пламя.

Наконец стекло треснуло. Потом разбилось. Осталось сбить осколки, чтобы не ампутировать себе пальцы. Я не смог до конца закончить эту процедуру, потому что выронил подставку, и потому что уже не мог терпеть жар. Железяка пролетела кувыркаясь все девять этажей, стукнулась о землю и подпрыгнула до окон второго этажа.

Лучше бы я не смотрел вниз. Зрелище не прибавило смелости. Наконец, собрав в кулак всю волю, я протянул руку и ухватился за соседский парапет. Получилось небольшое распятие. Одна рука на одной стороне, другая у соседей, а ноги набок. Секунды через две переставил к соседям ногу. Почти шпагат. Теперь самое сложное. Нужно перенести одновременно правую руку и ногу. Из кармана послышался танец с саблями. Хороший саундтрек к моим выкрутасам. Три четыре. Ух. Сердце рвалось из рубашки. Вроде получилось.

У соседей нижний карниз гораздо уже. Я упирался самыми носками, практически одними большими пальцами. Немного передохнув, попробовал перевалиться внутрь. Удалось мне это с третьего раза. Я плюхнулся на серую плитку и чуть не разрыдался. Дрожало все тело. Каждая частичка.

Музыка кончилась, потом опять заиграла. Я решил, что, если это жена, то не буду брать. Я не смогу скрыть свою проблему, а она сойдет с ума. Оказалось, что это наяривал Аркашка.

– Ну, как вы там? – бодро спросил он.

– Вызывай пожарных, милицию и скорую. Тихонов мертв, а я чуть живой.

– Ты где?

– Квартира Тихонова горит, а я перебрался к соседям.

– Ни фига! Что у вас там происходит?

– Потом расскажу.

В разбитое окно стало затягивать дым. Дверь из лоджии в квартиру к счастью не была заперта. Я толкнул ее и прополз в зал, оставляя за собой кровавые пятна. Мне хотелось уйти как можно дальше от очага возгорания.

Чтобы не умереть до приезда спасателей, необходима перевязка. Я стал шарить по ящикам, в поисках бинта или другой чистой тряпки, но они на удивление оказались пустыми. Наверное, это была квартира губернатора, и в ней никто не жил. Только на кухне удалось найти старую, грязную, сбившуюся в комок марлю, которую я изорвал на лоскуты и неумело завязал порезы и раны. В течение трех секунд марля из серой превратилась в багряную.

От входной двери шел дым. Я проковылял в самую дальнюю комнату и открыл окно. Оно тоже выходило в лес. По земле бегали возбужденные люди и показывали вверх пальцами.

Пожарные приехали через десять минут. Они начали наступление из коридора – я слышал голоса и топот ног – а так же со стороны леса, подняв огромную раздвижную лестницу. В защитных костюмах и блестящих касках они были похожи на персонажей из компьютерных игр. Одни очень быстро карабкались по никелированным ступенькам, другие с сумасшедшей скоростью разматывали на земле шланги. Все действовали четко и слаженно, как на учениях и страшно матерились при этом.

Пока они тушили пожар, я вычислил длину их лестницы. Конечно, результат был не совсем точен, потому что угол наклона стрелы пришлось определять на глаз. Высоту этажа я принял за два и семь.

Когда запахло баней, и дым превратился в пар, две группы пожарных встретились. Они сняли шлемы и закурили. Двое на Тихоновской лоджии, а один прямо на верхних ступеньках лестницы.

– С вами все в порядке? – спросил он, увидев в окне мою физиономию. – Теперь вы можете выйти в коридор.

Я исчез из окна, и теперь уже безбоязненно прошел на лоджию.

– Со мной не все в порядке, – сообщил я им, очутившись рядом, – а в коридор я выйти не могу, потому что у меня нет ключа, – я рассказал им о своих акробатических подвигах и о взрыве, с которого все началось.

Тот, который стоял на лестнице, связался по рации с машиной. Оператор повернул манипулятор в мою сторону, и парень протянул мне страховочный пояс. Секунд через пять я снова оказался в квартире Тихонова, вернее в том, что от нее осталось.

Один из МЧС-ников твердо взял меня под локоть и вывел в коридор. В группе людей около лифта он выбрал взглядом невысокого молодого парня в штатском и подвел меня к нему.

– Этот человек находился в квартире, – представил он меня. – И еще, там, в ванной, полной воды, плавает труп.

После такой рекомендации человек проявил ко мне интерес. Он отвел меня на пол этажа ниже и попросил рассказать о том, как все было. После моего правдивого рассказа парень сочувственно вздохнул и защелкнул на моих окровавленных руках наручники.

– Никуда не уходи, – сказал он. – Мы разберемся. Такой порядок.

Я прислонился к стене и, собирая на спину плевки и побелку, опустился на корточки. Мне было все равно. Я закрыл глаза и стал считать, какой мощности должен быть двигатель, чтобы доставлять на девятый этаж один литр воды в секунду, если один литр воды весит один килограмм. Задачка была не сложной, но меня постоянно отвлекали. Один раз подошел врач, молодой пацан, осмотрел меня и заявил, что меня нужно срочно отвезти в больницу.

– Ты патологоанатом? – спросил его человек в штатском.

– Да.

– Вот и иди, занимайся трупом

– Я вас предупредил, – пожал плечами врач.

Наконец, пришел серьезный сержант.

– Этот что ли? – спросил он у штатского.

– Угу.

– Пошли, – он пнул меня в ботинок.

Мы спустились вниз, спасибо ему, что на лифте. Двор был полностью забит людьми. Дети и пенсионеры. Я хотел посчитать, чтобы вывести процентное соотношение, но тут ко мне подлетела боевая девушка с микрофоном. Она засеменила рядом, но на нас не смотрела, а повернула лицо в камеру, которую направил на нее подбежавший следом оператор.

– Сегодня, – затараторила она, – было совершено покушение на губернатора. Преступники заложили фугас, мощность которого пока неизвестна. К счастью, губернатора в это время не было дома. Пострадал один человек. Перед вами один из задержанных. Этот человек подозревается в теракте.

Последнюю фразу она произнесла с брезгливостью и деланным ужасом.