Потом пришлось заниматься организацией горячего питания для постоянно приезжающих с докладами фельдъегерей. Для тех тарелка супа или плова, чашка кофе или, даже, рюмка коньяка были как глоток свежего воздуха. Сделали. Затем, проводив Самойлова, уезжавшего в госпиталь к всё же оказавшемуся раненым Мясникову, Егор ненадолго заскочил в кабинет, утащил задремавшую прямо на письменном столе Алёну на ночной ужин, поел сам, и даже не забыл про Ольгу, которая, как заведенная, всё продолжала строчить сводки и набивать надиктованные генералом приказы. Правда, та спускаться в организованный на первом этаже пункт питания не стала, но притащенную Егором тарелку с дымящимся пловом мгновенно проглотила. Сделала глоток кофе и вырубилась прямо на рабочем месте. Егор вытащил из-под её лица клавиатуру, подсунул стопку бумаг потолще, забрал пустую тарелку и вышел из приемной.

По пути заглянул к Алёне, и почти час проболтал с немного ожившей девушкой. Все-таки горячая еда и мягкий теплый кот способны совершить чудеса. Первичный шок прошёл. Творившийся в городе ужас остался где-то во вчера, и можно уже было с опаской, боясь на что-то надеяться, но всё же смотреть вперед. Планировать дальнейшую жизнь. В итоге, плюнув на всё, поддался уже отключающему организму и вырубился на целых два часа.

Проснулся, подсунул кота под бок к прижавшейся к нему во сне Алёне и потопал спасать мир. Самойлова не было. Орлы Валеры нагло оккупировали пару кабинетов на первом этаже и мирно отдыхали. Егор вспомнил приказ генерала, бойцы были бесцеремонно разбужены и отправлены прочесывать окрестности в поисках шпионов, террористов и прочих подозрительных личностей. Сам Егор сбегал к связистам, узнал, как идут дела по проверке линий связи и пошел добывать завтрак. И вот теперь, после краткого визита к появившемуся на месте генералу и экспресс-трудоустройства Алёны, которую он, чувствуя ответственность за неё, решил далеко от себя не отпускать, Егор сидел за столом в своем кабинете и размышлял над поставленной генералом задачей.

***

- Мохер? - еле слышно позвал Славка. Частично освещенная льющимся в окно лунным светом темная фигура в углу пошевелилась.

- Че не спишь? - прогудел в ответ Мохер.

- Взрывов не слышно, - констатировал факт Славка.

- Уже несколько часов как стихло, - ответил Макс и поднялся со стула. Потянулся, отчетливо в тишине больницы хрустнув суставами.

- Пить хочешь? - спросил он.

- Не, тогда ссать захочется, а в утку стрёмно, - отказался Славка, но все же выпил пару глотков воды из протянутого стакана.

- Ты как?

- Болит всё. Руку не чувствую.

- Док же сказал, заживет нерв, всё восстановится.

- Да знаю я, че поныть нельзя?

- Славка.

- А?

- Хорош. Я понимаю, что обидно. Вот так на ровном месте. Но всё будет норм. Ты, главное, верь в это и булки не расслабляй.

- Я просто боюсь, что спишут меня, - после долгой паузы признался Славка.

Мохер подошел к кровати, посмотрел на лежащего на ней бледного после большой потери крови командира.

- Хули ты ноешь! - тщательно попытавшись скопировать интонации Зипки, сказал он.

- Ладно, не буду, - улыбнулся Славка, но тут же грустно опустил брови: - Новостей не было?

- Откуда? Я тут торчал, потом раненых повезли, помогал таскать. Потом в морг трупы таскал, - Мохер нахмурился, вспомнив сумасшедший и тревожный вечер, после неожиданного ракетного удара по городу. Ходили слухи, что Новосибирск сровняли с землёй. От этого было неспокойно на душе. Сколько раз он уже порывался бросить тут Славку и добираться до города, до части. Но всё же остался тут, раздираемый на части долгом.

- Ты бы валил уже в полк, - помолчав, сказал Славка: - А я тут полежу, отдохну от ваших рож.

- Как я тебя брошу, мы же экипаж. Всегда вместе. Даже тех блондиночек вместе, - бодро ответил Мохер.

- Блондиночки, да, норм было, - вспомнил Славка не очень давний эпизод из бурной увольнительной: - Но ты херней не страдай. У меня всё хорошо будет. А ты вали, работай. Пристроился тут сиделкой.

- Ладно, - принял решение Мохер. Протянул Славке руку. Тот слабо пожал её и закрыл глаза. Мохер постоял несколько секунд, словно решаясь прыгнуть в воду, затем развернулся, взял свой автомат и стремительно вышел из палаты.

Славка открыл глаза, обвел пустую палату взглядом. Никто ему не нужен. Особенно Мохер. Попытался пошевелить пальцами руки. Ничего. Ниже локтя руку вообще не чувствовал. Проклятые утырки. Славка со злостью ударил здоровой рукой по кровати. Жалобно скрипнули пружины. От резкого движения заболело плечо. Боль отрезвила. Хоть что-то же он чувствует. Он не станет калекой. Он справится. Глаза закрылись. Ему нужен сон и не нужны лишние мысли. Он справится….

***

Мохер вышел на крыльцо, поправил висящий на плече автомат и решительно зашагал прочь от госпиталя. Его мысли метались от Славки к происходящим вокруг событиям. В том, что произошла какая-то глобальная жопа, сомнений не было. Уж больно внушительно звучал гул разрывов вчерашним вечером. И раненые. Обожженные, побитые осколками, переломанные военные и гражданские нескончаемым потоком текли в госпиталь. Врачи сбивались с ног, хорошо хоть прибыло несколько десятков добровольных помощников, в основном молодых девчонок-студенток из медучилища. И хоть в одиночную Славкину палату никого не подселили, госпиталь был переполнен.

И город. Маленький Бердск, обезлюдел, нахохлился и замер, готовясь к бою. За все те часы, что он провел в палате Славки, Мохер успел немного выспаться, а затем наблюдал в окно за нескончаемыми вереницами перемещающегося транспорта. Грузовики, строительная и военная техника. Автобусы с людьми. Все они, казалось хаотично, носились по дорогам. Но, видимо, какая-то система всё же присутствовала, потому что сейчас на улицах было пусто, не считая обильно попадавшихся патрулей. Один из них, проверив у него документы, довез до моста на выезде из города. Парни пожелали счастливо добраться до части и упылили по своим патрульным делам.

Он перекинул за спину автомат и бодрым шагом потопал по обочине. До ворот полка нужно было пройти всего шесть километров.

***

Мысли рождались в голове медленно. Точнее толклись где-то на пороге подсознания и никак не хотели оформляться во что-то связное и конкретное. Егор отхлебнул давно остывшего кофе, который когда-то притащила Алёна. Девушка уже вполне освоилась с новой для себя работой. По крайней мере, строгая Ольга её пока не выгнала. И вот опять.

Дверь тихонько распахнулась. На пороге вновь возникла Алёна. На этот раз без кофе.

- Егор Николаевич, - деловито сказала она: - Совещание у генерала через пять минут. Иван Иванович просил не опаздывать.

- Спасибо, Алёна. Буду, - ответил Егор и улыбнулся девушке. Та сердито нахмурила брови и исчезла за дверью.

- Важная стала, - пробормотал Егор, не видя, как бодрая походка возвращающейся обратно Алёны, замедлилась, голова опустилась, взгляд расплылся. Ей было тяжело. И страшно. И больно. Пусть Ольга пока сильно не подпускала её к обработке входящей информации, делая львиную часть работы сама, но многое она всё же увидела. И услышала. Даже из тех приказов, что она печатала на оперативно установленном в приемной втором компьютере, вырисовывалась довольно страшная, вгоняющая в тоску картина. И её «уверены» в ответ на тот вопрос Ольги, теперь совсем не выглядел таким. А ведь прошла всего пара часов, и день только набирал силу.

Алёна резко остановилась. Подошла к пыльному окну, в которое немилосердно били лучи солнца, делая неразличимой картинку снаружи. Уставилась на белесое небо с редкими облаками. До боли сжала кулаки и легонько стукнула по стеклу.

- Хрен вам всем. Я справлюсь. Обязана справиться. Иначе, это небо не достанется нашим детям, - сказала она сама себе. Постояла еще минуту, отслеживая неторопливый бег облаков. Решительно развернулась и почти бегом рванула на свое рабочее место. Работа не ждала.

***

На совещание Егор пришёл вовремя. Пока рассаживались по местам прибывшие участники, он подошел к вернувшемуся полковнику Брюханову и тихо поинтересовался результатами операции по уничтожению обнаруженной группировки Чужих.