Небольшой костерок, разведенный в неглубокой ямке с прокопанной сбоку канавкой для притока воздуха, по всем правилам многочисленных поколений индейцев, еле заметно испускал тонкую струйку дыма. Сидящий возле костра на нешироком бревне с криво обломанными сучками человек неторопливо бросил в костер докуренную сигарету, потянулся и огляделся по сторонам. Всё было тихо. Стылый предрассветный туман плыл по округе, приглушая звуки и заставляя зябко кутаться в наброшенный на плечи кусок брезента, что больше спасал от влаги, чем от холода. Лишь верный друг человека - костер дарил тепло застывшим ногам, вместе с тем предательски убаюкивая и заставляя бесконечно смотреть на игривые языки пламени. В общем, друг этот был не всегда надёжный, а порой и опасный.

Раздалось негромкое хлопанье крыльев. Взъерошенная ворона с опаленным войной хвостом с шумом уселась на нависающую над костром ветку сосны, покосилась на замершего под деревьями, укрытого ветками железного монстра и возмущенно каркнула. Человек у костра ответил ей тихим сдержанным кашлем. Ворона неодобрительно покосилась на человека и захлопала крыльями, исчезая за верхушками деревьев.

Пашка шмыгнул носом и задумчиво посмотрел на прислоненный к бревну автомат. Ради куска мяса он, пожалуй, был согласен и на ворону. Но та улетела, и единственная надежда оставалась на расставленные на звериных тропках из еле заметно примятой травы проволочные петли, какие ладил дед Павел, успешно добывая каждую зиму несколько зайцев, то и дело шнырявших вокруг его участка, стоявшего на отшибе дачного поселка. Правда, сейчас ещё стоит август, и попадутся ли два, а то и три килограмма "диетического и легкоусвояемого продукта" в сделанные из расплетенного троса петли, Пашка не знал. Да и заяц должен быть побольше кролика. Но это, впрочем, к лучшему.

Взглянув на часы, Пашка обернулся на сделанный из нарубленных сосновых веток, накрытых сверху брезентом, шалаш, в котором спали девчонки. Скоро уже подъем. Пора бы ему, по заведенному обычаю, как дежурившему утреннюю вахту, что-нибудь сготовить. Он подтянул к себе рюкзак, расстегнул и покопался внутри. Негусто. Две последние пачки лапши, две банки тушенки, да небольшая пачка печенья. Зато кофе, который везде был страшнейшим дефицитом, было целых три пакета. Как и чая. И что из этого готовить? Хоть за грибами иди.

Позади послышался шорох откидываемого брезентового полога, негромкий испуганный вскрик и еще более тихий смешок. Пашка обернулся на шум и встретился взглядом с Таней, сидевшей на пороге шалаша. На растрепанной голове и сонном лице, на котором, впрочем, уже присутствовали широко и удивленно раскрытые глаза блестели капли воды.

- Вот и умылась, - констатировала Таня, расправила брезент, вытряхивая остатки скопившейся там воды, и потрясла головой.

- Помоги встать, - попросила она. Пашка не спеша встал, дохромал до девушки. Протянул руку и поднял её на ноги.

- Спасибо, дальше сама, - Таня огляделась по сторонам, отобрала у Пашки свою руку, взяла в неё прислоненную к шалашу палку с обмотанным тряпками концом. Сунула её под мышку и поковыляла в лес. Спустя несколько минут вернулась и присоединилась к вяло суетившемуся у костра Пашке.

- Помочь? - спросила она у наливающего воду в котелок командира.

- Ага. Сходи, пожалуйста, в магазин за хлебом, - ответил тот. Он повесил котелок на крюк и теперь задумчиво крутил в руках банку тушенки.

- Так рано ещё. С десяти магазины, - принимая игру, ответила Таня: - Да и зарплату еще не давали. Нету денег на хлебушек.

- Эх, и сусека нету. Даже колобка не наскрести, - вздохнул Пашка, отложил банку и поднялся на ноги. - Посиди тут, я в лес прогуляюсь.

- Только не как Зипка вчера, - напомнила Таня про вернувшегося из похода к имевшейся неподалеку небольшой речушке, скорее даже ручью, Максима. Он соорудил из загнутой медицинской иглы и ниток снасти, накопал червей и утопал ловить рыбу, обещая вскоре накормить всех ухой. Вернулся он уже через полчаса, мокрый по пояс, без удочки и без добычи. Добравшись до речки, он самонадеянно встал на такое удобное с виду торчавшее над водой бревно, выглядевшее абсолютно крепким и надежным. Размотал снасти, наживил червяка и закинул в воду, предвкушая скорую добычу. Бревно, ехидно и мерзко хихикая про себя, решило, что пришла пора. Оно столько лет потихоньку гнило на берегу и ждало своего часа, который наступил вскоре после того, как Зипка на него встал. Под ногами горе-рыбака тихо хрустнуло и влажно чавкнуло рассыпающееся в труху бревно. Не ожидавший подобной подлянки, Максим взмахнул руками в безуспешной попытке схватиться за воздух и рухнул в воду. Рыбу он естественно распугал, снасти потерял, а репутацию рыбака подмочил. Пришлось возвращаться назад с любимой фразой директора стадиона о том, что «здесь нет рыбы». Больше желающих порыбачить не нашлось.

- Не, я недалеко и ненадолго, - отмахнулся Пашка. Подхватил автомат и медленно пошел. Раздвигая мгновенно промокшими штанами густую траву, обильно покрытую росой, он дохромал до приметной криво растущей сосны метрах в ста от лагеря. Наклонился и придирчиво осмотрел лежавшую в траве петлю. Пусто и, такое впечатление, что никто её не трогал и не шевелил, хотя трава рядом на вид была немного примятой. Вздохнул и пошел дальше. Вновь разболелась нога. Беспокойный образ жизни никак не способствовал быстрому заживлению полученной раны, и хоть вчера, после вечернего осмотра, доктор Таня заявила, что дела идут хорошо, но поврежденная мышца работать всё еще не хотела, отзываясь на малейшее напряжение противной ноющей болью. Дошел до второй из трех установленных петель. Вновь пусто. Хотя эту петлю кто-то явно тронул. Она лежала в траве сбоку от тропинки, словно пробегавший заяц брезгливо пнул её лапой и упрыгал дальше по своим заячьим делам.

- Ну и ладно, - засомневавшись, стоит ли топать до следующей, сказал Пашка. Если честно, он особо и не надеялся что-то поймать. Но маяться вынужденным бездельем было скучно, вот он и решил поиграть в опытного таежного охотника. До третьей петли, самой удаленной от лагеря, пришлось подниматься в невысокую горку. Следуя вдоль натоптанной тропинки, стараясь не наступать на неё, чтобы не пугать зверей своим запахом, Пашка добрался до поваленного дерева, лежавшего вдоль тропинки.

- Прикольно, - сказал он, глядя на сжавшегося в комок зайца, при виде самоходного охотника, принявшегося верещать, метаться и рваться в крепко стянувшей заднюю лапу петле. Заяц, видимо чувствуя близкий конец, изо всех сил бился в ловушке, пока не замер, тяжело раздувая бока и мелко дрожа.

- Пойдем, косой, супом будешь, - сказал Пашка. С сомнением поглядел на прижатые к спине уши и ухватил принявшегося отбиваться всеми лапами зайца за шкирку, выдернул державшую петлю загнутую проволоку и потащил брыкающуюся добычу в лагерь.

***

Проклятая острая ветка снова впилась в бок, не столько причиняя боль, сколько раздражая. Кристина что-то невежливо промычала и перевернулась на другой бок. Под бедром оказался какой-то выпирающий ком, то ли корень, то ли камень.

- Да блин! - в голос выругалась девушка, окончательно просыпаясь. Расстегнула спальник и, трясясь от стылого воздуха и борясь с накатывающей слабостью, принялась одеваться. Тани уже не было. Взглянула на часы. 7.15 утра. Самое-то для подъема.

Кристина вылезла из палатки и нахмурилась, глядя на возящуюся с висящим на костре котелком Таню.

- Здрасти, - прохрипела она, заходясь в приступе кашля. Таня обернулась и смерила ее взглядом.

- Всё нормально, - заверила ее Кристина и шмыгнула носом.

- Ещё одна на мою голову, - покачала головой Таня.

- Можешь меня пристрелить и не мучиться, - проворчала Кристина и, пошатываясь, направилась в лес.

- Да что так холодно! - воскликнула она, начиная трястись от зябкого влажного тумана, поджидавшего её за деревьями. На подходе к выбранным целью короткого похода кустам, Кристина услышала тихое шуршание травы под чьими-то ногами. Спрятавшись за ближайшее дерево, она замерла, ругая себя за оставленное в шалаше оружие. Шаги приближались, Кристина суетливо глянула по сторонам на безмолвный и мрачный лес, казалось замерший в предвкушении жуткой и кровавой сцены, и приметила немаленьких размеров сук, валявшийся неподалеку. Шаги звучали уже совсем рядом, перемежаясь легким звяканьем. Кристина в ужасе замерла, прижимаясь к дереву взмокшей спиной.