- Да, едем, - очнулся Самойлов от одолевавших мыслей. Устало потер виски. Ночь подходила к концу. Ночь полная беспросветной унылой тоски. За окном замелькали серые тени домов, кое-где освещаемые лучами фар и прожекторов. Люди работали.

Небывалой силы удар превратил город в руины. Как, это стало возможно, сейчас выясняли. Почему? За что? Ответа на этот вопрос он боялся. Боялся, что затеянная им массовая нейтрализация агентов послужила тем триггером, что заставил чей-то длинный крючковатый палец нажать на кнопку. Пугала мысль, что враг сумел нейтрализовать, а то и откровенно подставить под удар несколько частей охранявших город. Еще сильнее пугала мысль, какой силы был бы удар, не перелови они несколько сотен агентов Чужих.

- Почему? – прошептали губы.

Никто не отвечал старому генералу, на которого тяжким грузом свалилось руководство городом в этот момент. Увы, генерал Мясников, главнокомандующий Анклава временно, по крайней мере, хотелось на это надеяться, выбыл из строя. Рядом с его кортежем, несшимся по вечернему городу рванула ракета Чужих. Контуженного окровавленного генерала достали из разбитой машины. Единственного, кто в ней выжил. Сейчас Мясников находился, в госпитале, до сих пор без сознания после экстренно проведенной операции. А большую часть остальных руководителей высшего звена они собственноручно....

- Приехали, - сообщил Волков. Машина остановилась возле, похоже ставшим новой резиденцией правительства Анклава старого трехэтажного здания в центре города, в котором когда-то, ещё до Вторжения располагалась военная прокуратура. Здесь они заседали, когда проводили операцию по зачистке города от агентов. Здесь его застало начало бомбардировки города.

Силы ПВО, героически защищавшие город, были обескровлены. Во многих частях на технике до сих пор стояли старые радары, которые еще не успели заменить квантовыми. Расчеты жертвовали собой, включали радары, чтобы успеть сбить хоть что-то, пока на мощный источник радиоизлучения не прилетела ракета. И прилетала, превращая в пыль и бесформенные обломки технику и бойцов. Еще страшнее был дружеский огонь, вызванный переданными по считавшимся защищенными линиям связи приказами, подтвержденным действующими кодами. Под него попадали исключительно силы ПВО. Докладывали даже о случаях намеренной передислокации подразделений на основании все тех же полученных фальшивых приказов. Причем, когда командиры частей звонили в Генштаб, чтобы получить подтверждение, им отвечали. Подтверждали. И они снимались с позиций, чтобы встретить начало бомбардировки на марше, или, ещё хуже, самим попасть под удар на новых позициях.

Оборона с треском провалилась. Враг показал насколько легко и непринужденно можно взломать и разнести в пух и прах всю тщательно спланированную и имеющую внушительный запас прочности систему. Систему, которая по всеобщему убеждению была непроницаемой для любых ударов. Но Чужие смогли. Ударили в самое сердце Анклава и нанесли, возможно, смертельную, рану.

Генерал глубоко вздохнул, посмотрел на свои морщинистые, но ещё вполне крепкие руки. Решительно открыл дверь и вышел из машины, возвращаясь в царившую вокруг суету. Ощетинившиеся стволами пушек и нацелившие в небо ракеты Панцири в количестве четырех штук прикрывали здание. По периметру спешно возводили забор, организовывали контрольно-пропускные пункты. Неподалеку возле обрушившегося здания работала техника. Люди ползали по развалинам, растаскивали, зачастую вручную, обломки, искали выживших.

Он быстрым шагом преодолел расстояние до невысокого крыльца с выщербленными ступенями и поднялся на второй этаж.

- Здравствуйте, Иван Иванович, - подняла голову со стола заспанная Ольга. Домой она не уходила. Никто не уходил. Все работали. Собирали информацию, организовывали группы поисковиков, а главное, пытались хоть как-то наладить управление обороной города. Хоть многие, как он знал, находили время слетать до дома, чтобы проверить, всё ли там в порядке. Кое-кто из них не возвращался. Как капитан Иноземцев, начальник группы связистов. Его нашли возле своего разрушенного дома. С пулей из собственного пистолета в виске. Непривычная тишина и уныние царили в здании, но работа шла.

- Здравствуй, Оля. Сводки готовы?

- Да. Держите, - девушка подала генералу стопку листов бумаги. Генерал взял сводки и прошел в кабинет. Сел за стол и принялся читать, делая пометки на чистом листе. Спустя двадцать минут в дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, в дверь вломился Егор. Стремительно прошел к столу, уселся и уставился на генерала.

- Чего тебе? – поднял голову Самойлов.

- Выживших ноль – доложил Егор. Три ракеты угодили в СИЗО, где содержались захваченные агенты Чужих. На них строили грандиозные планы. Ученые из Института плодили версии одна круче другой. Уже успели доложить о каких-то прорывных идеях, которые необходимо срочно проверить. Всё пошло прахом, смешавшимся с дымом, до сих пор стоявшим над городом.

Еще хуже было то, что вместе с агентами врага в изоляторе находилось множество солдат и офицеров, которых еще не успели выпустить после проверки. Все они погибли.

- Патрули взяли несколько подозрительных гражданских, ждем первую партию приборов от Института, - продолжил Егор.

- Да хуйня всё это! - взорвался Самойлов.

- Согласен, - не меняя тон, сказал Егор: - Но, когда я просил отправить мою группу на разбор завалов, вы мне то же самое ответили. И отправили ловить шпионов. Ловлю. Хотя, если честно, Иван Иваныч, я с вами соглашусь – это всё хуйня.

- А что делать? Город в руинах. Уже мародеры появились. Оборона по пизде пошла. Ворошилов предлагает с Барнаула части подтягивать. Бросать там всё нахрен. А как бросишь? Оттуда тоже сообщают, что Чужие засуетились. Уже две штурм-группы Охотников обнаружили. Пытаются перехватить. Тюмень молчит. Вообще. И это я ещё утренние сводки не смотрел. Жопа, Егор. Везде жопа. Я уж молчу про гражданских. Вот, полюбуйся. Текущая сводка о потерях. Сорок тысяч человек погибших! Тысяч! И это далеко не всё. Раненых почти столько же. Два полевых госпиталя развернули, а толку? Весь город на раскопках развалин. Транспорта не хватает. Горячей воды нет. Водопровод в большей части города тоже кончился. Скоро и говно на улицу польется. ГЭС после попадания ракеты остановлена. Сейчас обследуют.

- Я читал, - тихо прервал генерала Егор: - Иван Иваныч, я про другое хочу сказать. Мы немедленно должны выяснить причины удара. Если это ответ на нашу операцию по поимке агентов, то мы должны быть очень осторожны в своих действиях. Нам четко дали понять, что могут ударить по носу, если сунуть его, куда не надо. Если же это давно подготавливаемая операция, то мы наоборот должны приложить все усилия, чтобы не допустить подобного впредь. И в других городах тоже. Я нагло осмелился без высочайшей визы отдать приказ, чтобы переслали чертежи новых детекторов в Красноярск и Тюмень. Там есть мощности для организации производства. Но причины мы должны найти здесь. До того как там начнут охоту на ведьм.

- По чертежам одобряю. А причины? Возможные причины ты верно назвал. Жаль, все пойманные агенты кончились.

- Если нужно, я еще наловлю, но вот стоит ли… Я ездил в Институт. Разговаривал с Михельсоном. Просил подумать над созданием устройства, для их блокировки. Чтобы агент не мог связаться со своими. Он обещал подумать.

- Хорошо. Задачу по агентам пока тормози. Но причину найди.

- Есть, - поднялся со стула Егор, развернулся и пошел к двери. Уже стоя в дверях, он повернулся и спросил: - Как Мясников?

- Прооперировали. Спасли. Но в строй вернется, скорее всего, нескоро.

- Принял. Ушел, - сказал Егор и исчез за дверью.

Самойлов вздохнул, потер гудящую голову и снял трубку: - Оля, можно мне кофе?

Спустя несколько минут, Ольга, уже похожая на невозмутимую снежную королеву, занесла поднос с кофе, и тарелкой полной, наверное, весьма вкусных бутербродов. Но генералу было не до них. Едва сделав пару глотков, он продолжил изучать сводки. Ольга остановилась в дверях, посмотрела на генерала странным полным сочувствия взглядом. Она видела терзающую его боль, видела, как он пытается работой заглушить голос взывающей к ответу совести. Она слышала почти все состоявшиеся этой ночью разговоры и переговоры генерала с абсолютно разными посетителями. И все они, и военные и гражданские молчаливо, а иногда и прямо в глаза задавали один и тот же вопрос: - За что нас так? – Ответа ни у кого не было. Пока не было. И нужен ли он? Нужен ли этот ответ её шефу? Сможет ли он его выслушать и принять? И сможет ли он с ним жить?