— Прости, что? — переспросил Бэбил, приставляя к уху руку, при этом хитро улыбаясь.

— Пмгтэ, пжлсты! — промямлил Ти.

— Ноги, ноги! — приторно залучился Эн, указывая на оковы.

— А что ж сами не снимите? Наручни, как я погляжу, проблем у вас не вызвали. И я бы не прочь узнать, как это вы провернули? Они ведь действительно были крепкими.

Ти, наконец, перевернулся на спину. Он поднял вверх руки, будто бы они всё ещё были связаны, и резко развёл их в стороны, утробно произнеся: «Хрясь».

— Разорвал! — сказал довольный Ти и указал туда, где чуть ранее сидел. За его стулом действительно лежали цепи от наручней.

— Не дурно, — усмехнулся Бэбил. — Ну а ты, Эн?

— Я вывернул себе суставы! — гордо заявил Эн, скрестив руки на груди и широко оскалившись.

— Надо же! И что, никто не заметил?

— Ну, — замялся Эн и покосился в ту же сторону, где сейчас стоял Дэвид, — регенерация в таком случае происходит практически без пара, но этот рыжий заметил. При этом, он ничего не предпринял и даже подбодрил меня, подмигнув. Вы представляете, шеф, мать его жаба?!

— Ага, ага, — протянул Бэбил, потеряв интерес к фокусам Ти и Ти. Теперь он наблюдал за Дэвидом.

Шепард стоял возле израненного, измождённого и крепко спящего Рэда. Дэвид смотрел, и старая боль начала подниматься из его груди.

— Почему они его не забрали? — сухо спросил он подошедшего к нему Бэбила. Тот слегка вздрогнул и неуверенно сказал после недолгого размышления:

— Думаю, по той же причине, почему когда-то бросил его и ты.

Гнев. Но уже по другой причине и с другим привкусом. Это был гнев переплётный нитями совести. Дэвид хотел всмотреться в глаза Бэбила, но тот уже надел свои вычурные очки с чёрными, как смоль, линзами. Шепард отвернулся и сквозь зубы сказал:

— Я его не бросал.

— О, конечно, конечно.

— Я не говорю, что моей вины тут нет, но я его не бросал. Когда я с ним расстался, он уже мог жить самостоятельно. Я многому его научил, как и Бруно, и точно также воспитывал Марли. Но он решил остаться со мной и... А потом из небытия вернулся Марли. Он сильно изменился. Жажда власти извратила его, а он в свою очередь совратил Бруно. Я… мы пытались найти компромисс, но я, кажется, перенял от своего отца слишком много дурных привычек. Я вынужден был сбежать, даже не подумав о нём… И… я боялся Аки. Его привязанности боялся. Наверное, потому что эти чувства были мне чужды… Да, я слишком многое перенял от отца, и я совершенно посредственный учитель.

«Если твой отец тот, о ком мы все думаем, то это поразительный аргумент в пользу наших предположений — мрачно подумал Бэбил. Он приложил большое усилие, чтобы скрыть беспокойство улыбкой — Умение просвещать, но при этом забывать о банальной психологии. Это так в его стиле».

В слух же он сказал:

— Думаю, я его тоже заберу к нам.

— Что?

— Да, думаю так я и поступлю. У миротворцев как раз на покой попросился один из их командиров. Вылечим его. Да, те раны, что я ему нанёс можно вылечить. Хотя шрамы скорей всего останутся, не без этого. Миротворцы его неплохо вымуштруют. Наверное, даже стоит подключить Риэндо. Я слышал у него к таким сложными случаями особый действенный подход.

— Но…

— Ты хочешь сказать, что он не управляем? Не думаю, что это так. Им явно двигала застарелая травма и обида, после твоего эм…предательства, скажем так. Но... думаю, он давно тебя понял и простил. Всё остальное просто превратилось в больную привычку. Посмотри, какое у него умиротворённое лицо.

— Действительно, — почти не разжимая рта, согласился Дэвид. Он почувствовал на своих щеках нечто давно позабытое - тонкие линии слёз. Он отвернулся и вытер лицо, а потом несколько раз глубоко вздохнул. Чтобы как-то отвлечься, он стал наблюдать за Ти и Ти.

Его охрана решила заняться то ли пантомимой, то ли несколько карикатурной зарядкой. Они приседали и поднимались, разминали шеи и поясницы, крутили и махали руками, подпрыгивали и сгибались. Эн беспечно спросил Бэбила, приняв позу флюгерного петуха и резко повернув к нему шею. Та издала очень неприятный звук:

— Инженеры задерживаются или я что-то упускаю?

— Что? — немного сконфужено переспросил Мендель. Как и Дэвид, он увлёкся наблюдением за ритмичными упражнениями безумной парочки. — Ах, да! Инженеры. Да, так и есть. Они должны были открыть проход в тот же момент, как уйдут все посторонние. Наверное, что-то у них произошло.

— Поскорей бы, твою ж налево, а то кое о чём нужно будет переговорить с осьминогами бездушными.

— Это для чего вам? — хитро улыбнувшись, спросил Бэбил?

— Как для чего? Чтобы ещё сильнее отодвинуть встречу со мной. Надеются, что мой гнев поостынет, и я буду не столь строга к ним. Или, может, как они думают, вновь наплюю на законы и правила, в том числе и внутренние, и защищу их.

Эти слова были произнесены отстраненным, сонным, и при этом потусторонне звонким голосом. Он отдавался по всему пространству эхом. Ти и Ти, услышав его, побледнели, задрожали и снова начали обильно потеть. Не успели эти слова ещё оформиться в полноценное приложение, как в самом центре цеха маревом искривилось пространство и появилась радужная точка. Она сильно и быстро запульсировала, из неё проклюнулась тонкая линия. Она опустилась к земле со звуком рвущейся ткани, раздалась вширь и переродилась в мерцающий прямоугольный проём. «Дверь» была будто бы неустойчивой иллюзией, изрыгающей из себя мрак и галлюцинации. Эхом начал нарастать ритмичный звук подбитых железом сапог, и из неизвестности появилась хрупкая и больная на вид девушка с длинными, до пояса, немытыми и неухоженными седыми волосами. Одетая в рваные джинсы, старомодную мужскую рубашку с рюшами и ядовито-синий кожаный плащ до пола, она вяло, но уверенно вышла из мистической двери и оглядела присутствующих усталыми гетерохромными глазами с тяжёлыми веками. Увидев обомлевших Ти и Ти, её лицо озарилось призраком милой приветственной улыбки, которую скрывал чёрный респиратор. Она подняла в знак приветствия руки и несколько раз небрежно помахала ими. Это приветствие привело Ти и Ти в неописуемый ужас. Они упали на колени, плотно обнялись и в одно горло прокричали:

— Запоздалая карма!

— Грация?! — не обращая внимания на возникшую вокруг него истерику, немного удивлено воскликнул Бэбил. — Что-то случилось?

— О нет, что ты, всё нормально, Би, — ответила она. Нереальность её голоса, созданная тонкой мембраной ещё не перестроенной реальности, исчезла, но переплетение усталости и вялости в нём никуда не делось, как и созданная респиратор приглушенность. — Но позволь я уделю внимание моим глупым подчиненным, а после отвечу на твой вопрос в должной мере. Всё равно, чтобы это сюда притащить, нужно чуть больше времени.

Грация прошла мимо Бэбила, проигнорировала Дэвида и подошла вплотную к поникшим Ти и Ти. Они успели к этому моменту отцепиться друг от друга и теперь сидели на коленях, положив на них руки и понурив головы. Хоппер сложила свои руки за спину, всмотрелась в них, не убирая с лица светлую призрачную улыбку и с вялой лёгкостью обратилась к подчиненным:

— Думали пересидеть в укромном месте в надежде, что я остыну и, может быть, заступлюсь за вас?

Ти и Ти замялись и что-то промычали.

— Дверь? — голос Грации стал холодным как лёд, а вместо призрачной улыбки появилось презрение прищуренных глаз.

— Мы, — одновременно промычали Ти и Ти.

— Мой личный компьютер?

— …Мы — сглотнув, подтвердили друзья.

— Документы?

— Так и не сдали.

— Живо! — презрительно скомандовала Грация и протянула руку.

— Мы их уничтожили.

— Вот как?! Ну что ж, если вы мне соврали, то проверка ваших комнат или подтвердит это, либо опровергнет. И самое главное: мост?

— Мы не планировали испытывать это вне полигона?! — подняв голову, на высокой ноте, ответил Эн, слегка покраснев. — Мы не до такой степени отбитые! Наша вина лишь в том, что нужно было отложить испытание до лучших времён, а не доверять их «сусунку»!