Меня заперли в Обители. Братья выделили мне на время проживания скромную келью, снабженную нехитрой мебелью. Однако вся эта мебель: кровать, стол и стул отличались от той, что могла бы оказаться в комнате православного монастыря - дороговизной и шиком. В моем временном жилище, к сожалению не было бара, как в покоях Владыки, но пользоваться местным винным погребом. мне никто не запрещал. Вынужденное одиночество часто требовало от меня возлияний, особенно долгими скучными вечерами. И кстати, у меня был камин. Но я не так любила греться в облаках дымящих и тлеющих бревен как Владыка, хотя в отличии от него могла любоваться пламенем, чтобы мучить еще и этим свое объятое жаром тело. Я им не пользовалась. Пищу я могла, как готовить, так и просто забирать на кухне. О. я и не подозревала, что живущие в Обители пользовались всеми достижениями современного мира, и ,именно здесь, техника была самая новейшая: от барной кофемашины до сверхмощной печи, не говоря уже о посудомоечной машинке, мультиварке и целого арсенала бытовых приборов. Продуктов здесь всегда было с избытком , их доставляли ко входу туристической базы курьеры из любых магазинов Балхаша, а готовую еду из лучших в городе ресторанов. Мне полюбилась эта мраморная черно-белая мечта любой хозяйки, и первое время я очень много времени проводила здесь, развлекая себя готовкой разнообразных блюд. Но у меня самой почти не было аппетита, а большинство братьев, из тех, кто постоянно жил в Обители предпочитали ресторанную еду или фастфуд. Почти все они могли свободно выходить на поверхность и проводили там большую часть своего времени, кто-то учился, кто-то даже работал и только непосредственные дела Культа, церемонии или служения могли задержать их в Пещерах. Так что вскоре я тоже перешла на готовые блюда и потеряла интерес к экспериментам по кулинарии. Те немногие , что практически не покидал обитель - несли Обет Послушания: они ни с кем не разговаривали, молились в храмовых залах и мастурбировали во славу Матери нашей. Общаться с ними мне было не о чем. Ну а Владыка на меня злился и откровенно игнорировал, поэтому я сама не стремилась попадаться ему на глаза. Ни Сабрина, ни Иван не обязаны были разделять мою участь и особо не хотели этого делать.Тем более, что на плечи подруги легло бремя заботы о нашем бизнесе. Магазин требовал постоянного ее присутствия. Ну и у Ивана были определенные обязанности в криминальной структуре из которой навсегда не уходит никто. Навещали они меня не так часто приносили новости, необходимые мне вещи и книги, а потом с чувством выполненного долга возвращались к жизни наверху. Я же изнывала от скуки. Мне не хватало так многого, от простого общения , до свежего воздуха. которым дышишь полной грудью, не замечая и оттого не знаешь его ценности. Так в мою жизнь основательно вошел еще один человек - Генри.
Генриеттой ее назвала мать, большая поклонница французских романов эпохи Людовика 13. Только сама Герниетта знала, что причиной ее появления на свет был не заехавший на один вечер сборщик мебели, с которым ее мать опробовала новую кровать , а Герцог де Бувье так часто посещавший последнюю во снах. Девочка не оправдала надежд своей матери, не стала утонченной леди. Ей повезло меньше других, она росла "безотцовщиной", но все равно дружила исключительно с мальчишками и была всегда в гуще уличных драк и разборок. Имя свое она терпеть не могла и потому еще в детстве откликалась только на сокращенное, бесполое имя - Генри.В добавок ко всему она изо всех сил старалась ему соответствовать : не носила платья , коротко стриглась и гоняла на мотоциклах как заправский гонщик. Она не хотела ни выходить замуж, ни иметь детей, ни любить мужчин - вовсе., но Голод превратив в одночасье мужененавистницу в охотницу за плотским удовольствием поставил жирный крест на всех ее планах. Сейчас ей примерно 35 лет. За все эти годы ей удалось избежать, пожалуй, лишь одного, влияния Инанны. Она никогда не влюблялась ( во всяком случае я так думала). Казалось бы , ей было проще не пытаться построить отношения и без проклятия лилиту Мужчин она не воспринимала вовсе. А с тех пор как голод вынудил ее "охотиться" и питаться она их возненавидела всей душой. можно сказать . что в некоторой степени она разделяла мое убеждение в том, что голод - это некий способ самоизнасилования. Но не только это так сблизило нас теперь.
Что же касается женщин . так здесь Генри была еще более нетерпима и считала всех представительниц слабого пола глупыми созданиями, а сестер , живущих похотью и развратом вовсе презирала. Поэтому никто и никогда не мог бы уличить Генри в принадлежности к нетрадиционной ориентации. Кто бы мог подумать, что такие наклонности у нее все- таки были.И все же мне она импонировала. Грубоватая, колючая , непримиримая она мне нравилась именно этим. Отсутствие в ней жеманности,притворства и самолюбования просто не могли не восхищать. Но до тех пор ,пока мы не оказались невольными близкими соседями в Обители подругами мы не были.
Так вышло , что знакома с Генри я была давно. Мы учились в одной школе. Еще в ту пору , когда моя семья только еще подумывала отправиться в Россию, поближе к ее столице я жила в городе Кустанае. Здесь я отучилась всю начальную школу: - с первый по пятый класс , а также шестой и седьмой - начало подросткового максимализма и пубертата. Последние пару лет мы просидели с ней за одной партой. В детстве я была робкой , молчаливой и замкнутой . Дать отпор не способна была вовсе. А Генри как настоящая пацанка, имеющая склонности к самоутверждению и хулиганским выходкам именно меня выбрала объектом издевательств. Ничего такого ужасного она со мной не сделала. Вся ее травля заключалась в мелких пакостях, таких как испорченные тайком тетради, подножках и насмешках. но даже это невероятно задевало мою гордость и надо сказать ей удалось превратить мое детство в кошмар о котором вспоминать не хочется.
В Балхаш Генри переехала задолго до моего в нем появления. Увидев ее на первой же церемонии я очень удивилась , а в последствии испытала греющее душу злорадство узнав, что эта принципиальная в отношениях с парнями "пацанка" узнала влияние голода в ранней юности. Теперь это была не девочка, с мальчишескими манерами, а сестра Ардалия. Такая же страдающая от голодав раз в несколько месяцев несчастная, отдающаяся незнакомцу ради временного покоя и продолжения существования во сне Нашей великой Матери. Наше общее трудное детство осталось далеко в прошлом. Но мы все равно предпочитали делать вид . что его никогда не было . а мы никогда прежде не встречались.
Герни единственная из сестер , жила прямо в Обители. Так ей было удобно. До того как я поселилась рядом мне были не знакомы ни ее привычки, ни насколько она изменилась с тех пор как мы были детьми. Я помнила ее забиякой в черной школьной форме и стрижкой под мальчика, а теперь это была женщина с грустными глазами. черными и блестящими. одетая в черную куртку пол которой она не могла скрыть , как не старалась стройную фигуру, тонкую талию и небольшую но вполне округлую упругую грудь. Я догадывалась и раньше. что Генри не считает себя красивой и делает вид , что ей абсолютно плевать на это. Но с годами это отторжение своей женственности приобрело какую-то ожесточенную болезненную форму. Это проявлялось в стремлении все делать не так как другие, заявить себя бунтарски и своеобразно. Она не желала жить как все, притворяться обычным человеком, даже снимать квартиру в городе, хотя с деньгами Культа вполне могла себе это позволить. Накопленные сбережения она потратила на покупку новенького " хендая". который всегда содержала в наилучшей форме и порой отправлялась в путешествия на Урал или на Каспий, а то и дальше. Ей нравилось не иметь якоря. ночевать в разных гостиницах, обедать в разных кафешках , менять пейзажи за окном и не привыкая к местности, снова теряться в чужих улицах, двигаясь по навигатору. В те дни когда ей это надоедало . она жила в Обители.
Мы были единственными женщинами в этих пещерах, не считая вечно созерцающую сны Великую Мать, где пообщаться можно было разве что с телевизором, который улавливал здесь всего три канала и то не всегда. Не удивительно , что нас потянуло друг к другу. поначалу мы просто сталкивались в коридорах, залах и на кухне, перебрасываясь парой фраз. Потом она согласилась выполнять мои скромные просьбы, потому что в отличии от меня, свободно поднималась на верх, а мои лучшие друзья визитами меня не баловали. В конце концов мы нашли общее занятие по вечерам, запасаясь дорогим алкоголем Шаркаруна из его погребков , мы беседовали до поздней ночи приговаривая одну бутылку за другой. а кто еще может быть угоднее в такой скучной местности кроме собеседника, только собутыльник.
