И снова начались просьбы по всяким пустякам. Правда, среди них были и новые просьбы. Жители Расулабада задавались вопросом о праздновании Навруза, до которого остаётся пару недель. Будет ли праздник большим или скромным? Казна обеспечит праздник или людям обеспечить всё за свой счет? Расим ухмылялся над последним, но не позволял себе язвить просителям. Некоторые же в конце своего прошения приглашали Расима на свадьбу или хатна-туй.

Расим благодарил их за это, одним он вежливо отказывал, другим обещал подумать над их проблемой или приглашением, и верно указывал им на выход.

До прихода следующего просителя Расим бросил укоризненный взгляд на старшего писаря.

— Я трачу своё время, Акмал! По-твоему, их ничтожные просьбы имеют хоть какую-то важность государству? Все их проблемы можно решить без участия дворца. Куда смотрят наибы городов? Чем заняты остальные визири?

Акмал потупился. У него не было ответа.

— Пусть принесут мне хлеба что ли с чаем! — велел Расим. — У меня желудок сводит от нытья.

Акмал с почтением и рукой у сердца склонил голову и побежал к служебной двери.

Расим же, чтобы как-то прогнать скуку, начал размышлять над разгадкой ребуса примечаний. Он повторял слова, которые смог прочитать, и сравнивал их с похожими по написанию другими словами современного языка. Записывая свои сравнения, он угадывал значения надстрочных и подстрочных знаков и вычитал лишние слоги. Однако сейчас под рукой у него не было бумаги с пером, и он делал это мысленно…

Его отвлекла громкая ругань, начавшаяся в аванзале.

— В чём дело?! — возмущённо спросил Расим и, чтобы Одил не кричал ему в ответ, жестом велел ему впустить спорящих.

В это время Акмал вернулся с Мастоной и сел на своё место. Придворная служанка принесла ему на деревянном подносе лепёшку, халвайтар и зелёный чай. Мастона положила поднос рядом с Расимом, поженила чай и отошла в сторону.

— Можешь идти, — Расим небрежно указал на служебную дверь.

Мастона учтиво склонила голову, прижав руку к сердцу, и направилась к выходу.

Оказалось, что двое соседей из Чехры, не дождавшись разрешения их спора, начали громко браниться в аванзале. Причиной тому служило срубленное ореховое дерево. Оно было одним из немногих плодоносных деревьев нетронутых Чёрной напастью в их деревне.

— Видите ли, оно мешало ему выращивать огород, — возмущался старый владелец срубленного дерева.

— Благодаря моему огороду, можно разнообразить рацион, — парировал грубый на вид ответчик сорока лет.

— Да твои картошки и помидоры гнили, не успев созреть! — скривил гримасу истец.

— Виной тому было твоё дерево, — ответчик ткнул пальцем воздух в сторону истца.

— Успокойтесь! — потребовал Расим. — «И ради этого вы приехали сюда?» — недоумевал он про себя. — Где вы были, когда он срубал ваше дерево? — в замешательстве спросил Расим.

— Мы всей семьёй помогали искать Марджону и пару дней отсутствовали дома, — ответил старик.

— Окил отмахнулся от нас, — сообщил истец на удивление Расиму, словно бы старик прочитал его мысли. — Потому я прошу справедливости у вас, господин премьер-министр. Бросьте этого человека в темницу. Он отнял у меня доход, — старик вперил на истца гневный взгляд.

Расим коротко покачал головой, удивлённый тем, что сосед ответчик вместе с истцом приехали в Расулабад решать свой спор.

— «До чего мы докатились?»

— Срубленное дерево снова не посадишь! — Расим обратился к соседям с возмущённым тоном. — Если ваши участки граничат, я советую вам, — Расим строго посмотрел на истца, посадить новое дерево в другом месте, подальше от его огорода, — он указал на ответчика. — Одними орехами сыт не будешь, — ответчик согласно покивал вслед его словам. — А вы, — Расим указал на ответчика пальцем, — за срубленное дерево возместите ему годовой доход, — категорично заявил Расим. Ответчик обомлел, а истец вроде успокоился. — А теперь возвращайтесь домой, — Расим небрежно махнул в сторону ворот.

Очередным просителем был житель Джоду. Для своих средних лет этот высокий мужчина был слишком седым. С грустью в глазах и комом в горле он рассказал, что пропал его двадцатиоднолетний сын.

— Моего сына уже десять дней не могут найти, господин, — уточнил огорчённый отец.

— Разве я похож на ищейку? — тихо проговорил про себя Расим, чтобы горюющий мужчина не услышал его. — Может он вернулся домой, пока вы ехали сюда? — громче спросил он.

В ответ озадаченный отец неуверенно пожал плечами. Расим же, глядя на него, скривил губы и покачал головой.

За последние четыре месяца в Зебистане, не считая Шомабад, пропали около десяти человек. Расим не придавал этому значения. Люда пропадают, ну и что? Это такое же явление, как и рассвет с закатом. Это как наполнить чашу из реки и вылить воду на берег — меньше не станет. В Зебистане людей остаётся ещё сотни тысяч.

— «Неужели никто не сказал этому глупцу: «Зачем ты едешь в столицу?» — негодовал про себя Расим.

Он сделал глубокий вздох и спокойно посмотрел на мужчину в белых с серым тёплых одеяниях.

— Юноши в этом возрасте совершают необдуманные поступки, — сказал Расим с утешительным тоном. — Может он отправился совершать подвиги ради возлюбленной?.. Или же с ней и сбежал, когда вы им отказали в благословлении? Гм? — он вопросительно поднял брови, вперив взгляд на этого человека.

Расим предполагал, что так скорее всего и есть. К тому же этот обездоленный отец потупился от последнего вопроса. Потому, не дав ему ответить, Расим указал на выход и попросил не задерживать остальных.

— Уверяю вас, ваш сын обязательно вернётся, — улыбнулся Расим, а про себя он колко ухмылялся, добавив, — «С внуком… А если и нет, мне плевать».

Расим так хотел сказать это вслух, но сдержался с трудом и в негодовании покачал головой. Ему надоел этот тяжёлый тюрбан на голове, он нетерпеливо снял его и небрежно положил в сторону. Голове и шее сразу же стало легче и Расим даже улыбнулся.

— Кто там следующий? — Расим бросил в рот кусок лепёшки с халвайтаром и сменил положение ног.

Следующие просители начали жаловаться на то, что из-за выжигания посевных земель им негде пасти свой скот. Другие сетовали на то, что их коровы и козы перестали давать молоко.

— Нам, что, теперь и молоко покупать у Ахоруна?! — сорвался Расим на старую доярку, пришедшую со своей дочерью. — Оно просто скиснет, пока доедет сюда, — развёл руками Расим.

У доярки задрожала губа, а её дочь отшагнула назад от страха. Заметив это, Расим опустил взгляд и глубоко вздохнул.

Гнев — это не решение.

— Прошу прощения, — успокоившись, сказал Расим. — Я переговорю с представителями султана Ахоруна и попрошу их поставлять нам корм для вашего скота, — обещал он доярке. — Терпение, госпожа. Всё будет хорошо.

Женщины ушли, а за ними к Расиму подошёл мужчина пятидесяти лет в богатом оранжево-коричневом одеянии. С глубоким почтением склонил голову и представился.

— Меня зовут Каёраш ибн Аваз, господин. От своего имени я представляю семь семей. Скоро Навруз…

— «Ох, опять о празднике», — Расим закатил глаза.

Придя в короткое замешательство, Каёраш учтиво продолжил:

— Люди с понимаем относятся к состоянию падишаха, но уже многие годы мы не празднуем Навруз. Для многих из нас он важнее Ситорамона. Мы, — он подразумевал семь семей, которые представлял, — готовы взять на себя некоторые расходы, если вы разрешите праздновать.

Зебистан — некогда процветающее и самое могущественное государство, уже давно гниёт из-за безразличия падишаха Нодира на безответственность чиновников, распущенность и безнаказанную вседозволенность наследников. Никого из них не волновало и не волнует благополучие государства и благосостояние народа. Спад Зебистана начался ещё до того, как Нодир слёг в постель с неизлечимой хворью. Партнёры отвернулись, казна опустела. В добавок, эта загадочная Чёрная напасть скосила стебли дальнейшего развития. И теперь держава стремительно катиться в пропасть. Расим же делает всё во благо Зебистана, пусть и преследуя свои цели. Буквально недавно ради искоренения Чёрной напасти посевные поля трёх городов полыхали огнём, а народу, о котором Расим так печётся, подавай праздники да гуляния.