Та же всё ещё оставалась на холодном полу на четвереньках с дрожащими руками. Опущенные глаза покрылись мутной серой пеленой, мысли затемнели, точно их накрыли чёрной простыней, дыхание замедлилось. Этот припадок заставил её думать об одном, и тогда она вспомнила…

Дрожь в руках прекратилась, и она ими убрала волосы с лица, чтобы взглянуть на возлюбленного. Посмотреть прямо в глаза, и сказать тем же нежным мягким голосом, которым она соблазняла и ласкала его в постели:

— Мой дорогой господин, я сделаю вам три предсказания… Пророчество о будущем, ради своей жизни и свободы. Предсказания, которые важны как для вас и вашего народа, так и для всего Вартана.

— Так ты еще и провидица? — недоверчиво спросил он, облокотившись на левый подлокотник трона.

— Не каждая ведьма способна на предсказания, мой дорогой господин, — сообщила она тем же нежным голосом. — Заверяю вас, что ведьмины предсказания скорее сбываются, чем не…

— И что же ты мне предскажешь, Арогин? — ухмыльнулся он, а ведьма изумилась от услышанного имени. — Да-да! Отныне твоё имя будет произноситься в обратном порядке. Имена всех ведьм в Ахоруне отныне будут произноситься наоборот! — заявил он.

— Как вам… — хотела было согласиться в утеху господину ради свободы, но не успела договорить.

— Ты предскажешь мне любовь, богатство и власть, которые у меня уже есть? — саркастично перебил он.

С холодного пола ведьма встала на колени, гордо выпрямив спину. Затем её голова наклонилась направо, и начало отклонятся назад. Её карие глаза так же закатились вверх — это заметили все. По её спине пробежал холодок. На-султан и стража были в ожидании. Голова ведьмы медленно очертила круг. Волосы, упав, скрыли лицо. Через прорехи в волосах было видно, как серая пелена снова накрыла глаза ведьмы и её замутненный взгляд направился куда-то в сторону от стражника, стоявшего слева от на-султана.

— «У неё и в правду видение», — понял на-султан. — «Но что же она видит?»

Там за пеленой ведьма видела, как свет погружается в объятия тьмы и мир окутывает пламя, зеленое искрящееся пламя… И он с тёмным силуэтом и огненными зелёными глазами стоит над мертвецами, поглощая их души… Этот сон, кошмар она впервые увидела в темнице и пришла в ужас… первобытный ужас.

Сначала они услышали тяжелый вздох, а потом ведьма заговорила грубым низким голосом пожилой и дряхлой женщины:

— Грядёт пламя… Грядёт тьма… Грядёт властелин! — последнее слово она протянула на вздохе и камнем рухнула и ударилась лицом об пол. Закованные руки оставались под ней и некоторое время она не шевелилась.

На-султан, сидя на троне, наклонился так сильно вперед и влево, что мог удариться головой о подлокотник трона, его взгляд тревожно устремился к Арогин.

Ведьма всё не шевелилась.

Он занервничал, даже заволновался — это было заметно потому, как он тёр большой палец правой руки о внутреннюю часть указательного. Он нервничал, потому что хотел получить ответы. Неужели эти слова и есть те три предсказания? Что они значат?

На-султан кивнул стражнику слева от ведьмы проверить, жива ли она вообще?

Смуглый стражник в медной кольчужной рубашке поверх белой туники и черных шаровар, заправленных в расшитые галоши, подошел к ней, нагнулся, протягивая левую руку до её правого плеча с целью убрать волосы с плеч, протянуть пальцы к шее и прощупать пульс. Так можно было удостовериться, жива она или нет. Не успев стражник коснуться её плеча, ведьма сделала жадный глоток воздуха. Оттолкнувшись руками, села на пол с согнутыми коленями — правое колено поднято вверх. Арогин привалилась на левую руку, которая в полусогнутом положении едва удерживала измождённую женщину. Из последних сил всё же она держалась, делая глубокие вздохи.

Стражник отошел на прежнее место. Их господин, упиравшись руками о колени и наклонившись, вопросительно посмотрел на исхудавшую ведьму. Он ждал, продолжит ли она говорить? Даст ли объяснения или все ещё будет жадно глотать воздух?

Ему не пришлось ждать долго. И минуты не прошло, как ведьма пришла в себя. Она протерла кисти. Осмотрела свои серебряные кандалы на запястьях — они были на месте. И в какой-то степени она была этому рада. Затем убрала волосы с лица за правое ухо. Огляделась и медленно подняла свои карие глаза на возлюбленного на троне. Задышала ровно, спокойно и таким же голос сказала:

— В темнице у меня было видение, и оно повторилось только что. Голод, жажда, сырость… крысы… и мысли о свободе заставили меня забыть и не придавать этому видению значения. Но оно повторилось… и оно ужасное, мой господин. Леденящее… Оно разрушительно, и оно о тьме, кроющейся в пламени огня, — почти нараспев и словно боготворя проговорила она, произнеся последнее шепотом.

В её глазах таился ужас и отражался страх. Едва заметно, но она всё-таки дрожала. Она боялась, до жути боялась, но не казни, а того, что грядёт. Она также была озадачена тем, прислушается ли на-султан к её словам.

Нет. Скорее всего нет. Ведь она знает его уже достаточно хорошо и знает, что он не склонен верить всяким предсказаниям. Тем не менее сегодня он впервые стал свидетелем того, как у кого-то случается приступ видения. И по его виду, он хотел узнать больше, он был заинтригован, жаждал получить объяснения.

— Дорогой господин, позволь мне… — умоляющим тоном заговорила Арогин, но не успела договорить, так как на-султан коротко махнул левой рукой, что означало его согласие. — Мой дорогой господин, — продолжила она. — Ты и твой народ исповедуете единобожие и призываете другие народы к этому. Правое дело, коль считаешь таковым. Но через многие года на свет появится тот, кого примут за Бога. И он поведет их против людской веры…

— За БОГА?! — возмущенно встал на-султан с трона. — Скажи мне, когда и кто его мать, и я или мои потомки найдут её и убьют до его зачатия! — громко потребовал на-султан.

— Разве я сказала, что он будет рожден? — с упрёком в голосе спросила она, смотря прямо ему в глаза. — Он появится на свет! — величественно воскликнула она. — Снизойдет с небес… — вознесла руки над головой, — в наш мир… — медленно опустила их вниз, — в облике, похожем на человека… — указала на стражника, и на-султан возмущенно посмотрел на того. Стражник растерялся в недоумении. На-султан же вернул ещё более возмущенный и нахмуренный взгляд на ведьму, которая продолжала, — и захочет править этим миром в обличии Бога.

На-султан вздохнул и озадаченно спросил тихим обескураженным голосом:

— А кто же он снизошедший с небес, если не Бог?

— Нет, — покачала головой Арогин.

— Разве не Бог живет на небесах? — усомнился он.

— Оно придет в этот мир… Зло, — уточнила она. — И твоя вера… твоя вера должна быть крепка. НЕПОКОЛЕБИМА! Ибо только она придаст сил империи, созданию которого твой наследник положит начало…

На-султан снова сел на трон, в недоумении откинувшись на спинку. Его хмурое лицо сменилось задумчивым выражением. Не дав прямого ответа, Арогин запутала все его мысли: «Наследник? Но ведь…» — и дальше он продолжил вслух:

— У меня нет наследника, только дочь и…

— Послушай тогда моё второе предсказание… — заявила она, посмотрев ему прямо в озадаченные глаза. Однако Арогин также заметила по его опустившимся плечам, расслабленным рукам облегчение, объяснение к которому было одно — на-султан подумал, что у него в будущем будет сын. Однако её слова огорчат надежды на-султана. — Когда твоя дочь достигнет возраста для замужества, у тебя будут просить её руки много знатных и богатых лиц…

— И я выдам её достойному из них! — гордо вставил на-султан.

— Вот именно! — громко воскликнула та, и после короткой паузы спросила, чем удивила на-султана, — Ты любишь свою дочь?

— Разумеется, люблю! Она всё для меня.

— Всё, да не всё… — насмешливо упрекнула Арогин.

Брови на-султана опустились и сошлись на переносице, губы расширились, чуть приоткрыв рот — он не обрадовался данному упреку ведьмы, и хотел что-то возразить, но ведьма продолжила: