– Владыке снова нужна информация от бедного хромого Кали? – он шарит бледными глазами цвета полной луны по моему лицу. – Я узнал ваши мягкие шаги.

– Да. Мне нужны сведения о человеке, которого зовут Фаррис. Моя чародейка познакомилась с ним на главной площади.

Старик гремит кандалами и протягивает сморщенные пальцы к оковам. Дряблую шею сковывает холодный металл. Он улыбается беззубым ртом, кивает и стучит грязным длинным ногтем по ошейнику.

– Этого достаточно. Покрути ключиком, мальчик, и я вернусь через неделю, все про него вызнав.

Хмыкаю. Иногда он меня пугал, этот странный старик. Не по-человечески чудной.

Дэви

Мы ехали целый день без привалов и отдыха. Лошади уставали, пальцы мерзли даже в шерстяных бордовых перчатках, красный нос горел от холода. Фаррис уверенно восседал в кожаном седле. Сну, голоду и морозу не удавалось овладеть колдуном. Не пробиваемый. Мне бы так, но это было только мое первое осознанное путешествие на далекие расстояния. Я разрешаю себе уставать и учиться. Ворчать, кстати, тоже разрешаю. Мне можно.

– Так что тебя ведет в Заговоренный лес? Ари хочешь найти? –спрашивает он и сжимает поводья. – Предупреждаю, я искал как-то ради интереса. Ничего не вышло. Заблудила меня ведьма, из леса вышел только через год. Считай, жизнь заново, с чистого листа, начинать пришлось. Целый год как в пропасть. Выпал из реальности.

– Нет, – прячу слабую улыбку в шарфе. Вот еще, искать ее буду. Захочет – сама найдет. Это было так похоже на колдунью. Она любила играть с путниками и менять местами Волчьи тропы. Особенно попадало тем, кто ее искал. Нелюдимая у меня наставница. Появляется только перед теми, кто ее чем-то цепляет. Возможно, самовлюбленная, но самая мудрая. Никто не знал Заговоренный лес так, как знала его Ари.

– Тогда что? Я многих путников видал, кто в конечном итоге из леса не возвращался. Мрут как мухи в Вечном озере или на нечисть нарываются в ночи. Помню несколько партизанских отрядов из королевских войск – шли толпами каждую неделю. И все пропали. Даже косточки не осталось. Мечи из сугробов торчат рукоятями вверх и все.

– Скажем так, у меня задание насчет пропадающих в лесах войск.

– Ясно. Ты замерзла, наверное? – Фаррис меняет тему разговора и внимательно осматривает меня. Слегка хмурит брови и кивает в сторону холма. – Там есть деревня неподалеку от Темного края. Можно остановиться на ночлег, выпить горячей медовухи и как следует согреться. Остаток пути с остановками пройдем за полторы недели. Но если будем делать их реже и ехать быстрее – сократим дорогу в два раза. Тут все зависит от того, как ты хочешь встретить Имболк.

– Думаю, сегодня стоит остановиться, передохнуть, а завтра я постараюсь не устать так скоро. Медовуху я не люблю, а от вина не отказалась бы.

Тяжело вздыхаю. Колдун с улыбкой покосился в мою сторону и пустил гнедого коня в галоп. Вперегонки захотел, значит. Ноги в сапогах околели, но я однозначно хотела добраться до теплой таверны быстрее. Может, хоть разогреюсь. Хлопаю пятками лошади по бокам и лечу за колдуном. Ветер бьет в лицо, щеки немеют, а я несусь за ним на всех парах.

Обещаю себе, что когда-нибудь покину север и уеду в Фаирус под палящее солнце, забуду о пронзительных ветрах, снежных полях и холоде, что пробирает до костей. Может быть, заведу там семью и буду рассказывать истории о своей молодости, с содроганием вспоминая о Фелабелле, а извечный деспот Лорд Одуванчик будет сниться мне в кошмарах. Да, от такой судьбы я бы не отказалась.

Не зли меня больше, Элибер. Вон, смотри, как я уже планы о своем будущем строю. Что меня здесь держит, кроме жалости к тебе?

Рыхлый снег сугробами вылетал из-под копыт. Фарриса удалось догнать уже рядом с деревней. В голове рисовалась карта. По-моему, поселение называлось Медвежьими землями. Маленькие бедные домики, заваленные снегом, тянулись к небу рядами остроконечных крыш. Уже вечерело, но местные трудились, лопатами расчищая дорожки к своим убежищам, кормили кур и гусей. Жизнь. Не самая богатая, не самая счастливая, зато свободная от чужих предрассудков.

Чем дальше мы удалялись от Ходра, тем беднее выглядели деревни и города, а люди улыбались все меньше и меньше. Что, в прочем, неудивительно, зная о налогах, которые были вынуждены платить крестьяне. Чем дальше находилось поселение, тем меньше в нем было скота и тем больше ютилось за хлипкими ставнями домов спиртного и нищеты.

Пока все было не плохо, но даже здесь чувствовалась грань между счастьем и горем. Дети не бегали по улицам, не играли в снежки, а держались рядом со взрослыми и помогали им выполнять тяжелую работу. Какой-то чумазый мальчишка тащил по улице ведра с водой, тяжело вдыхая морозный воздух.

Домики стояли слегка покосившись и прижимались к земле. Деревянные двери оседали под грузом времени. Седой дым поднимался из чугунных труб и стремился к закатному солнцу.

Фаррис остановился рядом с таверной, откуда доносился шум пьяных мужских голосов, женский смех и стук кружек. Я спрыгнула с лошади, оставила ее рядом с корытом воды и зашла в заведение, следуя за колдуном.

Местный народ приветливым не казался. Мы опустились за дубовую стойку и стали дожидаться тавернщика. Я заметила косые взгляды пьяных забулдыг, от которых покалывало спину. Музыка в таверне отсутствовала, здесь ее заменяли пьяные ссоры и частые драки. Оно и понятно. Там, куда не заходит ни один бард – всегда враждебно.

– Фаррис, сколько лет, сколько зим! Давно ты к нам не заглядывал, – к нам, кривовато улыбаясь, подошел тавернщик и протянул грязную ладонь для рукопожатия. Вид у него был так себе – черные ногти, сальные волосы, лысые проплешины на голове. Да уж, до моего Рэйнара ему было далеко. Не вызывал мужик доверия.

Фаррис безмятежно пожал ему руку. Я бы побрезговала, честное слово. Потому что насквозь таких видела. И знала, что обычно они заканчивали грабежами, насилием или, в лучшем случае, спивались.

– Да. Обычно не задерживаюсь в путешествиях. Сейчас, как видишь, со спутницей еду. Мы хотим переночевать, поесть и выпить. Окажешь честь?

– Конечно. В гости везешь? Неужто решил закончить с холостяцкой жизнью? – тавернщик скверно хихикнул и посмотрел мне в глаза. Зрачки бегали, оценивающий взгляд блуждал по моему лицу. Экспонат я что ли? Из его рта донесся тошнотворный запах. – Что хотите, госпожа?

– Вино красное хочу. А от еды откажусь, если вы сами ее готовите, – честно призналась я. Наверняка тавернщик чем-то болел или гнил изнутри.

Мужчина залился смехом, задирая лицо к потолку. Закашлялся, придерживая руками живот.

– Бааа, какая она у тебя грубиянка! Жучить таких долго приходиться. Думаешь, справишься? – выдавил сквозь хрипы, обращаясь к Фаррису.

– Справлюсь, если потребуется, – колдун мягко усмехнулся и кивнул в сторону служебного помещения. – Ты не переживай, ему ножа никто в руки не даст и к продуктам не подпустит. Владельцы таверны не хотят, чтобы гости угощались плевками.

Киваю. Фаррис был честным, а честность меня цепляла. Притягивала к себе. Тавернщик кашлянул кровью на рукав коричневой рубахи. Вытер губы от алых пятен. Конечно, вот такие и есть самые жуткие. Люди на пороге смерти. Когда знаешь, что скоро ступишь на мост Деарила, уже ничего не страшно. Наступает настоящая свобода, делай что хочешь, даже если назначат смертную казнь – какая разница, когда ты итак одной ногой в земле.

– Не переживай, дорогуша, выпивку при тебе наливать буду.

– Тогда я хочу стейк.

Дорогуша. Неужели я похожа на девку, с которой дозволено так говорить? Передернуло от раздражения.

Фаррис тоже попросил мясо, но вместо вина взял медовуху. Тавернщик наполнил деревянные кружки спиртным, поставил перед нами и уполз передавать заказ кухаркам.

Было на удивление вкусно. Весь вечер я слушала разговоры о драконе, что побывал в столице перед Йолем, о войне, о Присонах. Потом шум превратился в шепот меня не касающийся. В голове голоса разговаривали сами с собой, обсуждали последние события и прошлое. Кажется, с вином я слегка перебрала.