Саквояж показался ей очень тяжёлым и своим весом оттянул руку вниз. Нелли поняла, что смертельно устала после напряжённого трудового дня, беготни по городу и долгой поездки. Ей хотелось бросить сумку на обочину и сесть рядом, но нужно было идти. Она едва переставляла ноги и считала шаги.

Она стояла под конусом фонаря, когда услышала гулкий стук по асфальту, и обернулась: мужчина из телефонной будки бежал к ней. Нелли вздрогнула и попятилась в тень. У неё не было сил убегать. Человек приближался. Она выронила саквояж и уже хотела отступить в заросли, как знакомый голос привёл её в чувство:

– Нелли, подожди! Здравствуй!

Когда мужчина вышел на свет, она с секунду оглядела его и с радостным кличем кинулась ему на шею.

– Дядя! Я так рада, что ты здесь!

– Ох, собьёшь же с ног.

Запыхавшийся от стометрового спринта, он заключил её в объятия. Ей стало спокойно. Расмус Лундберг, младший брат её матери, был главным добряком в семье. Невысокийи полный, он был бесконечно уютным человеком. Его причёска словно застыла во времени, детском и беззаботном времени для Нелли, когда жизнь состояла из череды игр, друзей и веселья: русые ниспадающие до плеч волосы он всегда зачёсывал назад. Его закатанные рукава обнажали мощные руки, привыкшие к труду, а штаны на подтяжках поддерживали живот. Его возраст приближался к пятидесяти, но задора во внутренней печи хватило бы ещё на столько же лет. Рядом с ним Нелли вновь становилась ребёнком.

Она сморгнула слезу облегчения, отпустила его и спросила:

– Когда же ты приехал?

– Всего пару часов назад. – Ответил он, подбирая её брошенные вещи. – Пойдём, я тебе кое-что покажу.

Он зашагал в сторону автостанции. Нелли вздохнула, только теперь поняв, какую длинную дистанцию она уже прошла, но, подстёгиваемая загадочной улыбкой дяди, топала следом. У самой подъездной дорожки Расмус свернул за угол, обвёл племянницу вокруг здания и театрально указал обеими руками на красный Альфа-Ромео 30-х годов.

– Та-дам! Хотел, чтобы ты увидела первой.

– Неужели?! Ты. Купил. Машину? – Воскликнула Нелли.

Дядя выпятил вперёд грудь и добродушно поддразнил её:

– А вот и не угадала: я сам собрал её из запчастей.

Она не верила своим глазам: раритетный кабриолет с волнообразным крылом выглядел совершенно новым. В свете фонаря он блестел так, словно его полировку закончили минуту назад. Две круглые фары на серебристых штангах частично возвышались над капотом, а на радиаторной решётке красовалось название модели и инициалы RL, видимо, специально сваренные фрезировщиком.

Нелли обошла автомобиль по кругу. Осторожно, боясь заляпать, прикоснулась к кожуху двери, провела кончиками пальцев по сидениям из бежевой кожи, слегка стукнула ногтем по фаре, придя в восторг от звонкого эха. Вопрос вырвался из её горла на выдохе:

– Но как?

– Некий господин продавал видавшую виды коробку с убитым корпусом. В моей коллекции нашлось несколько запчастей на замену, остальное искал по миру. Что скажешь о нём?

– Он великолепен! Я так рада за тебя! – Она кивнула на водительское место. – Можно?

– Конечно, садись!

Дядя галантно открыл ей дверь. Нелли взгромоздилась на кресло, её коленям стало тесно, поэтому она сместила их в сторону. Гладкий руль занимал всё пространство по центру. Руки потянулись к нему и к бибикающей кнопке. Такая машина была рассчитана на одного.

– Бр-р-рум-брум, – изобразила выхлоп газа Нелли.

Её лицо было таким серьёзным, а губы надутыми, что Расмус рассмеялся. Она выкручивала баранку похлеще гонщиков на Формуле-1, изображала, как сигналит нерадивым водителям, вертела головой якобы на повороте.

– Ты сегодня нас повезёшь? – Спросил дядя.

– Я бы смогла, если бы умела. Так что, герр Лундберг, нас повезёте вы. Правда, не знаю, как я помещусь. – Пожала плечами Нелли и тут же заверила его с напускной серьёзностью. – Но это не станет препятствием для нашего путешествия. С радостью составлю вам пеший эскорт.

– Ничего, доедем как-нибудь. Ты можешь сесть на багажник, а ноги опустить на сидение.

– Багажник? – Вновь изумилась Нелли. – Но там же…

– А вот и да, он там есть. Но, как ты сама понимаешь, он от другой модели, пришлось импровизировать.

– Ты гений, тебе говорили об этом?

– Могли бы и почаще говорить! Залезай.

Она разулась и залезла выше с туфлями в руках. Дядя отдал ей багаж, плюхнулся на сидение, отчего Нелли чуть не ойкнула от придавленной ступни, и они медленно поехали по грунтовой дороге.

***

Радость от поездки рассеялась также внезапно, как и возникла. Расмус плавно припарковался у дома и нахмурился, увидев по соседству новёхонький форд пинто.

– Не иначе как наша важная птица приземлилась, – буркнул дядя.

В доме зажегся свет. Нелли перекинула руку через забор, чтобы открыть калитку, в тот же момент дверь дома отворилась, и женщина в белом платке и ночной рубашке спустилась вниз, сжимая в руке фонарь.

– Явились-таки, – скрипнула она как старая дверь вместо приветствия.

Услышав этот голос, Нелли застыла на месте. Дядя вышел вперёд, встал между ними и без обиняков сказал:

– И мы тебе рады, Эстрида. Как поживаешь?

– То густо, то пусто. – Она отодвинула Расмуса в сторону и ринулась к девушке, всё ещё говоря с ним. – Подожди, дай хоть на дочку посмотрю.

Он лишь усмехнулся, и понёс вещи в дом. Мать повисла на плечах Нелли, а та боялась пошевелиться. Младшая Гюллинг только ждала, когда это закончится.

– Здравствуй, мама. – Пискнула она, стиснутая грузной женщиной с толстыми плечами.

– Что ты как не родная? А ну обними мать покрепче!

Эстрида Гюллинг была на голову ниже, но на разряд сильнее своей дочери. Попавшись в её мощный захват, человек чувствовал, будто его душил удав. Нелли неуклюже освободила локти и погладила маму по голове.

– Так-то лучше. Заходил в дом.

Нелли тихо выдохнула и поднялась по парадной лестнице.

***

Она ночевала в комнате матери, окна которой выходили на соседний дом. Пробуждение началось с сотрясающейся подушки. Открыв глаза, Нелли увидела лицо матери над собой.

– Вставай, засоня, – хихикнула Эстрида. – Столько развлечений пропустишь.

– Да-да, я уже иду. – Пробормотала Нелли, прекрасно понимая, что под развлечениями мать имеет ввиду домашние дела.

Солнце едва встало. Даже соседи пока не выпускали своих кур погулять на октябрьском морозце. Но если фру Гюллинг что-то надумала, то остальные могли только подчиниться. Правда, это не распространялось на жену её второго брата Олафа, бежевый форд пинто которого ночью стоял на подъездной дорожке. О нём и шла речь, когда Нелли спустилась на кухню. Оба дяди пили кофе, а Эстрида поджаривала им картофельные оладьи.

– Да, хорошая машина, поздравляю. – Сказал Расмус. – Новая или с рук?

– Ты с ума сошёл? Я не донашиваю чужие машины. Мало ли, где там что заржавело. – Возмутился Олаф и сразу после этого самодовольно улыбнулся. – Прямо с конвейера. Самая первая партия.

– Понятно. Прекрасно, я рад за тебя.

Не удовлетворившись коротким обсуждением, старший дядя собрал павлиний хвост и ринулся в атаку с раскрытыми когтями:

– Ты лучше скажи, что это там за красный трактор во дворе?

Расмус поперхнулся. Их сестра прислушалась. Он осушил свою чашку, растягивая повисшее в воздухе напряжение, понёс её в раковину, открыл кран и со спокойствием тибетского монаха заговорил:

– Я не видел там никакого трактора, только Альфа-Ромео 1930 года.

– Это старьё? – Подскочил старший дядя. – Ему же лет сорок! Как оно вообще ездит? Ты разбиться не боишься?

Взяв с подноса губку и начав медленно протирать кружку, Расмус стал объяснять:

– Смотри: у него есть двигатель. Когда я выжимаю педаль сцепления и переключаю передачу…

– Нет, ты не понял. – Перебил его Олаф. – Как ЭТО ездит?

– Я всё прекрасно понял, Олли. – Он метнулся к брату и выставил ладони прямо перед его лицом. – Вот. Эти руки его починили. – Отрезал Расмус.