— Привет, у тебя телефон в отключке.

Его взгляд падает на разложенное на спинке дивана голубое платье и туфли на полу. Он переводит взгляд на меня, не успеваю ничего сказать, из душевой, обернутая полотенцем, выходит Ника.

— Назар, я тут подумала…, — застывает в проеме.

Ошарашена не меньше отца, пару секунд приходит в себя.

— Здравствуйте, — выдавливает испуганным голосом.

— Здравствуй, Ника.

Он поворачивается ко мне:

— Выйди на пару слов, — выходит и закрывает за собой дверь.

Ника, стоит, не дыша и со страхом взирает на меня.

— Выдыхай. Это, рано или поздно, должно было произойти, — говорю ей и выхожу на коридор.

Сказать, что отец злой — ничего не сказать. Он взбешен, но сдерживает себя, видимо, чтобы Ника не слышала крик.

— Ты что творишь, совсем головой поехал?!

— Напрочь.

— Тебе что, телок мало? Экстрима захотелось?

Молчу. Вижу, что сейчас любые доводы мимо.

— Калинины знают, где она зависает?

— Нет.

— Твою мать, Назар! Куда тебя занесло? Давно это у вас?

— Давно.

— Нет слов…Вечером договорим. Надеюсь, ты приедешь на ужин? Мама второй день ждет.

— Приеду.

Отходит к лифту и со злостью нажимает кнопку вызова, тот сразу же открывается.

Возвращаюсь в номер, Ника в полуобморочном состоянии, ее трясет.

— Сильно ругался?

Обнимаю, пытаюсь привести в чувства.

— Успокойся. Я разберусь с этим. Нужно твоим родителям сказать, невозможно больше скрывать.

Она кивает, страх в ее глазах так никуда и не пропадает.

— Отметим мамин День рождения и скажу.

— Хорошо.

— Отвези меня домой.

— Сейчас оденусь и поедем.

***

Ужин у родителей планировался еще два дня назад, но Серега попросил съездить с ним по работе в другой город, и у меня не получилось. А потом мы в баре отмечали покупку его нового автосалона. Сегодня, судя по всему, ужин не получится снова. Уже в гостиной вижу, что две пары родных глаз взирают на меня, как на нашкодившего кота.

— Привет, — говорю без энтузиазма. Не знаю, когда отец сказал маме, но она до сих пор в состоянии шока.

— Привет, если не возражаешь, сначала поговорим. Или ты голодный?

— Не голодный.

— Как так получилось, сынок?

— Мам, как у всех получилось. Мы такие же люди, как и все остальные.

Отец встает с кресла и подходит ближе.

— Ты вообще соображаешь, что делаешь? Куда ты полез?

— Да, я в здравом уме и светлой памяти.

— Мне, почему-то, так не кажется! — повышает он голос. — Какого черта именно она? Ты же знал, что из тех, кого нельзя трахать, она на первом месте.

— Из всех трахать захотелось именно ее.

— Назар, Влад, выбирайте выражения, — возмущенно вклинивается мама.

— И ты решил не отказывать себе в желаниях, вижу цель, не вижу препятствий! — игнорирует ее отец, его глаза мечут гром и молнию. — Как она вообще могла оказаться в твоей постели, что у вас общего?

— Тебе рассказать интимные подробности?

— Мне и на х*р не нужны твои интимные подробности! Расскажи лучше свои планы. На сколько тебя еще с ней хватит — месяц, два? А что, когда наиграешься?

— У меня нет графика. И почему вы мне приписываете свои сценарии? Я не собираюсь с ней играть.

— Может, женишься? — саркастически улыбается отец.

— Так далеко не думал.

— Да ты вообще ни хр*на не думал! Ты просто уложил в постель девчонку, которая для меня как дочь! И как мне на это реагировать?

— Просто прими как факт.

— Бл*дь, не принимается!

Он садится на диван, но снова поднимается, кладет руки в карманы спортивных штанов и начинает шагать по комнате.

— Боже, завтра у Марины день рождения. Как я буду Калининым в глаза смотреть? — напрягает мама, заламывая пальцы на руках.

— Мама, хватит делать из Ники жертву. Я что ее изнасиловал? Она не маленькая. Ей двадцать лет, она спит с мужиком, с которым сама считает нужным. Я ее не из школы после уроков забрал и увез в свою постель. Она сама со мной пошла, добровольно. И почему у вас об этом представление, как будто меня в ней интересует сугубо секс?

— А что тебя интересует?! — взрывается папа. — Может, ты ее в филармонию водишь, стихи читаешь?

— В нашем городе без филармонии есть чем заняться.

— Назар, обидишь Нику!.. — он громко дышит, скулы играют, въедается в меня строгим взглядом.

Мне порядком надоедает эта полиция нравов, терпение лопается.

— И что?! Что ты сделаешь? Хватит меня отчитывать, как подростка!

Выхожу из гостиной, пересекаю двор, сажусь в машину и даю по газам. Понимал, что этот разговор неизбежен, но все равно, потряхивает. Никогда не разговаривал так с отцом. Маме мог надерзить в подростковом возрасте, за что потом получал от отца по ушам. Но с ним никогда не позволял себе повышать голос или умалять его авторитет.

Сейчас неприятный осадок скребет внутри, а сверху по голове стучит злость. Значит, Ника бедная девочка, а я злодей, и им за меня стыдно. Стыдно, бл*дь! Как будто я сделал что-то вопиюще-мерзкое. Пи*дец, у родителей мнение обо мне.

Ника

Сегодня у мамы День рождения, вечером планируется отметить это событие в ресторане Мусаевых. Волковы, естественно, тоже приглашены, и Назар, само собой. Меня до сих пор потряхивает, особенно, когда вспоминаю глаза дяди Влада при виде меня в полотенце. Боже, как стыдно! Если он расскажет папе с этими подробностями… Только сейчас понимаю, что мне реально страшно.

Утром Даша с Денисом поздравляют маму. После чая утаскиваю сестру в свою комнату и рассказываю о случившемся.

— Поэтому я и говорила тебе рассказать первой.

— Ты даже не представляешь, как мне стыдно сегодня посмотреть им в глаза. Тетя Алина тоже знает, Назар по телефону сказал.

— А что Назар говорит по этому поводу?

— Говорит, что хватит дрожать. Что, если будет нужно, он ответит на все вопросы. И еще, что любит меня.

— Ого! Знаешь, насчет того, что не нужно дрожать, он прав. Ты же не преступница, верно? Ты просто влюбилась, так в чем твоя вина?

— Назара заклюют…

— Ты за своего Назара не переживай, он не из тех, кого можно прогнуть. И на совесть фиг надавишь, она у него отсутствует.

— Даш!

— По факту, — разводит она руками.

***

Я сегодня в длинном красном платье с высоким вырезом на ноге, волосы завила плойкой в мелкие кудряшки, получилось очень мило. Черные стрелки, тушь для объема и красная помада. Даша сказала, что я впадаю в крайности, папа покосился с удивлением, но ничего не сказал. А мне, черт побери, очень нравится. Я никогда не красила губы так ярко, напоминаю себе в зеркале голливудскую актрису.

В ресторане собралось около сорока человек. Мама просила поскромней, но папа не смог не пригласить клиентов, с которыми работает многие годы, а их больше десятка, все с женами и мужьями. Всего накрыто семь столов, столик с молодежью оказался один их крайних. Но для нас это только плюс.

За нашим столом Даша с Денисом, Карим, его старшая сестра с мужем, я и Назар, который как раз заходит в зал с огромным букетом красных роз. И меня штормит, как раньше. Вроде бы прошло это волнение при встречах в последнее время, но сегодня все иначе. Его родители все знают, мои нет, та еще ситуация.

Он поздравляет маму, дарит ей, судя по футляру, украшение, думаю, браслет. Она ему что-то говорит, он лучезарно улыбается. Как всегда, красивый, харизматичный и безупречно одет: брюки графитового цвета и белая рубаха идеально сидят на крепком, загорелом теле. Замечаю, что рассматриваю его не только я, но и многие приглашенные. Даже возрастные тетушки с интересом окидывают взглядом. «До неприличия хорош», — слышу, как говорит одна за соседним столом. И мне хочется всем прокричать, что он мой, мне неприятно, когда его вот так сканируют с ног до головы.

Он перекидывается последними фразами с мамой и папой, который подошел поприветствовать его, и идет к нам. Улавливает в фокус меня, окидывает пристальным взглядом, транслирует удивление. Я стою возле стола, рядом со мной Карим. До этого мы с ним общались о своем, а сейчас я всецело утонула в глазах Волкова, смотрящих на меня с вожделением.