Повисло тяжёлое молчание. Соседи наши Ольга с Валентином, моложе наших стариков, но в войну уже взрослыми были, может даже, и воевали. Иван ребёнком был, но тоже много чего в памяти, судя по всему, осталось. Но тишину нарушать никто не стал…

– Поздно уже, – сказал Трофим, – давайте на посошок и спать.

Подмосковная деревня Коростово.

Встали в шесть утра. Не спеша позавтракали, собрались и поехали домой. Ксюшу высадили у метро. Сразу, как попал домой, попробовал дозвониться до отца, но он был в ванной. Попросил Киру передать ему, что жду его звонка.

Скоро он перезвонил, договорились, что сразу после работы он едет ко мне. Если что-то поменяется, я перезвоню ему на кафедру.

Итак, осталось только договориться с Борисом Львовичем. Ему позвонил уже в большом перерыве между парами, попросил разрешения приехать за плиткой сегодня после трёх часов. Он разрешил, опять откровенно веселясь над моей затеей.

Сразу же перезвонил Петру, подтвердил сегодняшнее мероприятие и уточнил, сможет ли он приехать? Он с энтузиазмом подтвердил, что будет обязательно. Ну, вот и подходит к своему завершению первая фаза операции «роза на стекле». По которой нужно раздобыть плитку для последующей обработки. Про вторую фазу даже и думать не хочется. Сколько же придется с этой плиткой возиться, чтобы привести ее в норму! Но глаза боятся, а руки делают.

В университете, глядя на Брагина, думал, стоит ли поговорить с ним о впечатлении, которое о его Женьке сложилось у наших девчонок. Но поразмыслив, решил дать ей ещё один шанс… Возможно она дурака валяла, значимость свою хотела поднять, болтая с девчонками, или попросту дурачилась.

Может, она сама сейчас сидит и локти кусает: дура я дура, зачем надо было такую комедию ломать? Теперь расскажут Косте, какая я буду никакая жена и хозяйка…

После пар сразу ринулся в сторону дома. От метро направился сразу в гараж и перегнал машину к дому.

Не успел разогреть себе обед, как услышал во дворе, как подъехал мотоцикл. Выглянул в окно, точно, зять. Добавил в кастрюльку ещё пару половников супа.

Пока мы с Петром обедали, подъехал отец, посадили обедать и его.

– Разморило от еды, сейчас бы на боковую, – заметил, потягиваясь батя. – А Галия молодец, вкусно готовит.

– Кстати, да, – спохватился Пётр.

– Я ей передам, – пообещал я. – Ну что, по коням?

– Да, поехали, – предвкушая достойное приобретение, довольно потёр руки отец.

И только тут вспомнил, что зять понятия не имеет, что мы собираемся сейчас вывозить. Достал у Галии из заначки шесть плиток.

– Вот это да! – удивился Пётр, раскладывая плитки на столе. – Никогда таких не видел. Это куда?

– Покупали на пол, но, думаю, можно и на стены. Какая разница? – спросил я, глядя на отца.

– Тут миллиметров семь толщина, – взял одну плитку отец в руки. – Толстоваты, конечно. Но, думаю, можно и на стены.

– Клей бы хороший достать, – задумчиво проговорил я.

– Можно похимичить, в раствор что-нибудь добавить, – ответил батя. – Посоветуюсь с Наумычем, он, наверняка знает.

– Ну, тогда всё. Пошли, – скомандовал я.

Отец сел ко мне в машину, а Пётр ехал за нами. Припарковались у ворот. Заехать было нельзя, только калитки открыты. Пошёл на вахту звонить секретарю профкома.

Борис Львович вышел довольно скоро. Взял ключи от сарая и ворот и повёл меня на задний двор вокруг здания НИИ, всё так же посмеиваясь. Но когда он увидел, какой представительной делегацией мы приехали и когда я познакомил его с отцом и Петром, он посмеиваться перестал. Похоже, догадался, что мы тоже знаем секрет стабилизации «больных роз».

А мы загнали транспорт поближе к двери сарая и начали таскать коробки. Носили по две, чтобы не упахаться слишком быстро. Батя подносил к выходу, Пётр к машине, а я укладывал, стараясь распределять вес равномерно по машине. Всё-таки, каждая коробка весит под десять килограмм. Бате под ноги вперёд поставил шесть коробок вплотную к сиденью. Укладывая плитки, поглядывал на этикетки, ни белого, ни красного не попалось. Ну и ладно.

Перешли к мотоциклу. Сказался навык игры в тетрис, уложил внутрь двадцать коробок и на сиденье ещё четыре. Больше грузить побоялся. Какая грузоподъёмность у коляски?

Прикинув, сколько коробок осталось, раза три съездить придётся.

– Мы вернёмся через полчаса, – подошёл я к Борису Львовичу. – Ещё ходку сделаем.

– Конечно.

– Хотите, оставьте мне ключи, чтобы не возиться с нами.

– Ничего, мне не трудно, – заверил он меня.

Ну нет, так нет.

Мы выехали с территории НИИ, и он закрыл за нами ворота. Порядок есть порядок.

Возле дома выгрузили сначала всё перед подъездом. Потом Пётр заносил коробки на площадку первого этажа, батя ставил их в лифт, нажимал кнопку третьего этажа, я лифт наверху освобождал и отправлял обратно на первый.

Забил коробками всю площадку на этаже. Пётр решил по лестнице подняться, не смог на этаж пройти.

– Иди на второй этаж и поднимайся на лифте, – сказал я ему.

– Там Тарас ещё последние коробки грузит, – побежал Пётр вниз.

Затащив коробки в квартиру, мы чуть живые спустились вниз и поехали обратно в НИИ.

– О, как вы быстро, – заметил Борис Львович. – Полчаса даже не прошло.

– А вы нас тут ждали, что ли? – поинтересовался я.

– Ну, да.

– Второй раз, боюсь, так же быстро вернуться у нас не получится, – заметил отец.

Председатель профкома всё время находился рядом и пускать процесс на самотёк он, явно, не собирался. Ну, тогда – пусть ждёт.

Мы уложили ещё столько же коробок и повезли их ко мне. Попалось несколько коробок с белой плиткой. Не стал акцентировать на этом внимания, её мало, две коробки это всего квадратный метр. Максимум на контрастную полоску где-нибудь в ванной хватит. Иногда это очень даже в тему…

– У тебя дома есть, где коробки складировать? – поинтересовался я у отца по дороге.

– Да откуда. Думал, у Наумыча в подвале пока сложить.

– Хочешь, пусть у меня пока лежат, – предложил я. – Пока мебель не купим.

– Давай. Так даже лучше будет, – согласился отец.

Разгружали так же быстро, но устали гораздо сильнее.

– Последний раз, мужики. Загрузим и передохнём, – подбадривал я их, когда мы спускались, перетаскав все плитки в квартиру. Уже Галия пришла и сразу взялась готовить нам что-то вкусненькое. Попросил у неё маленький презентик из дефицита собрать мне с собой для председателя профкома НИИ.

Борис Львович во второй раз ждать нас не стал, пришлось бегать за ним на вахту. Он опять запустил нас на территорию и открыл сарай. Мы вынесли всё, даже рваные и неполные коробки. Батя даже трудолюбиво россыпь с пола собрал. Попалось с пару десятков коробок красной плитки и ещё штук десять белой.

– Ну вы молодцы, конечно, – сказал профорг. – Как Мамай прошел.

Я решил, что это намек, и принялся действовать.

– Это вам за беспокойство, – вручил я Борису Львовичу палочку копчёной колбасы и две баночки с импортными овощными консервами.

Не угадал. Он этого, явно, не ожидал, приоткрыл сумку и, увидев содержимое, поднял на меня удивлённые глаза. Все же иногда привычки из двадцать первого века меня подводят. В СССР далеко не всегда люди рассчитывали получить презент, даже за серьезную услугу… Так что профорга я явно удивил. Но отказываться он не стал, что хорошо, а то мог и обидеться…

– Спасибо, – протянул я ему руку.

– Не за что, – немного растерянно ответил он. – Попробуйте погреть плитку при восьмидесяти градусах в течении часов тридцати. Духовку на самый маленький огонь, но не спешить с нагревом, первые минут тридцать с приоткрытой дверцей.

Ёперный театр! Так просто?! А я варил…

– Спасибо. Огромное. От всей души, – искренне поблагодарил я его несколько раз.

– А я тебе сразу сказал, – усмехнулся отец на обратном пути. – Всё они прекрасно просчитали. Возиться не захотели.