Утром встал пораньше, сократил зарядку и поехал к половине восьмого в поликлинику. Сегодня с самого утра как белка в колесе: надо сдать анализы, пройти два кабинета и успеть в университет к началу занятий.

В поликлинике всё сделал, думал, мне справку для работы сейчас и дадут. А нет, только, когда анализы будут готовы. Мне предложили или сегодня вечером ещё раз приехать, или уже завтра. Записался на завтра на самое утро. Какой же это геморрой, на работу устраиваться.

В университете Лёха Сандалов поинтересовался, что там со стройотрядом, не перезвонил ли кто из тех двоих, с которыми мы переговоры вели?

– Нет, Лёх, пока никто не звонил, – ответил я.

– Наверное, надо другие варианты искать? – спросил он, глядя на меня.

– Похоже, что так, – согласился я, намеренно не предлагая своей помощи, у меня и так дел по горло. Да и нужно им тоже как-то самим инициативу проявить. Я же даже в отряде состоять не буду, а почему-то у них самый главный активист оказался. Всего-то посоветовал парням, которые денег хотят заработать, как это делается правильно, и мгновенно оказался главным организатором… Прям, как в армии – инициатива имеет инициатора…

– Хочу предложить нашим походить по предприятиям, поспрашивать. Может, сами что-то найдём, – наконец, услышал я от Лехи слова, показывающие, что он начал размышлять в правильном направлении.

– Лучше, родственников попросите, пусть, кто где работает, там с начальством поговорит, замолвит за вас словечко, – подсказал я. – Но начинать надо со слов: «Студенты заработать летом хотят», понял? А не просто работу ищут от нечего делать. А то дурной и почти бесплатной работы везде завались, а толку вам с нее?

– Ну, понял. Если мы что-нибудь найдём, съездишь со мной на переговоры? – умоляюще посмотрел он на меня.

– Съезжу, куда ж деваться, – вздохнув, пообещал я.

М-да, два раза он смотрел, как я торгуюсь. И похоже, все, что он воспринял из этого, так только сделал вывод, что сам на это не способен. Вот тебе и студент экономического факультета… Вот так он себе экономику в СССР представляет… А зря – отправят его с нового рабочего места в министерство фонды выбивать, и что, хана заводу? О чем он там договорится? Чтобы дали то, что никому не надо, или половину от того, в чем завод нуждается?

В перерыве между парами позвонил на ЗИЛ Варданяну. Он сказал, что заявление о переводе он за меня написал для ускорения процесса, но расписаться в приказе и получить трудовую мне надо лично.

– Все визы на приказе я уже собрал, – добавил он, – так что, можешь подъехать в любое время и забрать трудовую.

– Спасибо! – обрадовался я, уточнил, когда в кадрах обед и решил пожертвовать обедом и третьей парой. А то не успею никуда. Проблем быть не должно, зачёт мне уже автоматом поставили.

Приехал на завод, быстренько расписался в кадрах во всех бумагах, получил трудовую и поспешил обратно в университет. Зашел на переменке в аудиторию, никто и не заметил моего отсутствия. Да и потом внимания не обращал. Четвертая лекция такая скучная оказалась, что чуть не заснул. Можно было и не возвращаться.

Дома меня уже ждали. Мама и Галия собрали все детские вещи, мы их с Петром и Иваном Викторовичем погрузили в машину. Туда же отправились тяжелые кастрюли и кастрюльки, похоже, у нас сегодня намечается сабантуй.

– Возьмите, хоть, одну банку детской смеси, – посоветовал я.

– У нас же кормилица есть, – возразил Пётр.

– Возьмите, – настаивал я, – не пригодится, вернёте. Мало ли что с вашей кормилицей случится, может, приболеет… Да мало ли что.

Молочную смесь они, в итоге, взяли.

– Вот, ещё детские подгузники одноразовые, – предложил я. – Возьмите пачку, пригодится. Импортные.

– Что это такое? – покрутила в руках импортную упаковку Инна Викторовна. Открыл и вытащил ей один памперс. Она с недоумением покрутила его в руках. – Нет, не надо. Спасибо. Нет ничего лучше марлевого подгузника, – уверенно заявила она.

– Ну, как хотите, – пожал я плечами. – Наше дело предложить.

И вот совсем не удивился. Даже и ожидал вот такого отношения. Как же – женщина подняла двоих детей и уверена, что старые способы всегда самые лучшие… Памперсы, шмамперсы – кому все это надо? Марлевые подгузники рулят!

– Ну, всё! По коням! – скомандовал Иван Викторович. – Нам ещё такси ловить. Петя, цветы не забудь.

– Фотоаппарат! – чуть не забыл я самое главное.

В больницу пропустили только одну машину, такси пришлось отпустить. Мы пришли сначала всей нашей толпой в оториноларингологию. Хотели взять с собой только Нину Афиногенову, ей очень хотелось поприсутствовать. Но с нами пошел весь свободный персонал оториноларингологии. В итоге за ребёнком в детское отделение нас явилось человек двенадцать.

Пришлось подождать, пока его переодевали. Когда нам вынесли малыша, крохотного, очень недовольного, разбудили бедного, похоже, у всех слёзы на глазах заблестели. За доктором, что вынес нам малыша, вышли ещё девчонки из медперсонала. Пётр, такой огромный на фоне крохи, принял из рук пожилого доктора своего наследника, держал в руках этот крохотный кулёчек и не мог ничего сказать. Хорошо, доктор не растерялся и поздравил папашу и всех родных, а то так и стоял бы Пётр в полной тишине. Мама с Инной Викторовной подошли к Петру, у обеих глаза на мокром месте. Фотографировал их молча. Очень жаль, что Инны с нами нет.

– А теперь идём поздравлять маму! – скомандовала Нина. – Все за мной!

А что, так можно было? Вот, молодец! Мы пришли к Инне в палату. Пётр торжественно вручил ей драгоценный свёрток. Теперь Инна разрыдалась над малышом, начала прижимать его к себе. Сделал десяток фоток, больше не стал, все же выглядела Инна еще не очень. Не факт, что вообще потом эти фотографии оставит… Иван Викторович вручил ей цветы, мы все её поцеловали по очереди, поздравили.

Коллеги купили ей подарок от своего коллектива, зачитали поздравление с открытки с подписями сотрудников отделения, и вручили вместе с подарком. Очень трогательно получилось. Тут я ещё несколько снимков сделал.

Надо было уходить, а то устроили в больнице столпотворение. Мама осталась с Инной и медиками в палате. Она, оказывается, так и планировала. Мы еще не успели уйти, как она уже начала доставать из двух сумок угощение. А мы пошли на выход.

Как я ни настаивал, чтобы с ребёнком сели сзади, за водительским креслом, никто меня не слушал. Пётр со своим Сашкой сел вперёд, а старшие Жариковы и Галия сзади. Да, предоставления о безопасности в СССР еще кондовые…

Приехали в их общагу, подняли наверх сумки с детскими вещами и угощение, что мама наготовила на всех. Инна Викторовна занималась ребёнком, а Галия накрывала стол.

Потом дитя вручили отцу, а Инна Викторовна занялась вещами. Они тоже, оказывается, привезли целый чемодан детских вещей после внуков от дочки.

– Ну, богатое приданое у Сашки, – улыбаясь, заметил я, – пользуйтесь бережно, потом нам отдадите.

Заглянула соседка, что предложила помощь с вскармливанием младенца. Приятная женщина, лицо доброе. Сразу решила попробовать покормить малого, забрала его у Петра и ушла к себе.

Минут тридцать её не было. Мы испереживались, вдруг, пацан отказался после бутылочек от груди. Но она принесла его спящего, и младенец улыбался во сне. Пётр взял малого на руки.

– Явно сытый ребёнок, – заметил я.

– Спасибо вам огромное, – засуетилась Инна Викторовна, бросившись что-то искать. – Куда мы эту сумочку-то подевали? – бормотала она.

Наконец она нашла, что искала, и вручила соседке. Та поблагодарила, не став отказываться, и ушла.

– Хорошая девчонка, – заметил Иван Викторович. – Теперь я спокоен за мальца.

Инна Викторовна ловко забрала у Петра малыша и положила в кроватку.

– Коляска же ещё осталась дома, – вспомнил я, – мы её завтра привезём.

Галия позвала нас за стол. Мы с женой отметили символически, а Жариковы выпили по солидному бокальчику винца, обмыли ножки.

– Ну, Сашка Жариков, – сказал я, когда пришла моя очередь говорить тост, – расти здоровым, весёлым и лёгким на подъём.