– Кому как! – ответил Иван Данилович. – Я вон за две тысячи почти неделю вкалываю! А вы на две тысячи могли бы и в ресторане перекусить.

– На эти деньги дворец построить сподобно было в мои времена! А пообедать – на грош!

– А сейчас грошей нет.

Шпиль Петропавловского собора, который, по задумке Петра, должен был вознестись выше, чем колокольня Ивана Великого в Москве, сиял золотом.

Увидев эту красоту вблизи, Петр немного успокоился после осмотра своего памятника. Он подходил к святому месту. Это была усыпальница, где лежали Романовы.

Перед входом их уже ждал Толик, заранее купивший билеты в кассе.

Петр покосился на бумажки, но ничего не сказал.

Собор блистал великолепием. Горящий золотом алтарь, украшенный резными, позолоченными статуями. Царское место с красным балдахином и золотым набалдашником, светлый мрамор надгробий с большими золочеными крестами.

Петр тряхнул головой, забыв, что он без парика.

– А вот здесь располагается могила основателя Петербурга Петра Великого, величайшего царя, в котором грандиозность предвидения сочеталась с нечеловеческим упорством и волей к достижению целей, – вещала экскурсовод.

– А правда ли то, что он ожил? – спросил русоволосый парень из толпы. – А что, я слышал в новостях! – объяснил он, когда в группе засмеялись.

– Это интернетная утка, – авторитетно заявила экскурсовод. – Пожалуйста, не отвлекайтесь, на все вопросы я отвечу в конце экскурсии. Вы видели недавнее захоронение последних Романовых. Все знают, что имя последнего царевича династии – Алексей. Это имя было несчастным для царской семьи. Бедный наследник престола, с младенчества страдал гемофилией. А сейчас мы с вами перейдем к следующему захоронению – еще одного царевича Алексея.

Группа стала перемещаться, и Петр неотступно следовал за ней. Он уже сердцем понял, к чьей могиле они направляются. Не зная, как отыскать могилу сына самому, он покорно следовал вместе со всеми. Их привели почти что ко входу, где слева в маленькой каморке был похоронен цесаревич в окружении жены и тетки – сестры Петра.

– Вы видите, что юноша, лежащий здесь, записан под титулом князя. А ведь он был старшим сыном Петра и должен был унаследовать титул цесаревича. Однако по воле отца Алексей был лишен возможности стать преемником престола. Петр боялся, что воспитанный в духе старой России Алексей повернет страну в прежнее русло. Принимавший мало участия в воспитании сына царь обнаружил в подросшем царевиче не продолжателя своих идей, а человека, равнодушного к отцовским начинаниям. Признать правду для царя было горько, и он прилагает много усилий, стремясь заинтересовать сына своими помыслами. Берет на строительство флота, поручает следить за доставкой необходимого. Однако цесаревич не проявляет интереса и ждет, как бы освободиться от опеки отца. Потеряв надежду вовлечь сына в дела государства, царь обращает свои чаяния в сторону малолетнего Петра Петровича – «шишечки», его совместного сына с Екатериной. Он надеется, что сможет в будущем передать ему свои дела и управление государством. Однако судьба сыграла с императором злую шутку. Учинив дело об измене цесаревича, закончившееся его смертью, Петр вскоре лишается и последней надежды – младшего сына. Ужасная участь царевича лишний раз доказывает, что Петр не остановился бы ни перед чем, чтобы завершить задуманное.

Слова экскурсовода были прерваны глухими рыданиями.

Все обернулись и увидели мужчину гигантского роста, который рыдал в голос и, как ни старался, не мог остановиться.

– Вон! Все вон! – закричал он, стесняясь своих слез. – Гоните всех! – махнул он одной рукой Ивану Даниловичу и Толику, второй же прикрывая лицо. – Хочу быть наедине с сыном!

Толик подошел к экскурсоводу и попросил ее увести группу.

– Граждане! – перекрикивая возмущение толпы, попросил Иван Данилович. – Проходите, пожалуйста, в основное помещение собора.

– Да это же Петр! – наконец дошло до одного из экскурсантов. – Я ж вам говорил, что он ожил! В новостях врать не станут! Да смотрите же! Рост два метра с лишним, над могилой царевича плачет, и этот его Петром Алексеевичем назвал. Граждане, – он вдруг окончательно осознал невероятное, – это же правда Петр!

– Где? Что? О чем он говорит?

Группа, уже начавшая выходить, вдруг рванула назад, в закуток, где все еще оставался Петр.

– Они же сейчас всех затопчут! – в ужасе прокричал Толик Ивану Даниловичу. – Гляди, совсем шальные!

Смотреть на людей и, правда, было страшно. Они бросились туда, где стоял Петр. Каждый старался пролезть поближе, толкая тех, кто был впереди. Обезумев от удивления, смешанного с восторгом, некоторые уже лезли на надгробья, лишь бы увидеть Петра получше.

И тут все поняли, почему Петр был поистине великим царем. Они на себе ощутили безудержную силу его воли.

Он повернул к толпе залитое слезами лицо и сказал спокойно, но так жутко, что стоявшие впереди попятились, оттесняя задних и боясь смотреть в его отливающие могильным холодом глаза:

– Вон!.. Все вон! Один буду… с сыном!

Наступила гробовая тишина. Все враз онемели. И те, кто находились в зале, и кто имел смутное представление о происходившем. Затем со всех сторон послышался шепот:

– Поворачивай. Петр хочет побыть один с сыном.

Присутствующие, как будто подчиняясь гипнозу, стали выходить из собора. И только оказавшись на улице, будто опомнившись, давали волю эмоциям. Собор опустел, царь остался в одиночестве оплакивать свои грехи. Зато площадь перед собором в момент заполнилась людьми, привлеченными странными криками: «Ожил! Ожил!».

– Кто ожил?

– Петр ожил!

Народу в Петропавловской крепости набралось очень много. Автобусы один за другим освобождались от публики на площади перед Монетным двором. Услышав возгласы выходивших из собора людей, туристы заинтересованно приглядывались к толпе, спрашивая, что происходит.

Выйдя из собора, Петр неожиданно увидел площадь, целиком запруженную народом.

– Ура Петру! – первым крикнул все тот же любопытный экскурсант. – Ура!

Толпа подхватила его крик.

– Ура! Ура!

Тысячи глаз смотрели на ожившего царя. Появившиеся милиционеры, не получившие приказа сдерживать народ, бездеятельно стояли тут же.

Петр меньше всего хотел быть на виду. Он попытался было спрятать лицо в парик, как это делал всегда, чтобы укрыться от любопытных глаз, но вспомнил, что парик в новой жизни не предусмотрен.

– Скажите что-нибудь! Петр Алексеевич! – крикнул кто-то.

Петр, все еще находившийся под гнетом вины перед сыном, оглядел толпу и сделал попытку повернуть назад.

– Петр Алексеевич! – умоляюще попросил Иван Данилович. – Поговорите с народом! Ведь такое событие! Они же и внукам, и правнукам расскажут!

– А правда, скажите! – присоединился к ученому Толик.

– Как там, на том свете? – крикнул кто-то из толпы.

На него зашикали со всех сторон, считая вопрос дерзким. Но, как ни странно, именно на него Петр Алексеевич захотел ответить. Совпал он с его состоянием души.

Петр задумался и сказал глухо:

– К той дороге всю жизнь готовиться надобно. По Библии жить. На каждый случай нам Божий совет даден. Слушать и следовать ему должны! – Он помолчал, оглядел толпу и добавил голосом, от которого каждому сделалось жутко: – СТРАШЕН БОЖИЙ СУД! ОХ, СТРАШЕН! Каждая мысль наша ему ведома! Я об том забывал!

Он замолчал, и никто не смел нарушить звенящую тишину. Казалось, весь город застыл! Люди боялись моргнуть.

– В своих деяниях помните о том! Живите по-божески! Не копите грехи, а благо копите! Добро делайте! Страну любите!

Находившиеся тогда на площади, даже в самом дальнем ее уголке, поняли слова, которые царь произнес совсем негромко. Как будто высшая сила помогла донести их до каждого.

– И еще помните: как бы Его ни называли – Аллах ли, Будда ли, Бог един. И прощение Его здесь просить надо! Там оно вам не поможет!