Оставшись один, он разжег камин, так… чуть- чуть, для вида, потому что было тепло, позвонил домой и сказал маме, что сегодня не придет. Выслушал от нее длинное наставление, что ему нужно приготовить на ужин, машинально, думая о своем, налил маленькую двадцати граммовую рюмочку фирменного… так, по традиции. Этой малышки ему хватит на весь вечер – и задумался. В плане разработок все шло хорошо. Ну, как хорошо? Его разработки никому не были нужны – но это пока, он был в этом уверен. Денег ему на новые разработки никто не давал, и давать не собирался – но и это ерунда, он всю жизнь сидел на подножном корме и привык обходиться малым. Все свои аппараты они собирали из всякого хлама, который Бог весть на каких помойках собирал Дмитрий Николаевич, даже Шустрик участвовал в этом деле, принося откуда-то с улицы всякие железки. Вообще, удивительно конечно, но этот черный, с белыми брюшком, грудкой и лапками кот, среди сотрудников был в авторитете, несмотря на свою молчаливость. Илья как всегда был на подхвате, но этот подхват носил столь широкий характер, что к концу дня парень еле ноги волочил.
Что касается проекта «Мышь» – тут все сейчас было понятно и уже его пристального внимания не требовалось. Дмитрий Николаевич справится и без него. Его же в данную минуту занимало совсем другое. Им, после долгих мучений, удалось найти устойчивые частоты, которые свободно распространялись по бетонным и кирпичным конструкциям. В этом, безусловно, не было никакой новизны. Интересным оказалось другое – Сергею, совершенно случайно, удалось на теле человека обнаружить участок, который отвечал за эхолокацию. Результатом чего, после долгих проб и ошибок, на свет появился приборчик, совсем маленький, который просто генерировал и усиливал сигнал. Эффект получился достаточно необычный! Теперь, можно было, прикрепив его к себе и прислонив руку, или даже палец к стене, допустим на первом этаже здания, прослушивать и получать представление, что происходило на остальных этажах. Сергею нужно было сегодня, в спокойной обстановке, продумать дальнейшую модернизацию его, и на ближайшее время договориться о проведении испытаний на одном из полигонов, предназначенных именно для таких целей. Не вызывало сомнений, что такой прибор остро необходим всем, кто своим хобби выбрал штурм зданий. Эта ерундовинка давала существенное преимущество перед оппонентами. Было огромное количество нюансов, которые теперь, в голове, перебирал Сергей, ища пути их решения. Например: приборчик приборчиком, конечно, но не все люди обладали способностью к эхолокации. «Видимо, у этих людей поставлены слишком серьезные преграды, преодолеть которые я пока не в силах, – размышлял он». Но, допустим, у него, у Дмитрия Николаевича и Шустрика, эти способности были, а вот у Ильи – нет. Проведенные неофициально исследования с другими сотрудниками института, которых Сергей зазывал к себе на чай с тортом и которые даже не догадывались, что их сканируют, к удивлению всех выявили, что таких людей нет и среди них. А вот, зато, сторож дядя Ваня, такими способностями обладал… причем, в ярко выраженной форме.
– Что вы хотите, – сказал по этому поводу Дмитрий Николаевич, – это его профессиональная черта, как прирожденного охранника – он и без нашего приборчика через стены услышит, особенно если речь будет идти о повышении ему зарплаты. После чего, дядя Ваня поступил под совершенно секретное изучение его способностей, удивляясь, чего это Сережкины ребята постоянно стали звать его на коньяк с тортом, ибо приглашение на чай не вызвало у него никакой ответной реакции – тоже загадка! А так как Сергей был всегда очень обстоятельным и ответственным ученым, то на дядю Ваню была заведена особая папка и тема получила кодовое название «Гурман».
При соединении обеих, находящихся на данный момент в их распоряжении систем: ориентации по звуку в темноте и ориентации при касании стен зданий солдаты, обладающие ими, становились непобедимы. Как шутил Дмитрий Николаевич: « наши уважаемые партнеры будут всегда чувствовать, по их образным выражениям, ствол у своей задницы. И угроза самому дорогому, что у них есть, будет их нервировать».
И последнее, что непременно требовало обдумывания – это дальнейшая судьба всего этого богатства. У него было много своей плановой работы по звукоулавливающим системам, уже стоявших на вооружении и которые постоянно требовали улучшений, рекомендаций, в общем, много монотонной работы, которая, в основном, в технической ее части, лежала на Илье, под чутким руководством и наблюдением его и Дмитрия Николаевича. Больше начальство ничего не интересовало, поэтому Сергей пользовался некоторой свободой в выборе направлений своего движения. Никто в институте и подумать не мог, что группе неудачника Рукалова удалось продвинуться столь далеко и занять одно из лидирующих мест в мире по разработке оборудования данного направления. Если не лидирующее, то уж одно из ведущих точно, т.к. информацией такого уровня в интернете никто не делился и Сергей сам не знал, где они находятся. Однажды, во времена абсолютного бардака, когда всем вокруг было наплевать на все степени секретности, он, по неосторожности – молодой еще был – выдал одну статью в одном научном журнале. Она, безусловно, кто ее прочел, давала представление о том, на каком уровне разработок он находился. Но никто не заинтересовался, откликов не последовало, и он дал себе слово больше таких глупостей не допускать. Сейчас он думал иначе: кто-то все-таки увидел, кто-то все-таки оценил, решил своровать идею, но видимо не получилось. «Не с этим ли связано появление в моей жизни Генки?, – размышлял Сергей, перемешивая картошку с маслом». Вечер раздумий как-то незаметно перетек в ужин.
« Являются ли наши изобретения вещью, обладающей особой ценностью для государства? – думал он, – Безусловно! Безусловно – в этом нет никакого сомнения. Следовательно, являются они ценностью и для других государств! Могу ли я это свое детище доверить, ну допустим директору? Я отвечаю сам себе – нет. Это смешно. Все, кого я знаю, в лучшем случае, в лучшем – просто угробят его. Во всех других случаях, на нем начнут делать деньги, карьеру, защищать кандидатские и докторские; столько напустят кругом грязи и мути и, в конце концов, это в любом случае окажется на западе. Да, на западе, где это, как всегда происходит с русскими разработками, это выдадут за свое, начнут производить, продавать по налаженным схемам по всему миру, а на вырученную часть прибыли подкупать наших придурков, чтобы они гнобили меня, вместе с моей лабораторией, и таких как я. Нет – я такого удовольствия им не доставлю».
Сергей знал о многих таких случаях, заканчивавшихся подчас гибелью людей, которые бы могли обогатить страну, если бы им была предоставлена не просто защита, но широчайшее внедрение их изобретений, чтобы даже гибель одного, не нанесла вреда другим.
Он подошел к окну. Там была ночь, луна по-прежнему равнодушно серебрилась вдали.
« Плохо ли, хорошо ли, но обстоятельства сложились так, что я никому не верю. А это плохо… так нельзя. Я должен верить тем, с кем работаю целыми днями, из года в год – и не оскорблять их излишней подозрительностью. Но и лопухом быть не надо. Мы продолжим свои работы, но мысли по дальнейшему развитию надо придержать в себе, пока не рассеется туман. И еще – мне нужен союзник. Один я не вытяну. Когда я мог не высовываться – меня не трогали. Сейчас… все изменилось. Пока да, незаметно, но я это чувствую. Сохранить в секрете не удалось, на меня, похоже, вышли серьезные люди, рано или поздно, но они себя проявят более активно. Поэтому надо выработать некую программу. Итак, меня все считают за неудачника и недотепу, впрочем, почему считают – так оно и есть на самом деле. Тем более – прикинусь наивным дурачком; с головой ушедшего в науку ученого-отморозка, нет, не так – ученого – маньяка… так будет точнее. Далее – успокоиться и вести себя так, как будто все окружающее меня не касается. Простака победить невозможно, потому что, объясняясь с ним, всегда поневоле выдашь себя с головой. И последнее – надо немедленно искать союзника. Перед серьезной организацией я ноль без палочки. Мне нужна палочка… чтобы опереться».
