– Нет, я не имею, – ответил ошарашенный таким напором Сергей.

– Чего? – взревел опять бугай, – Кто это ко мне претензий не имеет? Не-е-т, я вижу, по вам обоим плачет каталажка…

Договорить ему не дали, потому что кучерявый, быстро обернувшись к нему, уже не таясь, зло произнес:

– Катись отсюда, придурок, пока… – тут он наклонился и что-то быстро шепнул бугаю.

Тот сразу обмяк, как то потускнел, захлопнул рот, и растерянно проведя пальцем по следу от Сережкиной куртки на капоте, неверной походкой пошел к подъезду.

– Доллары отдай, идиот, – крикнул ему вслед кучерявый.

К немалому удивлению Сергея, идиот, как зомби, вернулся , послушно отдал деньги и уже бегом, боясь как бы его еще за чем-нибудь не вернули, скрылся в подъезде.

– Ну, здравствуй Гена, – сказал Сергей, размазывая грязь рукой по рукаву куртки.

Кучерявый, со всей силы заехав ногой по колесу Мерседеса, хмуро ответил:

– Здорово, Серый.

В это время машина заорала, мигая всеми своими габаритами.

– Что хозяин, что авто – оба дебилы. Все… валим отсюда, – быстро проговорил Генка, на бегу к дверце водителя.

Через десять секунд обоих стариков – разбойников уже не было на месте происшествия.

ГЛАВА 3

Золотистый Ауди подкатил к высокому, красивому забору за которым виднелась крыша двухэтажного особняка. Генка пикнул, ворота плавно отъехали в сторону и, когда машина въехала во двор, Сергей увидел очень симпатичный домик, небольшую площадку перед ним, из бетонных плиток, разбегающиеся в разные стороны аккуратные, из тех же плиток дорожки, бассейн с синей, искрящейся под солнцем водой и заполняющую все остальное пространство зелень. Впереди угадывался спуск к реке, засаженный огромными елями, сквозь которые блестела река.

– Да, красиво жить не запретишь. – заметил Сергей, обозревая все это великолепие, – Как это тебе удалось? Я, работая всю жизнь, так и живу с мамой в двухкомнатной квартире, которую они с отцом получили при советской власти, ровно на второй год моего рождения

– Серж, надо уметь не работать, а зарабатывать, ну-ка, подержи-ка эту авоську, – ответил Генка, доставая из багажника пакеты с продуктами.

Когда он пикнул, и открылась входная дверь, глазам Сергея открылось нечто совсем фантастическое.

– Ну, дворец… самый настоящий дворец, – восхищенно произнес он, – Гена, я мысленно снимаю шляпу.

Если честно, восхищаться было чему. В самый наисовременнейший интерьер была удивительно органично вписана мебель девятнадцатого века, только конечно все гораздо мягче и из самых современных материалов. А завершала это великолепие центральная, из белого мрамора широкая лестница на второй этаж, величаво доходившая до середины стены и расходившаяся на два рукава.

– Ты знаешь, я что-то не расслышал, когда мы мчались через наш городок, так ты кем Ген работаешь-то?

– Я разве говорил? Не помню. Вот мы сейчас выпьем, перекусим, посидим и поговорим.

Генка опять пикнул, послышались шаги, звук растворяемых по дороге дверей и на пороге этого огромного вестибюля появилась средних лет, примерно пятидесяти, опрятная и строго одетая женщина.

– Здравствуйте, Геннадий Николаевич, обед, переходящий в ужин, как вы и просили, приготовлен; сметана, творог и напитки в холодильнике; все остальные ваши распоряжения по списку тоже исполнены, – произнесла она.

– Спасибо, вы на сегодня можете быть свободны, завтра, если в вас появится необходимость…

Он не успел договорить, она его перебила:

– Я приготовила, на всякий случай, на компанию из трех человек, из расчета на три дня гуляния.

– Вот, – обратился Гена к Сергею, – как говорится, талант не пропьешь. Воспитание и бывшего научного работника с кандидатской диссертацией за плечами ни с кем не спутаешь.

– Простите, а в какой области вы защитили диссертацию? – вдруг обратился к ней Сергей.

Женщина все так же спокойно перевела вопросительный взгляд на своего хозяина. Генка утвердительно кивнул головой: « мол, можно, чего уж там, если человек интересуется». Но все равно, было заметно,

что он даже покраснел от удовольствия.

– Если вам очень интересно, то я защитила, правда это было давно, кандидатскую, на тему: методика определения высоких температур звезд по спектру в галактике Туманность Андромеды.

– Очень интересно, в таком случае вы, наверное, единственный астроном на земле, который, варя борщ, воочию наблюдает зарождение планет, – сказал Сергей.

– Честно говоря, я не поняла, комплимент это, или нет, но вы напрасно думаете, что мы занимаемся исключительно теоретическими вещами.

– Неужели что-то из того, чем вы занимались всю свою жизнь, вам удалось потрогать, или пощупать, или посмотреть своими глазами, а ведь без этого, согласитесь, это все – не более чем предположения.

– Господи, – засмеялась она, – да астрономия, молодой человек, это одна из точнейших наук на земле, мы совершенно определенно можем сказать, по какой траектории движутся большинство известных нам планет, их состав, да вообще – все необходимые нам характеристики.

– О, вы счастливый человек, сегодня утром, я направлялся на работу и не предполагал, что днем буду беседовать с вами на другом конце города.

– Послушайте, молодой человек, вы что, серьезно считаете, что все наши теории бездоказательны, что ли?

– Вы молодец, вы быстро схватываете суть, но дело в том, что все науки, имеющие практическое применение, в основе своей имеют опыт, так сказать, сын ошибок трудных, который и является основой любой теории.

– Допустим, но допуская по опыту, что вы инженер, ответьте мне, как же вы пользуетесь электричеством, более того, вы создали целую индустрию на его использовании, совершенно не понимая его природу, почему же вы отказываете в этом нам?

– А вы уверены, что мы умеем пользоваться электричеством? А может быть, мы используем только тысячную часть его возможностей, да и то криво и не так, но в отличие от вас, мы хотя бы его щупали и кого-то, даже било током. Именно эти, битые током, на основе своего опыта, потом и формулировали законы электричества – и то в силу нашего понимания.

– Но ведь и молния шарашила по людям, тогда, согласно вашей теории, именно они впоследствии и становились астрономами.

– Все, сдаюсь, с вами трудно спорить.

– Это он кокетничает, – встрял Генка, – просто он не спорун, насколько я его знаю, он поклонник чистого опыта, не затуманенного кошмарами теорий, понятных только их авторам из туманностей, какой-нибудь Андромеды.

– Послушайте, а почему именно борщ навел вас на мысль о том, что именно таким образом происходит создание планет?

– Ну как, это же точно совпадает с вашими теориями. Весь этот бред про теорию большого взрыва, все эти замесы, все эти гигантские температуры, на мысль о которых меня навеял красный цвет борща, все эти немыслимые миллионы световых лет, хотя вы даже представить себе не можете, что это такое, все эти безумные расстояния. Я вообще не понимаю, как, добираясь на своем трамвае до работы несколько остановок, в вашей голове помещаются такие категории.

– Кстати, звезды красного цвета имеют самую низкую температуру.

– Неужели? А какие самую высокую?

– Голубые и синие имеют температуры в десятки тысяч градусов.

– Послушайте, вы что, щупали эти планеты что ли, или вам летавшие туда космонавты на ушко нашептали? Тогда, по вашей замечательной теории, самой горячей планетой в нашей галактике, с температурой в пятьдесят тысяч градусов должна быть Земля. Да-с, ведь она голубая, или и на это у вас есть другая теория?

– Нет, молодой человек, с вами просто нельзя спорить.

– И не надо, – опять влез Генка, – кстати, Лиза, а что ты его все молодым человеком называешь, мы с ним одноклассники и он старше тебя, между прочим.

Лиза удивленно уставилась на Сергея.

– А это и есть расхождение теории с практикой, или ожидания, с действительностью, – улыбнулся Сергей.

ГЛАВА 4

– Ну что ж, прошу в столовую, – пригласил Геннадий, после того, как удивительная повариха ушла, – чего ты на нее накинулся?