Я забыл обо всем: о своем самолюбии, злости и противной кобыле – и, проскочив под ногами у хозяина, который как раз выходил из дома с Мицосом и младшими детьми, бросился за кошкой. Она бежала так, как будто в лапах у нее были пружины. Но и я не отставал. Она стрелой промчалась по цветочной клумбе. Я за ней. Обезумев от страха, она подлетела к веранде и в два прыжка оказалась на верхней ступеньке. Я не отставал. Глупая, она не знала, что оказалась в ловушке: толстые льняные занавески из ткани крепкой, как для корабельных парусов, были опущены и привязаны к ограде, и другого выхода, кроме как по лестнице, с веранды не было. Осознав это, она как будто превратилась в дикого зверя.

Не успел я на нее наброситься, как она первая кинулась на меня и вонзила мне в морду десяток когтей сразу. Я завизжал от боли, а она, перескочив через меня, побежала обратно в сад. Но от боли и я окончательно разъярился. Я нагнал ее одним прыжком и схватил за холку в тот момент, когда она уже вцепилась в ствол первого попавшегося дерева. Она недолго сопротивлялась, я свернул ей шею, и она сразу обмякла.

– Молодец, Пират! – закричал Мицос.

Я обернулся на крик. Они все собрались за моей спиной: хозяин, Мицос, дети, саисы и садовники.

– А она была большая, – заметил хозяин, рассмотрев убитую кошку. – И смотри-ка, как легко он ее придушил.

Я снова посмотрел. Какая радость! Это была та рыжая кошка, которую я однажды упустил. В пылу погони я ее даже не узнал. Меня охватила такая гордость, что мне даже показалось, будто я стал расти, расти и наконец оказался ростом с Дейзи, которая так и стояла поблизости с безразличным видом.

– Эй, тетушка кобыла! – окликнул я ее. – Ты все еще будешь называть меня карликом?

Она с достоинством повернула голову и посмотрела на мертвую кошку.

– Нет, – сказала она. – Все гораздо хуже. Ты стал убийцей.

– Ты просто завидуешь! – крикнул я с раздражением.

И повернулся к Анне, которая не знала, как меня приласкать.

– Хороший Пират! – ласково говорила она. – Храбрый Пират! Лукас, посмотри на бедняжку. Что с ним сделала эта кошка! У него вся морда в крови.

Лукас посмотрел на меня с сочувствием. Но я заметил в его взгляде и какое-то сомнение. Потом он повернулся к Лизе, которая стояла совершенно бледная, в стороне от всех, прислонившись к дереву.

– Да, – сказал он. – Пират весь исцарапан. Но бедная кошка…

Что?! Лукас отворачивается от меня? Он заодно с Дейзи?

– Тебе ее жалко? – спросил его отец и улыбнулся.

– Нет-нет, – покраснел мальчик. – Кошки – жадные воришки. А еще они лазают по деревьям и едят птенцов…

Да, точно, кошки едят птенцов! Как хорошо, что Лукас об этом вспомнил и избавил меня от мучительного сомнения, которое закралось во мне после его первых слов. Конечно, все кошки – воришки, их всех нужно перебить! И я всех их передушу.

С легким сердцем я подбежал к Дейзи и сказал ей:

– Кошки едят птенцов, тетушка!

– Так и собаки их едят, если им удается их поймать, – невозмутимо ответила она. – Только, в отличие от кошек, собаки не умеют лазить по деревьям.

Я разозлился.

– Мы никогда не едим птенцов! – закричал я. – Для нас это неприемлемо!

Дейзи тоже рассердилась.

– Ты как та лисица, – закричала она мне в ответ, – которая говорила «зелен виноград…»!

Остальное я не расслышал.

– Сама ты зеленая! – со злостью ответил я.

Я отвернулся и пошел в конюшню: мне хотелось поговорить с моим другом Бобом.

Боб стоял в стойле и ел.

– А, вот и ты! – Он повернул голову и радостно ударил копытом об пол. – Заходи, я хочу кое о чем тебя попросить!

У меня тут же улучшилось настроение.

– Сделаю все, что пожелаешь, – ответил я, забежав в его стойло. – Для тебя в лепешку расшибусь.

– Тогда поймай ради меня вон того феллаха. – И он кивком указал на большую мышь, которая сидела на деревянной перегородке, разделяющей стойла, и в страхе смотрела на нас. – Он страшно меня донимает. Постоянно залезает ко мне в кормушку и не понимает нормальной речи.

И он еще раз кивком указал на мышь, которая спрыгнула на пол и уже собиралась скрыться у себя в норке. Но не успела, бедняжка. Вы бы и до трех не успели сосчитать, как она уже отправилась в загробный мир.

– Молодец, Пират! – радостно сказал Боб. – Если тут появится еще какая-нибудь мышь, сразу буду звать тебя.

– Сколько угодно, – ответил я, запрыгнул в его кормушку и удобно там улегся. – Главное, чтобы ты был один.

В двух соседних с Бобом стойлах стояли две другие лошади, обе вороные, Офицер и Звездочка. Офицер следил за нами, весело улыбаясь одними глазами. Сейчас он вытянул морду поверх деревянной перегородки и спросил:

– Отчего такая враждебность? Чем мы тебе не угодили?

– Я говорил не о тебе и не о Звездочке, – ответил я. – Вы мне очень даже угодили, и вас я люблю. А вот Дейзи – нет.

Звездочка, стоявшая за следующей перегородкой, услышала мои слова и поднялась повыше, поставив передние ноги в кормушку, чтобы лучше нас видеть.

– Интересно, что тебе сделала моя соседка? – спросила она, всегда готовая посплетничать.

– Да нет, она ничего мне не сделала, что такого она может мне сделать? Но она говорит мне всякие нехорошие слова.

– Какие, например?

– Ну вот, например, сейчас, когда я уходил, она сказала мне, что я… дай-ка вспомнить, а, вот, «зелен виноград».

– Что это значит? – спросил Офицер.

– Понятия не имею. Но она так сказала.

– Что-что она тебе сказала? – прокричала со своего места Звездочка.

– Я не очень хорошо понял. Когда я уходил, она мне сказала: «ты как та лисица, у которой зелен виноград».

– Пффф!.. Какой же ты глупый! – расхохотавшись, сказал Боб. – Я знаю, что она тебе сказала. Теперь это ее вечная присказка. Просто она как-то услышала, как хозяин рассказывал детям историю про лисицу: она хотела есть и увидела гроздь винограда, но та висела так высоко, что лисица не могла ее достать; она сдалась, но очень рассердилась и, уходя, сказала: «Зелен виноград».

– Так что же это значит? – спросил я.

– Не знаю, – признался Боб. – Это, наверное, такое лисье ругательство. Дейзи тоже этого не понимает. И я ей сказал: «Не говори слов, значения которых ты не понимаешь». Но она настаивает, что знает эти слова и понимает, о чем речь.

– Дейзи вообще не отличается хорошими манерами, – вставила Звездочка. – И к тому же считает себя красавицей.

– Нет, ты гораздо красивее, – сказал я ей.

Очень довольная моими словами, Звездочка дважды тряхнула своей красивой черной головой; на лбу у нее красовалось белое пятнышко.

– Хи-хи, – застенчиво сказала она. – Но зато какая у Дейзи родословная…

– Какая? – спросил я. – Разве она не англичанка, как и Боб?

– Да, – ответил Боб. – Но она очень гордится тем, что ее мать и отец оба получали награды на конкурсах красоты. Она говорит, что происходит из очень знатного рода и что у нее есть титулы.

– А это что значит?

– Не знаю. Дейзи так говорит: «У меня есть титулы». Мне кажется, это какие-то награды и подарки. По крайней мере, я это так понял.

Я впервые слышал о таком, чтобы награды и подарки давали кому-то за красоту. Мне захотелось получше об этом разузнать, но никто не мог мне ничего толком объяснить.

– Единственное, что я знаю, – робко сказал Боб, – это то, что моя мама однажды тоже получила награду.

– И что это было? Сахар? Или эти штуки, о которых ты говорил, титулы?

– Не знаю. Но мне не верится, что это были титулы, ведь Дейзи говорит, что у нее одной во всей конюшне есть титулы. Однажды так сказал хозяин.

– Офицер, Звездочка, а у вас что за родители? – спросил я.