На этот раз он поднял брови. — Повтори?

Мой мозг пытался осмыслить происходящее. Я указала на себя и сказала:

— Эмили Хорнби, твоя напарница по химии. И я не переписывалась.

Он даже усмехнулся, когда я это сказала, уголки его рта приподнялись, когда он пробежался глазами по моему лицу.

— У тебя всё нормально?

— Прекрасно. — Я закатила глаза и проделала все те же действия, всё было до жути похоже на то, что было накануне. Было ясно как день, что он думал, что никогда прежде меня не видел, и я почувствовала, как туман застилает мой разум, когда я пыталась разобраться в этом. Моя рука задрожала, когда я протянула ему свою страховку. Это было дежавю? Приснился ли мне День святого Валентина?

Я была провидицей?

Я даже не пыталась позвонить родителям, когда приехала полиция и эвакуатор. Я молча приняла предложенную им куртку и поехала в школу с Ником, который, должно быть, почувствовал моё внутреннее смятение, потому что не сказал ни слова. Я слушала Metallica, как они выкрикивали слова песни «Blackened», и на этот раз музыка казалась мне немного более подходящей. Она идеально подчёркивала моё WTF-утро.

Пока Ник вёл машину, я разглядывала его профиль. Его тёмные волосы, выступающий кадык, острый подбородок, высокую фигуру — всё такое же, как и во сне.

Просто ради шутки я посмотрела в окно и сказала: — Я так люблю Metallica.

Его брови взлетели вверх. — Ты это всерьёз?

Абсолютно не всерьёз. Но мне нужно было проверить перевёрнутую с ног на голову вселенную с повторяющимися днями, не так ли?

— Конечно. Мне нравится их ярость — её почти можно почувствовать, понимаешь?

Его рот расплылся в улыбке, и он посмотрел на меня так, будто мы были родственными душами. — Хорошо сказано, Хорнби.

Я посмотрела на него в ответ и задалась вопросом, как мне выбраться из этого сна. Неужели мне суждено было врезаться в него каждое утро целую вечность?

Я снова посмотрела на него и задумалась, как я когда-нибудь выберусь из этой череды снов. Неужели я обречена врезаться в него каждое утро до скончания века? Я знала, что это не может быть правдой, и должно быть какое-то объяснение, но я начинала волноваться. Я притворюсь, что со мной всё в порядки, и всё будет хорошо, — это всегда срабатывало для меня в прошлом.

Когда мы добрались до школы, я стояла на трясущихся ногах после того, как выбралась из его грузовика. Не знаю почему, но, возвращая ему куртку, я спросила:

— Всё будет хорошо, да?

Он с минуту смотрел на куртку, словно пытаясь истолковать мой вопрос.

— Конечно. Почему нет?

Признание № 7

Я семь раз не сдала уроки плавания, прежде чем моя мама наконец потеряла надежду на меня.

В школе всё было так же, как накануне. Меня вызвали в офис, и я потеряла летнюю программу. Потом я вышла на улицу и увидела Джоша и Мэйси. Честно говоря, я не знаю, зачем я вообще подошла к его машине — возможно, я почему-то подумала, что в первый раз я неправильно разглядела. Может, я думала, что увижу что-нибудь, что всё объяснит. Не знаю, на что я надеялась, но в итоге у меня появилось ещё большее чувство отторжения.

Потому что на этот раз я заметила, как он смотрел на неё, когда она разговаривала с ним на переднем сиденье. На этот раз я заметила, насколько она была красива, сидя в своём белом свитере, со светлыми волосами, обрамляющими её лицо, как нимб Барби.

Я развернулась и вернулась в школу, прежде чем поцелуй мог состояться, немного удивлённая тем, что он был не менее болезненным. Я могла бы подумать, что со знанием происходящего будет проще, но это не так. Всё ещё испытывала боль в солнечном сплетении, словно автомобиль раздавил его. Потому что я всё сделала правильно, и этого всё равно было недостаточно.

Опустив глаза, я направилась в кабинет медсестры. Мне не хотелось ни с кем разговаривать, или, что ещё хуже, чтобы кто-то увидел слёзы, застилавшие мне глаза.

Я почти вышла из синего коридора, когда услышала: «Эм. Подожди!».

Остановилась, но не подняла глаза. Я не могла.

Крис схватил меня за локоть.

— Ну, рассказывай, что он тебе подарил!

— Эм? — Роксана присела, и её лицо оказалось ниже моего. Я, должно быть, выглядела довольно жалко, потому что она спросила: — О, милая, что случилось?

Я быстро заморгала и покачала головой. Она схватила меня за руку и потащила в женскую уборную. Крис последовал за нами, как делал много раз до этого, схватив бумажное полотенце и намочил его, прежде чем вытереть мой размазанный макияж.

— Мы не проливаем слёзы в уборных, а то тушь потечёт, помнишь? — сказал он, сочувственно надув губы.

Я просто кивнула, не способная и слова вымолвить.

— Я знал, что он окажется козлом, — Крис отбросил бумажное полотенце и обнял меня. — Он слишком милый и обаятельный, чтобы быть таким милым и обаятельным. Кто это был?

Я просто покачала головой.

— Это не имеет значения, не так ли? Мэйси Голдман, но я думаю…

Они оба застонали.

— Что? — я отстранилась и скрестила руки. — Дело не в том, кто, а в том факте, что он вообще это сделал. Мэйси не имеет значения.

Крис поднял правую бровь. — Ага, хорошо.

Я посмотрела на Рокс. — Серьёзно.

Роксана так же приподняла бровь как Крис.

— Она в шоке и не понимает, что говорит.

— Нет, понимаю!

— Тогда будь честной. То, что тебе изменили — отстой. Точка. — Крис засунул руки в карманы своей модной кожаной куртки. — Но то, что тебе изменили с самой идеальной девушкой в школе — это уже совсем иной уровень.

— «Иной», — Рокс вытащила из сумочки жвачку и положила её в рот. — Это не слово.

— Нет, оно есть.

Рокс скрестила руки на груди. — Я показала тебе страницу словаря, на которой, что не удивительно, отсутствует запись «иной», и затащила тебя в класс госпожи Бранд по английскому языку, где заручилась её профессиональным мнением. Которое, конечно же, было в мою пользу. Потому что это не слово. Это то, что говорят необразованные деревенщины, когда не знают когда говорить «новый» или «другой». (прим. пер.: спорят за существование слова nother (в нашем случае это «иной»), которое является сленговым от another (другой))

Каким-то образом их препирательства высушили мои слёзы. Это было нормально. Привычно. Именно так мы втроём вели себя каждый день, когда Дни Святого Валентина не повторялись.

— Эй, я планирую уйти. Спасибо, что подняли мне настроение, — сказала я.

— Мы это сделали? — Крис наклонил голову и опустил брови.

— Я это сделала, — Рокс оттолкнула его с дороги и быстро обняла меня.

Я посмотрела на них двоих и была чертовски благодарна, что они мои друзья.

— Моя мама сегодня делает барбекю — ты должна прийти, — сказал Крис.

Барбекю его мамы было очень вкусным. Я всегда считала себя привередливой, пока не начала бывать у него дома. Его мама была кореянкой, и её еда пахла так вкусно, что я даже не успела начать привередничать, как уже ела кимчи3, бибимбап4 и манду5, умоляя пригласить меня на ужин ещё раз.

— Может и приду, не знаю.

— Иди домой и посмотри то пошлое шоу, о котором я тебе говорила. Тебе станет легче.

Я почувствовала себя немного лучше, когда пошла к медсестре, и идти к папе было не так холодно, как накануне, потому что я была не в платье. Всю дорогу домой я размышляла о сомнительных событиях произошедших за последние двадцать четыре, сорок восемь или сколько-то там часов.

— Что, чёрт возьми, происходит? — кричала я к заснеженным, замёрзшим домам, в которых было тихо, как бывает тихо в пригородных кварталах в будние дни. — Как это происходит?

Единственным объяснением было то, что мне это снится. Я видела яркий, реалистичный сон — о том, что у меня был яркий, реалистичный сон — и мне просто нужно проснуться от него.

Я ущипнула себя, и…

Ай. Блин.

Я вернулась домой, послушала, как папа рассказывал мне о Техасе, и пошла к бабушке, чтобы она опять позаботилась обо мне, как и накануне.