Оставалось только повторить:

— Ух, хорошо! Хорошо, что не насмерть.

Дождь холодный с потолка уже не бодрил… Не, бодрить-то бодрил, но удовольствия не доставлял. Нужно было выбираться. Костик снова попытался сесть. Вроде получилось. Попытался сесть на коленки. Ну, и это удалось. Оставалась стать сапиенсом. Попробовал, придерживаясь за ручку на дверце кабинки. Получались и это. Владимир Ильич выглянул в помещение душевой. Никого не было. Он воровато прошлёпал к вешалке, взял своё полотенце и растёрся, одновременно осматривая и ощупывая себя. Цел, как ни странно. Чуть побаливает локоть и затылок, но это мелочи. Крови нет. От страха не обделался — уже хорошо.

В раздевалке тоже никого не было. Левин, почёсывая затылок, задумался, стоит ли искать начальника всего этого комплекса и сообщать о сломанном кране? И отбросил эту правильную мысль. Чёрт их испанцев знает… Стоп. Это американская база. Тем более! Чёрт их пиндосов знает, ещё выкатят штраф за порчу имущества, а у него ни одного цента, да даже ни одной копейки нет.

Когда Левин выходил из раздевалки, то постарался сделать рожу кирпичом. Никто его за руку не ловил и на суд Линча не тянул. Так и смешался с толпой, сразу натянув на себя самбисткую куртку, теперь среди сотен участников чемпионата его уже не вычислить.

Полежав на матах, Владимир Ильич перестал паниковать и успокоился. Бросил поверх толпы взгляд на вход в раздевалку, там суетились люди в форме. Обнаружили уже диверсию. Ну, пусть, зараз не те времена, когда каждый метр камерами просматривается. Камер нет и найти его не получится.

Совсем успокоившись, Квасин прошёл к информационному стенду и глянул на него, нет ли новостей. И они были таки. Вывесили следующий круг соревнований в их весе. Оказалось всё даже лучше, чем он себе предполагал. Ему оставалось только одну схватку сегодня провести. Против его фамилии было написано: «Боуссон М. (Франция)».

Самое интересное в том, что фишка легла так, что даже если он проиграет французу, то выйдет в следующий круг, а это судя по количеству оставшихся борцов, будут полуфиналы, а вот француз может выйти в полуфинал только если выиграет у него чисто. Морис, надо полагать, Боуссон… Хотя Мишель ещё может быть? Так вот, этот Боуссон уже проиграл монголу Жамбалыну Ганболду. И теперь, если он выиграет у Левина по очкам, а не чисто, то получит два балла штрафных, наберёт в сумме шесть и вылетит. Квасин же не имеет пока ни одного штрафного очка и даже проиграв получит пусть четыре очка, которые в полуфинале уже не имеют значения.

Как и все предыдущие встречи, пара с Квасиным значилась первой, и пора уже было разминаться. Тут судей упрекать не в чем, они просто стараются дать участником отдохнуть как можно больше. Раз ты в прошлый круг боролся первым, то и отдохнул дольше всех. Пожалуйте на ковер.

На запасном ковре уже разминался Швая, качая шею. Ему достался в соперники Игнасио Ордоньес — испанец. Левин краем глаза смотрел за двумя его схватками, и сделал вывод, что соперник серьёзный. Выигрывал обе эти подсмотренные схватки испанец болевым приёмом и вообще был любителем побороться в партере. Этими новостями Костик с Василием и поделился.

— Тоже заметил. Ничего, я тоже партер люблю, посмотрим, чья любовь взаимна.

Они немного повозились, разогреваясь, в стойке и перешли в партер. Тут Левин и вспомнил, про своё открытие.

— Вася, ты имей в виду, что все иностранцы кроме болгар и монголов — дзюдоисты, и они не умеют делать болевой на ноги и не защищают их. В дзюдо ноги табу. Они этого не ждут. Попробуй, уйди с ним в партер и повесь болячку на ногу.

— Хорошая мысль, попробую.

— На ковер номер три приглашаются Константин Квасин Советский Союз — красный пояс и Морис Боуссон Франция — синий пояс.

Всё-таки Морис. Ну, Мориска, держись.

Русские идут. Грядёт Березина.

Событие шестьдесят первое

Своим долголетием я обязан спорту. Я им никогда не занимался.

Уинстон Черчилль

Француз был злой и кусучий. В прямом смысле этого слова. Он укусил Квасина за руку, когда тот пытался ему удержание провести. Укусил за дело. Есть такой, не то чтобы запрещённый приём, но и не разрешённый. Можно когда удерживаешь соперника, и он лежит строго на спине, а ты на нём частично и головы ваши рядом, прикрыться и локтем и в это время подбородком на глаз сопернику надавить. Если подбородок ещё и в двухдневной щетине, то совсем хорошо. Левин не стал с ходу в атаку на Мориса бросаться, ушёл в глухую оборону, срывая захваты, даже замечание получил за пассивную борьбу. Это ничего не меняло. Француз знал, что должен выиграть чисто и бросался в атаку. Рано или поздно это должно было привести к ошибке. Что и случилось на второй минуте. Боуссон решил провести бросок через бедро и не подготовил его. Не вывел Квасина из равновесия. Не нагрузил ногу. Просто подвернулся и ножку страшноволосатую выставил. На груди у товарища лес был настоящий, его, как овцу, стричь можно. Владимир Ильич просто сделал шаг назад, и Морис плюхнулся на попку. Как она выглядит, с учётом повышенной волосатости ног, даже представить было страшно.

Шлёпнулся француз и Костик ещё отшагнул назад и руками прижал Мориску к ковру. И сразу как коршун налетел на него предприняв удержание. И тут этот камрад сует Левину прямо под подбородок голову. Не удержался. Надавил ему подбородком на глаз Владимир Ильич, не было никакой необходимости, привычка сработала. Вот тут Боуссон его за руку и укусил. И замечательно. Левин заорал и отпрыгнул от француза, закатал рукав и показал судье на ковре следы зубов. Судья был американец и явно подсуживал Морису, но тут уж сделать ничего не мог. Он отошёл к судейскому столу и стал совещаться. Костика скоро туда позвали, и он следы зубов и им продемонстрировал. Думал, дисквалифицируют Боуссона. Нет, классовая солидарность сыграла против коммунистов, французу объявили предупреждение и схватку возобновили. Ровно на секунду. Первая трёхминутка закончилась. Счёт пока два — один в пользу Квасина он успел десять секунд Мориса продержать.

— Ты чего выделываешься, Квасин? — дал ему водички прополоскать рот тренер.

— Так укусил он…

— И держал бы. Уже бы четыре балла было, не мог потерпеть⁈

— Александр Николаевич, вы хоть смотрели на результаты встреч в нашем весе? Француз вылетит в любом случае после нашей встречи. Зачем мне уродоваться и силы тратить? — Чернигин похлопал у Квасина перед носом полотенцем, а потом успокоился и даже заржал, — Вечно с тобой сегодня приключения приключаются, один обос…ся, другой кусается. Ты же писатель у нас, давай завтра заметку про это напиши, и как приедем в Крокодиле напечатаешь. Кусаться бывало, а вот чтобы соперник на ковре обделался со мной такого никогда не было.

— Так, что с французом. Может протест заявить? — Костик показал и тренеру сборной укус.

— Херня. Теперь чего после драки кулаками махать. Доборись. Правильно ты посчитал. Тебе главное — чисто не проиграть. Но он теперь осторожней будет. Думаю, его ещё на минуту хватит, а там смирится с поражением.

Левин шёл навстречу Морису на центр ковра после гонга со зверским выражением лица. А когда подошёл вплотную, чтобы руку пожать, и когда судья на ковре оказался за спиной, то оскалил зубы и щёлкнул челюстями. Чёрт его знает, что подействовало, вынесенное предупреждение, клыки Костиком, показанные, или осознание того, что соперник равен, по крайне мере, ему по силам и выиграть за явным преимуществом у него вряд ли получится, но начал француз не с решительных атак, а с нерешительных. Показал, что в ноги пойдёт и так медленно и демонстративно, что Левин просто отступил на шаг, и вся атака на этом захлебнулась.

И на этом вся борьба кончилась. Француз делал вид, что борется за захват, а Квасин делал вид, что захваты срывает, в результате через две минуты оба получили по предупреждению. На последней минуте, точнее когда судья за столом объявил, что осталось бороться тридцать секунд, Морис всё же провёл приём, усыпил Костика и на последних секундах бросился в ноги. Но всё одно — медленно. Шесть минут борьбы для него даром не прошли — выдохся. Левин упал, но на живот, судья прокричал про бал борцу с синим поясом и тут свисток и гонг. Всё на сегодня для Левина соревнования закончились.