Никто выбегать из-за стола и брать автограф у Владимира Ильича не полез, народ посмотрел на журнал и вновь сосредоточился на безусой физиономии Великого Писателя.

— Чемпионат Мира будет в Мадриде с 12 по 14 июня. У тебя загранпаспорт есть? — Чернигин отобрал у лысого журнал и положил перед собой, но смотрел на Костика, оценивал.

— Есть. У меня отец сейчас в Аргентине чрезвычайным и полномочным послом. Я летом собирался съездить к ним. А, ну мать там же в посольстве — переводчиком. И я хорошо знаю испанский язык. Не хуже русского.

Понятно. Сборы будут с пятнадцатого мая в Ленинграде на Динамо. Считай, что ты предварительно в сборную зачислен. Формы не потеряешь? Есть где тренироваться… А ты где работаешь? Тут в записке какая-то ерунда написана…

— Там правда написана. Я — дояр колхоза «Завет Ильича».

— Дояр? Писатель, выпускник МГИМО. Почему?

— У них там спортзал хороший и люди тоже хорошие. Пацанов тренирую.

— Странный ты человек Квасин. Ну, победа над Шваей в предварительном турнире — это показатель. Всё, свободен. Не теряй формы. Владимир Иванович, — Чернигин повернулся к тренеру сборной «Урожая», — контроль на вас. Не подведите.

Событие тридцатое

С червями сомнения на рыбалку не ходят.

Аврелий Марков

Генерал-лейтенант Юрий Сергеевич Плеханов — начальник 9-го управления КГБ СССР постукивал пальцами правой руки по столу, выбивая ему одному понятный ритм. На «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», немного походил. Его, возможно, начальник Девятки и выстукивал, но умение или слух подвели. Напротив притулился на краешке стула заместитель начальника 18-го отделения 1-го отдела 9-го управления генерал-майор Владимир Тимофеевич Медведев — бывший телохранитель Леонида Ильича Брежнева. Чувствовал он себя неважно. Ездил в Рыбинск на машине, хотел посмотреть на Квасина, так сказать во время соревнований. Понять, что за человек. Куча подозрительностей вокруг этого паренька.

Как ни странно, но ничего подозрительного Медведев не заметил. Парень — как парень. Да, очень хорошо для девятнадцатилетнего пацана борется. Талант, наверное? Много талантов для одного человека? Это и странно. Назад добирались долго. Два раза прокалывали колесо. Оба раза гвозди поймали. Не быстрое дело на морозе колесо менять. А второй раз вообще пришлось камеру доставать и клеить на морозе почти. Второй запаски не было. Деревню проезжали, да ночью. Хорошо, сторож местного магазина пустил погреться, увидев удостоверение. Так что замёрз, простыл и не выспался Медведев.

— И чего понесло? — видя состояние подчинённого и друга, прекратил барабанить по столу Плеханов, оторвался от бумаг и поднял трубку телефона. — Рита, чаю горячего два стакана. Мне с лимоном, болезному с мёдом.

— Хотел посмотреть на Квасина. В тупик зашёл поиск пироманки этой.

— И что? Есть у него рога? — хмыкнул хозяин кабинета.

— Нормальный советский парень, читай, — Медведев раскрыл папку и положил перед Плехановым журнал Крокодил, открытый на шестой странице.

— С бумагой в стране напряжёнка, — прочитал заголовок начальник Девятки и углубился в чтение. — Не шедевр, как по мне, но неплохо. А тема интересная. Для девятнадцатилетнего пацана, который не имеет отношения к ЭВМ, даже замечательно.

— Юрий Сергеич, давай предложим ему к нам из дояров перебраться?

— Неожиданно. А мысль хорошая. Не разговаривал с ним?

— Нет. И чуть рано пока. Хотим проследить, не выведет ли он на девушку в жёлтой куртке.

— Так она сгорела.

— Куртка может и сгорела, а девушка осталось. Портрет есть, цвет волос тоже.

— Действуй. А что по поиску самой Абрамовой?

— Ничего. Как под землю провалилась. Во всесоюзный розыск подали. Есть пять бесполезных задержаний по стране. Не москвички и на момент поджога продавщицы были далеко от Москвы. У одной нет алиби, но это Пермь. Даже на самолёте бы не успела. Точнее, на самолёте бы успела, и рейс есть подходящий, но на нем её не было, и билетов не покупала, и зайцем не летела. Тупик пока. Осталась надежда, что Квасин на неё выведет.

— Если он сообщник этой пироманки, то зачем он в охране высших государственных лиц?

— Это я на тот случай, если он ни при чём.

— Понятно. Ладно, Володя. У нас отдел не для того создавали, чтобы за спортсменами следить и девиц потерявшихся разыскивать. Есть и настоящие проблемы. Меня вчера Чебриков вызывал. Я думал на ковёр по Абрамовой, но нет. Дело есть для Голубого отдела. Очень важное дело. Там, — палец ткнул в потолок, — о нас вспомнили, — Генерал-лейтенант достал из очередной Синей папки листок и протянул его сослуживцу, приложив после тот, указующий на потолок, палец к губам.

Медведев осмотрел телефоны на столе и, кивнув, углубился в чтение. Текста на листке было немного. Суть же сводилась к следующему. Скоро состоится визит Бабрака Кармаля — одного из основателей Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) и лидера фракции «Парчам», а в настоящий момент генерального секретаря ЦК НДПА и председателя Революционного совета в Москву. В Политбюро СССР принято решение повлиять с помощью гипноза на лидера Афганистана, чтобы он согласился уйти на «покой», переехав в Москву, а свой пост передал Наджибуле. Все свои посты.

Прочитав, Медведев развёл руками, мол и дальше что?

— Полковника Орехова Сергея Георгиевича завтра ко мне с его длинным помощником пригласи. Он рыбак ведь страстный. Давно не отдыхал я что-то. Думаю, в самый раз в субботу на последнюю рыбалку подлёдную выбраться. Пусть он меня на нормальное место свозит, где рыба сама на крючок кидается. Дальше уже весна начнётся. Растает лёд, — начальник Девятки забрал листок у Медведева и аккуратно в Синюю папку назад положил.

— Разрешите идти, товарищ генерал⁈ — кивком показывая, что всё понял, рявкнул одновременно для возможных подслушивальщиков, заместитель начальника 18-го отделения 1-го отдела 9-го управления.

— Свободен. Да, по Квасину мне идея нравится. Очень перспективный молодой человек. Надеюсь, что его барышня в жёлтой куртке никакого отношения к Абрамовой не имеет.

Событие тридцать первое

Хорошие друзья, хорошие книги и спящая совесть: вот идеальная жизнь

Марк Твен

Марьяна Ильинична толком не спала этой ночью. Дневное происшествие, а затем визит «лётчика» успокоившуюся было её совесть растревожили по новой. Опять жалость появилась к жирной продавщице. Левина пыталась отбросить мысли о случае в гастрономе и сосредоточиться на том, что в лесу произошло. Жалела ли она этих преступников? Да ни грамму! Туда им и дорога. Из-за не таких и больших денег убивать несчастного Ваську? Тьфу. А что из-за больших можно? Гады! И хоть Васька у Левиной особых положительных эмоций не вызывал — парень был грубоват, а ещё Марьяну раздражал его булькающий смех. Как кашель… Тогда — кашляющий смех. Противный, в общем. Бывает, засмеётся рядом человек и сам за ним улыбнёшься. Смех заразительный — говорят. А тут точно не «заразительный», скривиться хочется. Но убивать несчастного парня за это точно нельзя. Не за это и убили. Убили за восемь тысяч рублей.

Правильно она их… Вот, тоже из головы не выходило, а что она с ними сделала. Ожогов нет, а сволочи эти мертвы.

Ворочалась Марьяна Ильинична до четырёх часов. На столе в комнате, что Владимир Ильич приспособил для спальни стоял огромный дореволюционный будильник, и в тусклом свете лампочки, что зачем-то горела всю ночь на столбе напротив гостиницы, большие чёрные стрелки можно было различить. Будильник Марьяне достался по наследству от Анны Абрамовой. Только его и несколько тетрадок с лекциями она прихватила, перебираясь из общаги медучилища к Володьке.

Гремел, иначе это действо не назовёшь, большущий агрегат громко и противно. Мёртвого подымит, как принято в таких случаях говорить. Отвернувшись от будильника к стене в очередной раз, Марьяна даже с головой завернулась в одеяло, надеясь, что тогда посторонние мысли сквозь одеяло пробиться не смогут. И помогло. Подскочила она через три часа от грохота будильника. Семь часов. Сегодня понедельник и нужно собираться на работу.