В дверь постучали. Два раза. Робко, по-женски.
Он подошёл к ней, открыл замки и опустил ручку вниз.
На том же пороге, на котором ещё сегодня стояла Настя, курила сигарету Анна, не изменяя своей манере держать руки скрещёнными под грудью. Она не сняла своё шикарное платье. Казалось, теперь оно ещё больше облегало тело, прижалось к нему, почти что срослось. Единственное, что отличало её от привычного образа, так это накрашенные ярко-алым губы, притягательность которых не мог скрыть даже табачный дым.
И было ещё кое-что, заставившее Рому обомлеть, не в силах выдавить из себя хоть слово — волосы Анны, обычно заплетённые в косы, свободно свисали вниз, ластились по шее, плечам, грудям и ползли по спине. Их тёмный каштановый цвет мог бы соблазнительно переливаться на солнце, но под обычной лампочкой подъезда он не был столь прекрасен, каким мог бы быть в утренних лучах. Тоненькая, по-настоящему женская шея переходила в чётко выраженные ключицы, под которым за глубоким декольте был не особо сильно припрятано то, что уже не одно тысячелетие сводило мужчин с ума.
Дым растворился в тишине, повисшей между двумя парами глаз.
— У вас на первом этаже кого-то вырвало. Этот подъезд умеет встречать гостей.
Меж её пальцев вспыхнул огонёк, замер в воздухе, затем вновь побледнел.
— Проводите даму в свои хоромы?
— Провожу, только я должен кое-что спросить.
Анна приблизилась к нему и вставила сигарету в его полуоткрытый рот.
— Поменьше болтовни, договорились? Я люблю длинный язык, но только не в подобном ключе.
Она прошла в квартиру, оставив Рому стоять с сигаретой меж губ. Он вынул её, кинул на пол и придавил ногой, слушая, как за спиной удаляются шаги в сторону кухни. Той кухни, в которой несколько часов назад они с Настей боролись, выпуская кровь друг друга наружу. Именно там их любовь покончила с собой, под тяжёлое дыхание обоих. Именно там закончились их поцелуи, объятия и ласковые улыбки по утрам, излучающие теплоту.
И именно там она назвала его подонком.
Подонком во всех отношениях.
Рома закрыл дверь и направился к кухне. На одном из стульев уже сидела Анна, с интересом разглядывая всё вокруг. Её яркие зелёные глаза цвета поздней весны были широко раскрыты как у маленькой девочки и изучали интерьер комнаты, скользя взглядом абсолютно по всему.
— Знаете, Рома, у вас довольно уютно. В русских кухнях есть какая-то особая атмосфера. Вот эти столы, эти клеёнки… Ни в Европе, ни в Америке нету такого. Я как будто снова у бабушки.
— Может быть. — Только сейчас он заметил, какой же у неё уставший голос. — Но приготовить что-нибудь как ваша бабушка не сумею. Единственное, что я могу сделать на кухне, так это её взорвать.
— Поэтому вам готовит девушка. — Анна взглянула на плиту и на аккуратно сложенные столовые приборы. — Здесь чувствуется женская рука. Мужчины по природе своей небрежны. Исключением являются их дорогие сердцу автомобили. Вот там-то да… Они поддерживают чистоту!
Рома открыл холодильник, достал вино и после того, как открыл, начал разливать его по бокалам. Когда он закончил, его руку накрыла чужая ладонь, и в лёгкие вновь ворвался аромат сладкой клубники.
— Присядьте.
Её голос волной пробежал по телу и вызвал искру ниже живота. Красные ногти легонько царапнули кожу. Где-то далеко распевали песню пьяные подростки, но их голоса стали настолько тихими, что их ну улавливали уши. Мир окутала тишина, мир окутал туман. И посреди пугающей пустоты сверкнули зелёные огоньки подобно маяку в штормовую ночь.
Рома сел напротив Анны, взглянул в её уставшие, наполовину закрытые глаза и улыбнулся. Попытался улыбнуться. Но вместо облегчения он почувствовал, как по правой щеке скатывается слеза.
— С вами всё в порядке?
— Не знаю. — Сил, чтобы врать, не осталось. На поверхность из глубоких ран теперь могла вытекать только правда. — Это, наверное, со мной что-то не так. Вы не обращайте внимания, я не об этом хотел с вами поговорить.
— А о чём же?
Подушечки пальцев вспомнили, какими влажными были Настины губы после каждого секса, и от этого воспоминания защемило сердце. К горлу подкатил комок — такой огромный и неприступный, что заставил дышать полной грудью, чтобы втянуть хоть немного воздуха.
— Мне нужна ваша помощь. Но сначала, — Рома взял свой бокал, — выпьем за…
— …хороший секс, — Анна чокнулась и залпом выпила всё налитое ей вино. Улыбаясь тающему во рту послевкусию, она заговорила: — Давай сразу без прелюдий, Ромочка, и без лишних ванильных слов. Мне тридцать семь лет, я не держала в руках член уже больше четырёх лет, и если я в своём возрасте согласилась встретиться с мужчиной, то только с одной целью. Я прекрасно понимаю, зачем ты позвал меня сюда. Не буду скрывать — я хочу того же. Ты крепкий молодой парень, во многом обгоняешь моих сверстников с ипотеками, разводами и детьми. К тому же и полон энергии! Так что давай не будем играть в детишек, а сразу дадим друг другу желаемое. Говори, что нужно от меня.
Рома молчал, не отрывая взгляда от глаз Анны — таких выразительных и прекрасных, что было бы грехом не показывать их в кинотеатрах. Её скулы, всегда агрессивно выпирающие, сейчас чуть сгладились и будто бы спрятались. И эта естественность… эта естественность в её распущенных волосах… Этой красотой можно наслаждаться бесконечно, если рёбра не треснут от бешеных ударов сердца. Рома почувствовал, как накатывают усталость и вместе с тем желание обнять Анну, просто заснуть рядом с ней. Просто заснуть, позабыв обо всём мире.
Но он вспомнил, как блестели голубые, именно голубые глаза в свете кухонных ламп, когда Настя произнесла: «Ты подонок во всех отношениях». Вспомнил, с какой горечью она выплюнула эти слова и как засмеялась после того, как получила удар под дых.
Рома собрался с мыслями и заговорил:
— Когда вы сказали о…
— Можем перейти на «ты», дорогой, раз собираемся заняться «любовью».
Улыбка осветила её лицо, но усталости в ней было не меньше, чем в глазах. Чертовски красивых глазах…
— Когда ты сказала, что к этой кухне приложена женская руки, то не ошиблась. Эта девушка, Анастасия, с детства мечтает стать актрисой. И эта мечта с ней до сих пор, никуда не исчезла. Настя…недавно ходила на прослушивание, которое не прошла.
— И ты хочешь, чтобы я познакомила её с именитыми режиссёрами?
— Я хочу, чтобы ты помогла. И я знаю, что ты можешь это сделать. Просто дай ей шанс показать себя на крупной площадке. Уверен, если её подтолкнуть, дальше она сама наберёт разгон, и потом эту девчонку не остановишь. Её стоит только выпустить в мир кино. Настя всегда добивалась, чего хотела — такой у неё характер. Я лишь прошу тебя помочь ей, не продвигать.
— То есть, у тебя есть девушка?
Рома отпил вина и налил себе ещё. Увидев пустой бокал Анны, он заполнил и его.
— Я не буду отвечать на этот вопрос.
— Значит, поссорились. Ну хорошо, я тебя поняла. Устрою твоей девочке праздник жизни. Что насчёт твоего подарка? Мы же не будем всю ночь здесь вино пить?
— Ты хочешь секса?
— Да.
Рома стучал пальцами по столу и смотрел на дверной проём, прямо за обнажённое женское плечо. Совсем недавно так он прижимал Настю к стене, смыкая на её шее свои пальцы. Хотел ли он убить её? Нет, конечно нет! Он хотел придушить её. И сделал бы это, если б не получил удар между ног. Скорее всего, сейчас Настя уже дома, смыла с себя кровь и плачет в комнате съёмной квартиры, прижимая подушку к лицу. Теперь никогда они не лягут в одну кровать, не поцелуют друг друга перед сном и больше не будут смеяться во время просмотра семейных комедий, кидая попкорн друг другу в рот. Их отношениям, их любви настал конец. Оспаривать это было глупо — доказательство тому красовалось у Насти на лице. И все слова, которые они хотели сказать, они вылили друг на друга вот здесь, на этой кухне, после самого тяжёлого дня в жизни.
— Долго думаешь, учитывая то, как ты раздевал меня глазами. Платье расстёгивается легко, не переживай.
