Но вот только Рома помнил их разговор по пути в кофейню и смог разглядеть в ней человека. Настоящего человека.

Припарковавшись, он вышел на улицу и пошёл против толпы, которая его и не замечала, но всё равно уступала дорогу. Входные двери были сделаны из прочного стекла, так что в глаза сразу бросилось красное платье с, несомненно, глубоким декольте. Вскоре оно скрылось за стеной и пропало из виду.

Рома вошёл в полупустой зал и направился туда, где только что видел красное платье. Из маленького коридора можно былой выйти через служебный вход, но в нём также находились ещё две двери: одна с надписью «УБОРНАЯ», на другой висела табличка «КОМНАТА ОТДЫХА ПЕРСОНАЛА».

Рома взялся за ручку служебного входа, но остановился. Пальцы разжались, и, противясь логике, он открыл дверь уборной, где и нашёл Анну.

Она сидела на складном стуле в конце небольшой комнатки, наполовину заставленной швабрами и вёдрами. Положив ногу на ногу, ссутулившись, держа сигарету дрожащими пальцами. Ничего эстетичного в этой позе не было. Даже вся женственность куда-то пропала. Но как только зелёные глаза встретились с карими, Анна выпрямила спину, и взгляд её стал более уверенным, не таким пустым. Вокруг неё витал дым от сигареты, потому что комнатка была без окон, лишь с одной слабенькой вентиляцией, но сквозь этот дым светились два ярких зелёных огонька.

Они вопросительно блеснули, после чего раздался уставший женский голос:

— Зачем вы сюда пришли?

Рома слепо шагнул в дым и взял из дрожащих пальцев сигарету. Прильнул к ней губами, глубоко вдохнул. Кашель попытался вырваться наружу, но так и остался взаперти. Дым вышел через ноздри, а после и из открытого рта.

— Я Роман Арфеев. Может, вы помните, как недавно я подвозил вас в эту кофейню. На чёрном «мерседесе».

— Да, помню. — Она взяла сигарету у него из рук и через несколько секунд так же прильнула к ней губами. — Вы хотите со мной поговорить?

— Да.

Дым окутал их обоих, спрятав от всего мира.

— Вас не было на встрече, Роман.

— Я приехал только сейчас, но меня не интересовала общественная встреча. Я хочу поговорить с вами лично, наедине.

— Что-то важное?

— Невероятно важное. И нам стоит это обсудить. Я приглашаю вас на ужин. К себе домой.

Анна замерла, уставившись на него широко раскрытыми глазами. Её тёмно-каштановые волосы вновь были завязаны косичками, закреплённым на голове, и от этого — от странного сочетания такого юного лица и такой взрослой причёски — Рома почувствовал себя в неправильном месте, в неправильное время, с неправильным человеком. Но отступать было уже поздно, слишком много стояло на кону.

— Вы хотите, чтобы я поехала к вам домой?

Он нагнулся, вновь взял сигарету и, смотр в глаза Анны, мягко произнёс:

— Я бы пригласил вас на ужин в любом ресторане, но зная уровень вашей популярности, не думаю, что завтра в интернете не будут гулять наши фотографии под заголовком «ГОЛЛИВУДСКАЯ ПРИНЦЕССА НАШЛА СВОЕГО ПРИНЦА В СЕВЕРНОЙ СТОЛИЦЕ РОССИИ!» Сомневаюсь, что вам будет приятно такое внимание. Но я хочу поговорить с вами, а потому приглашаю к себе домой. Там я могу гарантировать полную безопасность и кондефициальность.

Рома вставил сигарету между губ Анны и улыбнулся. Она глубоко затянулась, не отрывая взгляд от карих глаз. Дым заполнил лёгкие, вышел через рот. Губы вновь сомкнулись на фильтре, коснувшись подушечек пальцев. Анна вдохнула полной грудью и выдохнула в лицо Роме, заставив его закрыть глаза. Когда он их открыл, она уже вставала, оттягивая платье.

— Дайте мне свой адрес, я приеду сама.

— У меня есть машина, мы можем доехать на ней.

— Нет, — её рука поднялась, отрицая все возражения. — Я сказала, что приеду сама. Мне нужно вернуться домой. Просто дайте адрес, и я приеду, раз вы так хотите со мной поговорить. Заодно приберётесь в своей холостяцкой берлоге.

— С чего вы взяли, что я холостяк?

— Потому что только холостяк будет так держать сигарету у дамских губ.

На это он ничего ответить не смог. В голове возникло число 37, засветилось ярко-розовым. За ним появились две цифры: 2 и 1, тёмно-синие. Когда 37 и 21 слились воедино, на их месте всплыло другое число, молчаливо-серое.

Шестнадцать.

Рома прошёлся взглядом по талии, скрытой за алой тканью, и почувствовал лёгкое жжение в паху. Это было то же платье, в котором Анна села в его машину, и, похоже, она понимала, что все достоинства её тела подчёркиваются именно в этом платье, раз надела его и на встречу с поклонниками. Оно будто обводило контуры её форм, восхваляло их, но при этом не выставляло напоказ и всё равно безумно притягивало взгляд. Глаза скользили по телу, перешли к шее и наткнулись на зелёные огни, ожидающие ответа.

Рома прочистил горло и спросил:

— У вас есть ручка с бумагой?

— Подойдите к седьмому столику, там лежать листочки для автографов, которым всё равно никто не пользуется — рядом с ними я оставила ручку. Подожду вас на улицу, но если задержитесь дольше, чем на три минуты, я просто уйду. Договорились?

— Договорились, — улыбка осветила его лицо, хоть уголки губ и пытались сопротивляться.

Шёл двенадцатый час ночи, а он оттирал с пола Настину кровь.

Решение Анны приехать самой лишь сыграло ему на руку. Выходя из квартиры, Рома не заметил, какой бардак оставил за собой: подушки на диване были забрызганы пятнами крови, поломанный ноутбук валялся на полу, вся ванная комната чуть ли не залилась лужей, потому что Рома мылся без задёрнутой занавески, напрочь забыв о ней. Пока он дожидался приезда Анны, то успел привести квартиру в порядок и проветрить её от запаха пота, возникшего в результате борьбы двух влюблённых.

Где-то на улице гавкнула собака, послышался звон бьющегося стекла, после чего собака замолчала. Рома оставил окно открытым, подошёл к дивану, с которого убрал подушки, и сел на него, тут же закрыв глаза. С тяжёлым выдохом из груди вышел прожитый день, все переживания. Наконец-то этот день заканчивался. Этот бесконечный, кошмарный день… Через несколько минут начнётся новый, люди передвинут на своих календарях красную рамку, и ещё одни 24 часа останутся позади.

Мысль об этом грела душу, но было ещё кое-что, что следовало сделать. Пока Рома не заснул, для него продолжался этот день, и будет продолжаться недолго, если всё пойдёт по плану. Но Анна согласилась на разговор, согласилась на приезд к нему домой, а потому всё шло хорошо.

Всё шло просто замечательно.

Рома выдохнул стресс в темноту и вдохнул спокойствие, полностью отдавшись тишине.

10

Домофон зазвонил после полуночи, когда Рома уже почти заснул.

Он подошёл к двери, снял трубку и спросил:

— Кто?

— Знаменитая на весь мир актриса. Пришла в гости к незнакомцу, который её позвал.

На его лице расплылась улыбка, хоть её и пыталась скрыть темнота. Палец нажал на кнопку, в динамиках что-то коротко пискнуло, после чего в трубке раздался звук открываемой двери. Через минуту или чуть больше в квартиру войдёт неписаная красавица, и Рома растает, ведь его уже ничто не удерживает от того, чтобы влюбиться в кого-то без памяти. Если он кому-то подарит свою любовь, никто не обвинит его в измене или неверности. Он был свободен. Теперь да, свободен. Но почему тогда он чувствовал себя так, будто за ним следят чьи-то глаза?

Потому что у меня есть дело, подумал Рома. Я дал себе слово и на этот раз сдержу его. Сдержу, во что бы то ни стало.

Он зашёл в гостиную, включил свет и встал перед зеркалом во весь рост.

И увидел высокого, стройного красавца. На нём были надеты белая рубашка, выправленная наружу и закатанная в рукавах; чёрные брюки и такого же цвета кожаные туфли, которые так и подмывало снять, дав ступням свободу. Вены на руках выпирали. Рома приподнял рубашку и увидел ещё одну, тянущуюся к самой промежности подобно бледно-голубой змее, спрятавшейся под песком. Волосы на голове были аккуратно уложены в классическом стиле, расстёгнутые верхние пуговицы слегка приоткрывали грудь, мышцы которой хорошо проглядывали через белую ткань. Свет ламп очертил фигуру Ромы, его торс — широкий в плечах, узкий в бёдрах — и отразился от поверхности карих глаз, пропитанных спокойствием.