Полетная палуба. Уолш неподвижно лежит в своем кресле, Мак-Нил — в своем. На приборной консоли ничего не изменилось с того момента, как он ее оставил.

Над полетной палубой располагались складские помещения и баки с топливом маневровой системы, а также верхний люк, которым экспедиция пользовалась редко, предпочитая более удобный шлюз через отсек оборудования. Мэйс не был беспечным человеком — он проверил и эти места. Там по-прежнему никого не было.

Он двинулся вниз по кораблю, мимо спящих людей. Все было на своих местах. За свою жизнь Мэйс набросал множество загадочных сценариев, но ни один не был более совершенным, чем этот. Показания Марианны… все вещественные доказательства… каждая деталь подтвердит его особую версию правды.

Он почти добрался до конца коридора, когда почувствовал чье-то присутствие, мелькнувшую тень вдоль стены коридора. Кто-то стоит сзади? Он развернулся…

— Почему бы вам не рассказать, сэр Рэндольф, — Форстер сильно ткнул его указательным пальцем, толстым, как крикетная бита, — о том, почему вы решили отравить нас всех газом, о том, почему вы выводили из строя коммуникационные системы, о том, что стало с вашей… с мисс Митчелл?

Тесное для стольких людей помещение космического корабля. Вокруг Мэйса люди, которых он отравил газом. Все они. Все они понимали, что он не собирается говорить правду, и что его целью было записать свою версию на корабельные самописцы (теперь, когда они, очевидно, снова заработали) и потянуть время.

— Вы отключали связь, профессор, — громко сказал он, — а не я. Мы с Марианной приняли все меры, какие сочли необходимыми для побега.

— Сбежать, каким образом?

— Мы установили контакт с Космическим Советом. Они уже в пути.

— Вы связались с ними по радио из своей капсулы? — Выпалил Билл Хокинс. Он забыл или просто это было ему не известно, что первое правило переговоров — не выказывать удивления.

— Да, ценой огромных усилий мне удалось починить коммуникационное оборудование капсулы, — сказал Мейс, широко улыбаясь. — Но на твоем месте я бы не пытался связаться с Марианной. Она без ума от меня. Я проинструктировал ее отвечать только на мой голос. Так что нам здесь придется прийти к соглашению.

— Неужели кто-нибудь здесь думает, что она действительно любит этого мерзавца? — Билл так энергично откинул с глаз свои светлые волосы, что проплыл через всю комнату.

— Билл, — смущенно пробормотала Джозефа Уолш, — давай оставим эту тему на потом, что скажешь?

Хокинс в отчаянии отвернулся, не в силах вынести невозмутимого самодовольства Мэйса. Хокинс не мог знать, что под его спокойной внешностью скрывается отчаяние. Неужели это сделала Трой? Ведь он убил ее!

Форстер тем временем изучал своего противника:

— Ну вот, ты снова здесь, с нами. Так что мы просто позовем мисс Митчелл и… будем держать вас обоих в плену, как ты выразился, пока не вернемся на Ганимед, или пока не прибудет космический корабль. В зависимости от того, что наступит раньше. Тогда пусть бюрократия сама во всем разбирается.

— Прекрасно. Тогда вы, конечно, никогда больше не найдете «Посла».

Брови Форстера взлетели вверх:

— Не найдем «Посла»?

— После того, как я сделал фотограмму, я переместил статую.

Мэйс сделал паузу, достаточную для того, чтобы новость как следует осознали:

— О, я преувеличиваю. Возможно, ты найдешь его, если у тебя будет достаточно времени. Но уверяю тебя, это будет нелегко.

— Скажи на милость, какой в этом смысл? — Вежливо осведомился Форстер.

— Моя оценка ситуации не изменилась со времени нашего последнего разговора, профессор, — сказал Мейс. — Вы незаконно держите меня и мою коллегу, мисс Митчелл, без связи с внешним миром. — Все, что я сделал, было самозащитой. Я хочу лишь сообщить всему человечеству новость об этом необычайном открытии. Я утверждаю, что это мое право.

Форстер медленно покраснел. — Сэр Рэндольф, — язвительно сказал он, — вы не только собирались совершить убийство, но и отъявленный мошенник, и поэтому у меня не будет никаких угрызений совести, за то, что я с тобой сделаю.

— Что вы хотите этим сказать, сэр? — Весело осведомился Мейс.

— Я расскажу тебе вкратце, потом. Тони. Блэйк. Ты, Билл. Пойдем со мной.

Они собрались в коридоре, за дверью шлюза, ведущего в отсек оборудования.

— Я хочу пойти с Блейком, — горячо сказал Хокинс, выслушав план Форстера. — Нет причин, по которым я не могу пойти.

— Есть, Билл, кое-какие, я тебе сейчас объясню. Я понимаю твои чувства. Но если ты сделаешь то, что я предлагаю, у тебя будет гораздо больше шансов… получить то, что ты хочешь.

И получилось, что Блейк отправился один.

Блейк подвел «Манту» на расстояние в полдюжины метров от одинокого «Лунного Круиза». Подготовившись к этому событию, Блейк был в герметичном скафандре, оставив люк «Манты» открытым, выскользнул из нее и осторожно двинулся сквозь белую мглу к обгоревшей черной капсуле. На мгновение он ощутил прилив сочувствия к одинокой молодой женщине внутри, которая, несмотря на уверения Мэйса, ничего не видела, ничего не слышала, не знала, что ее капсула даже сейчас дрейфует из узкой и быстро уменьшающейся зоны радиационной безопасности.

Мэйс, должно быть, так и планировал, подумал Блейк — он хотел дать ей поджариться. чтобы не оставлять свидетелей.

Он прикрепил акустический соединитель к корпусу.

— Марианна, это Блейк. Ты меня слышишь?

— Кто это? — Ее голос был полон мужества и страха.

— Блейк Редфилд. Поскольку ваша связь отключена, я здесь в качестве посредника для переговоров, я думаю, ты так бы это назвала. То, что ты будешь говорить, будет слышно на «Вентрисе».

— Где ты?

— Прямо снаружи. Я прикрепил акустический соединитель к вашему корпусу. Он передаст сигнал через радиолинию «Манты» на «Вентрис».

— Что ты собираешься делать? Где Рэндольф?

— Я ничего не собираюсь делать. Участь сэра Рэндольфа ты обсудишь с профессором Форстером.

— Я не скажу, где статуя, — с вызовом сказала она.

— Об этом тебе придется поговорить с профессором. Я возвращаюсь на субмарину.

— Мисс Митчелл, вы меня слышите? — Громкий голос Форстера ворвался в разговор. — Сэр Рэндольф рассказал, что он сделал, и изложил свою точку зрения. Все мы твердо убеждены, что все эти… сложности совершенно излишни. Мы относились к вам как к коллегам и до сих пор относимся к вам как к коллегам. Мы требуем только, чтобы сэр Рэндольф соблюдал самые элементарные правила поведения ученого и этики.

— Значит ли это, что вы готовы все отменить? — Спросила Марианна. — Надеюсь, что так. Мне становится так… скучно.

— Мисс Митчелл, я хотел бы, чтобы вы дали Редфилду разрешение отбуксировать вашу капсулу обратно на «Вентрис». Очень скоро нам, возможно, придется переместить наш корабль. Я беспокоюсь о вашей безопасности.

— Я не скажу, где статуя, — сказала она. — Раз Рэндольф не говорит.

— Он не готов к этому, — сказал профессор.

— Ну… — ее вздох был еле слышен, — что ж тогда поделаешь.

— Очевидно, вы не принимаете меня всерьез, — сурово сказал Форстер. — Поэтому я вынужден устроить довольно резкую демонстрацию — чтобы показать, что я, по крайней мере, серьезен. Чтобы добиться своего, сэр Рэндольф подверг вас и всех нас крайней опасности. Теперь наша очередь подвергнуть его ей.

— Что вы имеете в виду? — спросила она. Она старалась говорить бесстрастно, но в ее голосе явно слышалось опасение.

— Я не уверен, что вы хорошо разбираетесь в небесной механике, но если ваш бортовой компьютер вообще работает, я уверен, что он подтвердит то, что я собираюсь вам сказать.

— Просто скажите, что вы имеете в виду, пожалуйста.

— Я пытаюсь разъяснить вам наше любопытное и даже шаткое положение. Если бы ваш видеоплан работал — увы, еще один недостаток, за который вы могли бы спросить с сэра Рэндольфа, когда увидите его в следующий раз, — вам достаточно было бы взглянуть на него, чтобы напомнить себе, насколько мы близки к Юпитеру. И вряд ли мне нужно напоминать вам, что Юпитер обладает самым сильным гравитационным полем из всех планет.