Женщина-брокколи сначала отступала от агрессора, но, как оказалось, это был стратегический манёвр. Когда возмутитель оказался окружен, громовая баба закричала:

— ДЕВОЧКИИИИИИИИИ! В АТАКУ! МАНЁВР С-1!

По команде послышался групповой шорох. Все женщины, у которых не было плакатов в руке, отвернулись от центра, а когда синхронно вернулись в своё положение, то у каждой в руке было по компактной упаковке куриных яиц. Девушки же с плакатами, агрессивно опустили баннерные самодельные палки-шесты. Теперь их наконечники смотрели на мужчину угрожающе, словно древние копья.

Бунин ничего не успел предпринять. Его пыл куда-то ушел, а задним местом он вдруг понял, что сейчас произойдёт непростительно нехорошее. Что врагов его тьма, а он один, да ещё с голыми кулаками.

В эту напряженную секунду он остановился, разжимая кулаки. Совершенно ясными глазами жертвы, словно оленёнок, старик посмотрел в глаза шакалихе, отдававшей приказы. Рот её раскрылся, и во всеуслышание связки выпалили низким тембром:

— ОГОНЬ!

Первое сырое (а может ещё и тухлое) яйцо попало Союзу в колено. Дальше его накрыла тьма. Несмотря на предполагаемую хрупкость, в таком количестве разлетающаяся скорлупа приносила болезненные ощущения. В нос сразу ударила вонь, от которой невозможно было продохнуть.

Атакованный герой упал на колени. Казалось, хуже уже не будет, но спину его пронзила боль куда сильнее, чем от куриных снарядов. Как догадался Союз в полусознательном состоянии, это орудовали девушки с «копьями», пустившие их во всю силу. Только они не тыкали его под рёбра, а били по горбу как лопатой. Лёгкая фанера, но сколько она причиняла страданий! Самые ужасные удары наносились самыми неумелыми руками. Некоторые женщины криво замахивались, и пока их орудие совершало дугу, то щит с лозунгом успевал перекрутиться, карая возмутителя не плашмя, а острым уголком.

Старик неистово взвыл в конвульсии отчаяния. На фоне раздался звук сирены. Хаос набирал обороты.

Послышался визг и крики. Удары по пенсионеру прекратились. Союз протёр ладошкой своё заляпанное яйцами и кровью лицо. Увидел прибывших г-в в огромных защитных масках, которые уже своими дубинками отлично орудовали над этими тупыми телами.

Дедуля ужасно обрадовался подкреплению, но радость его продлилась недолго. За свою улыбку он поплатился точным ударом. В развернувшейся мешанине люди в форме не стали разбираться, кто да что, их целью стало любое тело в данном радиусе, которое не одето в аналогичную форму.

Бунина начали нехило так хреначить. Мужчина даже ничего не смог толком объяснить. Дыхание снова покинуло его грудную клетку. В полуобморочном состоянии ему крайне жестко скрутили руки и поволокли в а-к.

Пока обмякшую тушку тащили вместе с остальными женскими (тушками покрупнее), Союз нашел в себе силы, поднял голову, смотря на открывшееся пространство одним прищуренным глазом.

Он увидел ещё больше зевак, доминирующая часть из которых снимала происходящее на свои мобильные устройства. Только на лицах стариков было некое беспокойство. Остальные же лица обрамлялись неподдельной улыбкой.

Ближе к воротам дозорный увидел журналистов, с которыми мечтал ещё не так давно пообщаться, рассказав всё из первых рук. Вот только теперь Бунин понимал, в объективе камеры он будет выглядеть не как герой, а как один из зачинщиков сие беззакония.

Когда он оказался в двух метрах от корреспондента, освещающего событие, то понял, спасти его репутацию может только одно: нужно срочно найти силы, подать знак, что схватили его по ошибке! Что он на стороне хороших, добропорядочных людей, а не этих блядей, которым нечем заняться в свободное время.

Союз промычал рядом с журналистом, умоляюще заискивая его взгляда. Молодой парень в галстуке не упустил возможности.

Нисколько не стушевавшись, он сразу понял, этот седовласый мужчина хочет что-то сказать. Он извинился перед людьми в форме, которые вели Союза, попросив всего одну секунду. Затем обратился к дозорному:

— Пожалуйста, скажите на всю страну, что вы здесь забыли?

Времени на размышления не было, поэтому Бунин сделал глубокий вдох, позволив говорить своему подсознанию, где вся речь его была уже накидана:

— Я всё же гражданин свой страны… Не мог иначе… Это долг каждого… Каждый поступил бы на моём месте также… Справедливость должна восторжествовать… — На одном дыхании просипел он в микрофон, а затем голова его снова повисла от бессилья.

— Понятно. — Подвёл к точке ведущий, переведя свой взгляд снова на камеру, затем продолжив: — Ещё один из зачинщиков успешно схвачен п-и органами для выяснения деталей незаконной а-и. Стоит отметить, что это единственный мужчина в компании радикального ф-о сообщества. Есть вероятность, что он играет не последнюю роль в организации. Оставайтесь с нами и следите за свежими подробностями.

— Спермабак во главе?! ВЫ СВОСЕМ ОХРЕНЕЛИ?! — Заорала повязанная баба, которую вели вслед за Союзом, но писать репортаж уже перестали. Слова женщины услышали только рядом стоящие люди.

В отделении Бунин провалялся весь остаток дня. Хоть для него всё закончилось самым счастливым образом (мужчину выслушали, потом допросили других женщин и пришли к выводу, что старик не имеет к м-у никакого отношения), но все процедуры были достаточно унизительными.

Сначала дозорного заставили помыться, подставив дряблое тело под шланг. Когда старик стал чистым, ему выдали робу, а его личную одежду пришлось выкинуть. «Уже не спасти» — пояснила одна м-а в форме.

Далее пошли допросы, где Союза сначала прессовали, считая, что он просто косит под дурачка, но потом до них дошло, задержанный и есть дурачок, но совсем иного свойства.

С ним начали говорить снисходительно. Полицейский, который его допрашивал, периодически улыбался, не в силах сдержаться. Союз переквалифицировали в свидетеля и потерпевшего.

Хоть свободу его и правоту более не ограничивали, но вот телевизор этого не знал. В вечерних новостях вышел репортаж с места событий, где на всю страну показывали лицо неправильно понятого. Сегодняшний день был действительно удивительным.

Мужчина в форме выслушал про взгляды старика. Он кивал ему, говорил, что такие люди нужны о-у, но всё же думал про себя: «неужели он настолько наивен и бескорыстен?» Как итог, офицер предложил довести Союза Демьяновича до дома, попросив считать этот жест, как извинение перед ним за такой конфуз. Седоголовый расстроенный Союз только кивнул. Всю дорогу он ехал на заднем сиденье молча.

У подъезда никого не было. Да и на детской площадке давно разбрелось всё хулиганьё. Дозорный заметил пару пустых бутылок от пива, да горсть бычков на земле под лавкой. Его руки неспешно собрали чужой мусор, который затем отправился в урну. «Неужели так сложно выкинуть?» — грустно задал он вопрос, как бы обращаясь к окружению, но отвечать было некому.

В подъезде перед телевизором, в своей каморке, сидел знакомый консьерж. Глаза его были прикрыты, но маленькие щёлки поблескивали от света экрана.

Когда Союз громыхнул дверью, глазки эти подпрыгнули, после снова сощурились, а когда старик узнал жильца, то окончательно расслабился. Мимика его сделалась неловкой, даже в чём-то виноватой. Бунин понял, вечерние новости консьерж не пропустил. Теперь старик думает, что Демьяныч принадлежит к группировке р-х ф-к, которые и сто лет назад не особо дружили с собственной головой, а теперь так вообще выступали клоунами мирового уровня.

— Смотрели новости? — Грозно спросил дозорный.

— А как же, смотрел…

— Меня видели?

— Видел… а как же…

— Так вот неправда это всё, про меня» Я, наоборот, а они…

— Я так и подумал.

— Неужели?

— Не сомневайтесь, все знают, какой вы человек.

— …

Союз не особо поверил мужчине, но всё же было приятно, что тот пытается его как-то поддержать. Или, по крайней мере, его слова выглядели как поддержка. Не думал ведь этот ветхий человек, что Союз мог бы наброситься на него, если вдруг тот сказал действительно то, что обо всём этом думает?