«Все будет хорошо парень, ты уже у цели. Все будет хорошо, я обещаю…»

В руках мужчина держал желанную книгу, рука гладила обложку. Писатель ждал, когда все утихомирятся или, возможно, просто тянул время. Но как говорится, перед смертью не надышишься. Часов не было, но можно было с уверенностью сказать, что время перевалило за три часа. Абсолютная тишина. Сочетание звука грома, запаха дождя и света молнии навивали спокойствие и умиротворение. Как же сейчас хотелось оказаться на улице, чтобы этот ливень смыл все беды и горечь несправедливого мира. Мира, пропитанного ядом, который люди пьют и превращаются в извергов. Глупость — вот главная проблема людей, больше ничего. Именно с глупости и заблуждений пошли беды. Все обречено. Лучше жить в фантазии своего маленького рая, чем жить в реальности, которая переполнена чертами из ада. Всё — есть ничего, как пустота бездушной траты.

— Время пришло… — Тихо прошептал писатель, откладывая в сторонку книгу и слезая с верхнего яруса.

Открыв первую страницу, он достал мел. Самый обыкновенный белый мел. Писать таким было удобно на бетонной поверхности. Прежде, чем вывести первое слово, писатель очень скрупулёзно продумывал, что он намеревается писать. Пришлось залезть в самые потаенные уголки души, чтобы выразить всю ту боль и то сожаление, все эмоции, которые подчеркивали бы его состояние, его чувства и причину такого конца. Слова превращались в строчки, строчки в стихи. В каждую букву, в каждую запятую или точку, вкладывалась душа. Несчастная и такая ранимая душа хорошего и талантливого человека, которого погубил случай. Ведь жизнь — это колесо фортуны. Никто не знает, кто победит, а кто получит поражение. Хороший человек или плохой — не важно. У всех равные шансы.

Писал Марк вплоть до пяти утра. Мозг кипел, время поджимало. Дождь уже давно прекратился.

Была поставлена последняя точка. После точки чуть ниже было написано: «ПС» и несколько слов, важность которых была не меньше, чем само послание. Полюбовавшись на проделанную работу, Марк улыбнулся. Глаза выражали грусть, но в тоже время в них горел огонь последних минут жизни. Отложив мелок в сторону, мужчина взял бритву. С минуту он смотрел на нее, будто знакомился. Ждать больше нельзя. Подойдя к раковине, он встал на колени, трясущимися руками сжимая лезвие. Глаза затуманились слезами.

«Время суда»

Эпилог

Суббота. Вспышка фотоаппарата на мгновение освещает камеру, где лежал труп мужчины. Сделав еще пару снимков, эксперт удалился. Послание Марка тоже было запечатлено на снимке. Возле дверного проема стоял Гиббс, который допрашивал охранника, дежурившего с пятницы на субботу в ночь трагедии. Допрос не дал никаких результатов. Охранник ничего не видел и не слышал. В руках у детектива был тот самый роман, в котором были запрятаны лезвие и мел. Закончив осмотр камеры, было приказано передать тело покойного родителям.

Понедельник. Утро. Газеты пестрили заголовками о кончине известного писателя. Новости тоже не отставали от своих печатных коллег, распространяя печальную новость. Фотография молодого человека была показана на экране и почтена минутой молчания. Миллионы поклонников оплакивали своего кумира. Агент Марка сообщил о скорой публикации последнего шедевра писателя, который уже печатается и скоро будет готов поступить в продажу в книжные магазины. Смерть Фаста придала новости колоссальный пиар. Сотни акул шоу-бизнеса уже готовили проекты, связанные с этим событием.

Во вторник лил сильный дождь. На главном кладбище хранили Марка. Все присутствовавшие были в классических черных костюмах. Исключением стал Адам, который пришел в своем обычном амплуа. От мужчины сильно разило спиртом, глаза красные. Ливень беспощадно обрушивал свое могущество на жителей Лондона. Священника на похоронах не было по понятным причинам. В самых первых рядах, рядом с гробом, горькими слезами заливалась мать. Отец с отрешенным взглядом смотрел на вырытую яму и о чем-то думал. Леа со слезами на глазах стояла немного в стороне. Она проклинала себя за то, что согласилась дать эти чертовы деньги. Еще в тот момент ее сердце чувствовало подвох. Немного дальше стояли журналисты и прочий сброд бестактных людей, которые ради сенсации были готовы на все. Патруль полицейских запрещал подходить ближе. Возле гроба слышались голоса друзей и знакомых погибшего. Они говорили прощальные слова. Затем рабочие опустили гроб в вырытую яму. Мать и еще с десяток людей бросили по цветку. Народ начал расходиться, а рабочие взялись за лопаты и начали закапывать яму. Дождь сжалился и перестал лить. Через десять минут яма была зарыта окончательно, все присутствовавшие уже успели разойтись кто куда.

Одна единственная девушка осталась в тени дерева. Когда рабочие ушли, она подошла к могиле. Еще раз взглянула на памятник с фотографией Марка. Девушка снова заплакала. Правой рукой она порылась в сумочке и достала листок с теми самыми словами, которые писатель написал перед смертью. Леа аккуратно положила эти переписанные слова Марка, которые она увидела в областной газете. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, девушка зашагала прочь, стараясь не думать о том, как ей жить дальше с такой невосполнимой раной в душе.

Смерть одного меняет жизнь другого.

С издевкой выбирая милых душ,

судьба твоя мою меняет снова,

от случая не скрыться в темноте.

Тоска в душе и песенка отпета,

и вот опустошённость набирает оборот.

Душа — как круг, на горке сверху,

скатилась в нишу пустоты.

Иллюзиям давал я пробираться,

пробрались черти до души!

Но истина в душе уже воспета,

обман не в силах устоять.

Ушел актер, но зрители остались,

дублёр заменит брешь в плоту.

Зал сцены снова оживает

в ладоши хлопая творцу.

«П.С.: дева, и ушла к ней мове ты»

Это послание девушка перечитывала каждый день по раз двадцать. И каждый раз она не понимала смысла постскриптума. Казалось, в нем не было никакой логики. Только через два долгих и тоскливых года пришло озарение. Оказалось, что Марк написал анаграмму, в которой зашифровал самые теплые и желанные слова для Леи:

«П.С.: Леа, ты в моей душе навеки»