46

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин.

Автограф — ИРЛИ. Ф. 240. Оп. 2. № 290.

Дат.: 17 июля 1908 г. — по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция «Весы». Его Высокородию Михаилу Федоровичу Ликиардопуло». Штемпель почтового отделения Царского села — 17.07.08. Штемпель московской экспедиции городской почты стерт.

Михаил Федорович Ликиардопуло (1883–1925) — секретарь редакции «Весов» и «Скорпиона». «Еще в 1904 г. в “Весах” появился молодой человек по фамилии Ликиардопуло. Владея новогреческим языком, он предложил “Весам” свои услуги в качестве рецензента и обозревателя литературы современной Греции. Брюсов, стремившийся к тому, чтобы в “Весах” отражалась культурная жизнь самых разных стран, принял это предложение Ликиардопуло и время от времени публиковал его заметки. Впоследствии М. Ф. Ликиардопуло стал секретарем “Весов” и, начиная приблизительно с 1907 г., приобретал в редакции “Весов” все более ощутимое влияние.

Облик Ликиардопуло выразительно обрисован в воспоминаниях Садовского. “...Смуглый, высокий юноша <...> темноглазый, красивый, с южным профилем. В синей куртке и студенческих «диагоналевых» брюках, он мягко и вкрадчиво становился у книжного стола. Передаст Брюсову какие-нибудь листочки, поговорит с ним вполголоса и опять к столу. Юноша был скромен до того, что даже сесть не решался. Никто в «Весах» не слыхал его голоса <...> кто он и откуда, неизвестно. Сам Ликиардопуло рассказывал, что предок его Рикардо, родом итальянец, переселился в Грецию из Генуи и стал называться Рикардопуло, а дети его Ликиардопуло. В нашем «греке» выгодно соединились положительные черты обеих культур. Меркантильную практичность эллина сдерживал артистический темперамент потомка Тасса”.

Как и многие весовцы, Ликиардопуло был переводчиком. Он особенно увлекался Уайльдом, переводил его сочинения на русский язык и регулярно рецензировал в “Весах” новые издания английского писателя, а также исследования о нем. <...> Позже — когда “Весы” уже прекратились — Ликиардопуло не раз бывал в Англии, встречался там с Г. Уэллсом и сыновьями Уайльда и писал корреспонденции для русских периодических изданий. После Октябрьской революции Ликиардопуло окончательно переселился за границу» (Азадовский К. М., Максимов Д. Е. Брюсов и «Весы» (К истории издания) // Валерий Брюсов. (Лит. наследство. Т. 85). М., 1976. С. 282). Как отметил Г. П. Струве, после 1917 г. «Ликиардопуло стал сотрудничать в английской печати, в частности в консервативной газете “Morning Post”» (Неизд 1980. С. 164).

Гумилев лично познакомился с Ликиардопуло в мае 1907 г., когда он нанес визит Брюсову в издательстве «Скорпиона». Два месяца спустя он «с удовольствием» вспоминал об этой встрече (см. № 14 наст. тома). С 1906 по 1910 г. Гумилев и Ликиардопуло время от времени вели чисто деловую переписку (несохранившуюся). Гумилев также иногда предлагал Брюсову ответить по деловым вопросам и решениям через посредничество Ликиардопуло (см. №№ 6, 17, 25, 34, 84 наст. тома).

Стр. 3–4. — В № 6 «Весов» за 1908 г. (С. 7–10) были опубликованы стихотворения Гумилева «Волшебная скрипка», «Одержимый» и «Рыцарь с цепью» (№№ 89, 111, 113 в т. I наст. изд.). Напоминание о гонораре, безусловно, связано с его планами осеннего путешествия, средств на которое, как видно из дальнейшего, было явно недостаточно. Стр. 4. — Гумилев уехал из Царского села за границу приблизительно через 7 недель после настоящего письма (см. комментарий к № 48 наст. тома). По записанным П. Н. Лукницким рассказам Ахматовой, летом 1908 г. он «впервые заехал в родовое имение Слепнево» (Степанов Е. Е. Н. Гумилев. Хроника // Соч III. С. 357). Месячная пауза в переписке с Брюсовым (следующее за этим письмо было отправлено 20 августа, причем не из Царского села, а с Витебского вокзала) помогает реконструировать сроки этого очень важного для духовного становления поэта визита. По всей вероятности, именно между 17 июля и 20 августа Гумилев впервые посетил родовое имение своей матери (см. также комментарий к № 47 наст. тома). Его «августовское» письмо Брюсову (№ 47 наст. тома) скорее всего было написано в Слепнево и сразу же по возвращении, прямо с вокзала, — отправлено. Стр. 4–5. — Брюсов уехал из Москвы в заграничную поездку 25 июля 1908 г. (см. комментарий к стр. 4–5 № 43 наст. тома).

47

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф — РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19.

Дат.: до 20 августа 1908 г. — по почтовому штемпелю и биографической реконструкции времени написания.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Франция. Basses Pyrénées, Saint-Jean de Luz, monsieur Valere Brussow». Штемпель С.-Петербургского почтового отделения Витебского вокзала — 20.08.08. Штемпель почтового отделения Сен-Жан де Люс — 07.09.08 (н. ст.). На конверте надпись (не рукой Гумилева): «Ley mm. Barre Ruidopite».

Письмо предположительно написано во время первого посещения Гумилевым родового имения матери Слепнево (см. комментарии к стр. 4 № 46 наст. тома). О настроениях Гумилева во время этой поездки можно судить по написанному тогда же ст-нию «Старина»:

Мне суждено одну тоску нести,

Где дед раскладывал пасьянс

И где влюблялись тетки в юности

И танцевали контреданс.

И сердце мучится бездомное,

Что им владеет лишь одна

Такая скучная и темная,

Незолотая старина.

Позднее, описывая «слепневское настроение» Гумилева, Ахматова, для которой Слепнево стало символом «народного» и «национального» начал («Слепнево для меня, как арка в архитектуре... сначала маленькая, потом все больше и больше и наконец — полная свобода...»), отмечала, что «Николай Степанович не выносил Слепнева. Зевал, скучал, уезжал в невыясненном направлении. Писал «такая скучная не золотая старина» <...> Но, однако, что-то понял и чему-то научился» («Слепнево»). Ярко проявляющаяся в слепневском укладе жизни патриархальная «русская стихия», одновременно и увлекающая, и раздражающая Гумилева (см.: Оцуп. С. 139; Сенин С. И. «В долинах старинных поместий...» Тверь, 2002–2003. С. 15–24), очевидно, усилила общую «неопределенность» в его настроениях этих дней. Все вместе это обусловило неожиданно «исповедальный» характер письма, резко выделяющего его из общего тона переписки «ученика» с «мэтром». С известной осторожностью можно говорить о «знаковом» характере данного документа в гумилевском биографическом контексте, манифестирующем момент кризисного «перелома» как в личностном, так и в творческом плане.

Стр. 14–17. — Как отметили Р. Д. Тименчик и Р. Л. Щербаков, «цитируется высказывание Заратустры из главы «О незапятнанном познании»: «Быть счастливым в одном лишь созерцании с умершею волею, без приступов гнева и жажды себялюбия, — быть холодным и серым во всем теле, но с пьяными глазами месяца!» (Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Пер. Ю. М. Антоновского. СПб.: тип. Б. М. Вольфа, 1900. Ч. 2. С. 230)» (ЛН. С. 483). То же выражение Ницше было использовано Гумилевым в применении к И. Ф. Анненскому в рецензии на второй номер журнала «Остров» (см. стр. 30–33 № 21 в т. VII наст. изд.). Стр. 17–19. — Возможно, что в этих строках присутствуют реминисценции двух рецензий на РЦ 1908 — «его образы наделены случайными чертами» (Л. Ф<ортунатов> [П. М. Пильский]. Н. Гумилев. «Романтические цветы» // Образование. 1908. № 7. С. 78. 3-я пагинация) и «...нет в этих стихах настоящей лирики, настоящей музыки стиха, которую образуют и в которую сливаются не только слова, размеры и ритмы, но и самые мысли, образы и настроения» (Гофман В. В. Н. Гумилев. Романтические цветы // Русская мысль. 1908. № 7. С. 144. 3-я пагинация). Стр. 19–20. — Имеется в виду статья-рецензия Брюсова «Новые сборники стихов (К. Бальмонт. Жар-птица. С. Городецкий. Перун. В. Башкин. Стихотворения. В. Стражев. О печали светлой)» (Весы. 1907. № 10. С. 45–53), в которой о второй книге стихов С. М. Городецкого, в частности, было сказано: «В области форм, во власти над своим стихом С. Городецкий, сравнительно со своей первой книгой, не сделал никаких успехов, а скорее даже пошел назад. <...> Серьезный труд, серьезное отношение к великому делу искусства он, кажется, заменил легким наездничеством в области стихотворчества. Путь, которым он идет, — путь худшей гибели. Только остановившись, только глубоко обдумавши свое положение, может он вновь выйти на верную дорогу». Справедливости ради надо сказать, что исключительная суровость критики Брюсова объясняется и тем, что данная рецензия создавалась в момент скандального выхода Городецкого из «Весов» после публикации им в «Золотом руне» статьи «Глухое время» (1908. № 6). Посвященные этому конфликту «Письма в редакцию» Городецкого и М. Ф. Ликиардопуло были опубликованы, соответственно, в газете «Новая Русь» (25 августа 1908. № 10) и в «Золотом руне» (1908. № 7–9. С. 124–125). Подробнее об этом эпизоде см. переписку Брюсова и Вяч. Иванова (Валерий Брюсов. М., 1976. (Литературное наследство. Т. 85). С. 512–515) и письмо Городецкого Блоку (Александр Блок. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. Т. 92. Кн. 2. М., 1981. С. 34). Стр. 20–21. — Цитируется ст-ние Брюсова «Годы молчанья», вошедшее в первый том «Путей и перепутий». Стр. 23–24. — Приводится неточная цитата из ст-ния Брюсова «Искатель» («Быть может, на тропах звериных, / В зеленых тайнах одичав, / Навек останусь я в лощинах / Впивать дыханье жгучих трав», вошедшее в «Urbi et orbi» и второй том «Путей и перепутий»). О возможном наличии в этой цитате «суицидального» подтекста см. вступительную статью к разделу «Комментарии» в т. VI наст. изд. Стр. 32–34. — Петр Моисеевич Пильский (1879–1941) — литератор, публицист, критик, сотрудничавший в эти годы во многих газетах и журналах (в том числе — в «Весне», «Журнале для всех», «Образовании», «Перевале»); впоследствии — один из наиболее популярных критиков «русского зарубежья». Пильский некоторое время возглавлял литературный отдел «Новой Руси», которая выходила с 16 августа 1908 г. вместо газеты «Русь» (газета прекратила свое существование в 1910 г.; в иллюстрированном приложении к газете «Русь» Гумилев уже публиковался в августе 1907 г. (см. комментарий к стр. 25–27 № 16 наст. тома)). П. М. Пильскому принадлежала рецензия на РЦ 1908, опубликованная в журнале «Образование» за подписью «Л. Ф.» (анаграмма его псевдонима «Л. Фортунатов»). В рецензии отмечалось наличие в ст-ниях сборника несомненных признаков истинного таланта («хороший художественный вкус и серьезную эстетическую воспитанность») и многообещающего будущего, но в то же время высказывался и ряд достаточно резких критических замечаний (см. выше комментарий к стр. 17–19 наст. письма). Упомянутое Гумилевым «приглашение» обусловило появление в четвертом номере «Новой Руси» (за 19 августа 1908 г.) информационной заметки, в которой отмечалось: «Только что вышедшая небольшая книжка стихов Гумилева “Романтические цветы”, изданная в Париже, заслужила поощрительные отзывы критики: в лестных словах о ней написали “Весы”, “Образование” и “Русская мысль”» (цит. по: ЛН. С. 483), а также — перепечатку в том же номере рецензии Пильского (за подписью «П. П.»). О сотрудничестве Гумилева в «Речи» см. комментарий к стр. 22–25 № 43 наст. тома. Стр. 35–37. — Редакция «Весов» обычно публиковала в начале каждого номера подборку из стихотворений только одного или (в 6 номерах за 1907–1908 гг.) двух поэтов. Но одиннадцатый номер за 1907 г. был сборным, с произведениями пяти поэтов (Рукавишникова, Балтрушайтиса, В. Гофмана, «Одинокого», А. Курсинского); таким же, как раз, был и № 11 за 1908 г. (стихотворения Балтрушайтиса, Садовского, Рукавишникова и Сергея Пинуса). Стихи Гумилева снова появились только в шестом, «летнем» номере 1909 г. — но в большем объеме, чем раньше (№№ 125, 133, 134, 144–146 в т. I наст. изд.), и на этот раз вся подборка была посвящена ему (в 1906 (№ 6) его стихи были напечатаны наряду со стихотворениями Городецкого, «Одинокого» и Б. Садовского, а в 1907 (№ 7) и 1908 (№ 6) гг. — вместе со стихами В. Гофмана). В следующем за «стихотворной» публикацией номере журнала (1909. № 7) вышла, наконец, «Скрипка Страдивариуса». Стр. 40. — См. № 48 наст. тома и комментарии к нему.