48

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин, НП.

Автограф — РГАЛИ. Ф. 5. Оп. 2. Ед. хр. 2.

Дат.: 5 сентября (?) 1908 г. — по содержанию письма.

Стр. 4–7. — Реальный маршрут осеннего путешествия 1908 г. получился иным. В «Трудах и днях» П. Н. Лукницкий дает конспективное описание этой поездки Гумилева, очевидно, составленное со слов Ахматовой: «5 сентября уехал из Петербурга в Египет, имея при себе очень небольшую сумму денег. Останавливался на два дня в Киеве, чтобы повидаться с Анной Андреевной Горенко. 10 сентября утром приехал в Одессу, днем на пароходе <...> «Россия» отправился дальше. Дальнейший маршрут: Синоп (в карантине 3–4 дня) <...>, Константинополь, Пирей, Афины (27 сент.), осматривал Акрополь. 1 октября — прибытие в Александрию; 3 окт. — в Каире; 6 окт. опять в Александрии. До 10-х чисел октября в Египте осматривает достопримечательности. Посещение Эзбекие. Купание в Ниле. В Александрии иссякли взятые с собою деньги. Критическое положение. Голодает. Заняв денег у ростовщика и оставив мысль о путешествии в Рим, в Палестину и Малую Азию, тем же маршрутом возвращается обратно. Опять остановка дня на 2–3 в Киеве, где жила Анна Андреевна Горенко. В конце октября или в начале ноября — вернулся в Петербург и Царское село» (Труды и дни. С. 184–185). Анализируя рассказ Ахматовой, необходимо помнить о том, что Гумилев, разумеется, рассказал ей отнюдь не все подробности, в частности, очевидно, что он промолчал о своей предполагаемой «компаньонке» — Вере Аренс (см. комментарий к № 44 наст. тома). Из Одессы в Константинополь пассажирские суда шли двумя маршрутами: либо вдоль черноморского побережья через Варну (на такой пароход Гумилев попал в следующем году, когда отправился в декабре в Абиссинию), либо, пересекая Черное море, через турецкий порт Синоп. В любом случае, рейс продолжался не более 2–3 дней. Отплыв из Одессы 10/23 сентября, Гумилев мог быть в Константинополе (с учетом двухдневного карантина в Синопе) меньше чем через неделю. Таким образом Гумилев высадился в Константинополе не позже 16/29 сентября и находился там, по крайней мере, до 23 сентября / 6 октября, когда, устав ждать прибытия «спутницы», отправил ей открытку (см. № 49 наст. тома и комментарии к нему). В ожидании ответа Гумилев посещает Пирей и Афины (по данным Лукницкого — 27 сентября / 10 октября — как раз около двух-трех дней пути от Константинополя), затем, очевидно, получает ответ Веры Аренс с отказом от «спутничества», — и резко меняет планы. Вместо предполагаемой «Сицилии, Италии, Швейцарии» Гумилев вдруг устремляется в Африку, в Александрию. На африканский берег он высадился 1/14 октября. В это время столица Египта Каир уже в 1857 году была связана железными дорогами со всеми морскими портами — Александрией, Порт-Саидом, Суэцем (к 1875 году их протяженность превышала 1500 км). Очевидно, уже через сутки Гумилев был в Каире. После этого он более десяти дней (срок немалый по современным туристическим меркам) путешествует по Египту. Возможно, строки из позднейшего ст-ния «Египет» в какой-то мере очерчивают границы его тогдашнего «маршрута»:

Но Египта властитель единый,

Уж колышется нильский разлив

Над чертогами Елефантины,

Над садами Мемфиса и Фив.

Елефантина — это остров напротив Асуана, почти напротив железнодорожной станции Асуан (куда тогда уже доходили поезда), Фивы — это Карнак и Луксор (одна ночь езды на поезде от Каира), а о Мемфисе он писал Брюсову в самом начале своего путешествия. В разъездах деньги быстро закончились, и он был вынужден вернуться домой, «заняв денег у ростовщика». Последнее письмо из Египта (также адресованное Кривичу) послано из Каира 13/26 октября, непосредственно перед отъездом в Россию (см. № 52 наст. тома и комментарии к нему). Стр. 8–9. — Очевидно имеется в виду стихотворный сборник Кривича «Цветотравы». В 1909 г. эта книга была упомянута в статье его отца «О современном лиризме» как «находящаяся в печати» (см.: Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979. С. 369), но скоропостижная кончина Иннокентия Федоровича в ноябре того же года помешала Кривичу завершить работу над изданием. В 1910 году Кривич был занят публикацией посмертного сборника И. Ф. Анненского «Кипарисовый ларец» и разбором архива покойного поэта, так что его собственная книга — с посвящением «светлой памяти ушедшего отца моего», — вышла только в 1912 г. (Москва, издательство Португалова). Гумилев не рецензировал собрание стихов «страстного, исключительного поклонника» Бунина (Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979. С. 36), но может показаться, что в «анапестических» дольниках «царскосельских» строк гумилевского «Детства» («Каждый пыльный куст придорожный / Мне кричал: “Я шучу с тобой...”» — см. № 44 в т. III наст. изд. и комментарии к нему) слышен отдаленный отзвук описания Кривичем царскосельского пейзажа в ст-нии «Оттуда» (тоже посвященном «Памяти отца»): «...Потянулись поля и облоги, / Скрип обозов и встречных телег... / Каждый кустик знакомой дороги / Я ловлю из-за каменных век». Стр. 9–10. — Ср. сходное замечание Гумилева об усиленных занятиях, которые «ослабляют творческие способности», в его письме Кривичу от 19 сентября 1906 г. (стр. 25–28 № 5 наст. тома). Кривич служил юрисконсультом в Министерстве путей сообщения.

49

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин.

Автограф — РГАЛИ. Ф. 1216. Оп. 1. Ед. хр. 7.

Дат.: 23 сентября / 6 октября 1908 г. — авторская датировка.

Открытка с видом Константинополя и девизом «Salut de Constantinople» («Привет из Константинополя»). Адрес тщательно стерт. Штемпель почтового отделения Константинополя — 06.10.08. Штемпель почтового отделения Царского села — 30.09.08.

Стр. 3–4. — Открытка послана Гумилевым из Константинополя после недели ожидания здесь В. Е. Аренс, которая, как предполагалось, должна была сопровождать поэта в путешествии по Европе по маршруту Константинополь — Афины — Сицилия — Италия — Швейцария (см. комментарии к №№ 44, 45, 48 наст. тома). По-видимому, в ответ на эту открытку он получил известие о решении Веры Аренс отказаться от путешествия в его компании. Несомненно, это было очередным личным потрясением и вызвало необходимость изменения маршрута: как и полтора года назад, после катастрофы с неудачным «сватовством» к Анне Горенко, Гумилев «бежит в Африку», в Каир, в ставший для него мистически значимым сад Эзбекие. Незадолго до гибели в июле 1921 года, разговаривая с Н. Н. Берберовой, Гумилев вспоминал свою «египетскую эскападу»: «Я жил под Петербургом, <...> было лето, но я не мог согреться. Уехал на юг — опять холодно. Уехал в Грецию — то же самое. Тогда я поехал в Африку, и сразу душе стало тепло и легко. Если бы вы знали, какая там тишина!» (Сегодня (Рига). 27 августа 1926. Цит. по: ЛН. С. 484). Стр. 6. — Патрас (Патры) на северном Пелопоннесе — удобная точка отплытия в западные греческие острова и в Италию. По всей видимости, доехать туда Гумилев не успел, возможно — потому, что к нему пришло письмо от В. Е. Аренс, сообщавшее, что совместное путешествие не состоится.

50

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин.

Автограф — РГАЛИ. Ф. 1216. Оп. 1. Ед. хр. 7.

Дат.: 2/15 октября 1908 г. — по почтовому штемпелю.

Открытка с видом храма Гатор (Хатхор) в Дендере («Denderah Temple of Athor Egypt»). Адрес тщательно стерт. Штемпель почтового отделения Египта (Каира?) — 15.10.08. Штемпель почтового отделения Константинополя — 19.10.08. Штемпель почтового отделения Царского села — 15.10.08.

Выбирая открытку, Гумилев мог иметь в виду, что богиня-покровительница хорошо сохранившегося храма Гатор отождествлялась греками с Афродитой, богиней любви и красоты; этот храм был реставрирован поздними Птолемеями и первыми римскими императорами (117 до н. э. — 98 н. э.). Последней из Птолемеев была Клеопатра; на стене храма сохранился редкий рельеф — Клеопатра с сыном Цезарионом перед лицом богов. Можно предположить, что Гумилев имел в виду Дендеру в качестве одной из целей египетской поездки и добрался (поездом или на пароходе), по крайней мере, до Луксора. Дендера расположена недалеко от города Кена, в 60 км севернее Луксора. Храм малоизвестен, и вряд ли бы Гумилев стал посылать открытку с его видом — «просто так»: в качестве «египетского сувенира» гораздо более подошли бы «хрестоматийные» пирамиды, сфинксы и т. п. В упоминавшемся уже в комментариях к письму № 48 наст. тома ст-нии «Египет» (вариант) читаем: