6

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Graham 1983, Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин (без стихов), ЛН.

Автограф — РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 18. В стр. 41 после «должны» стоят слова «производить должны» (неудаленная описка).

Дат.: 17/30 октября 1906 г. — авторская датировка.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Russie. Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция журнала «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Парижа — Paris 28. R. de Pontoise 30.10.06. Штемпель московской экспедиции городской почты — 20.10.06.

Стр. 4–5. — Ср. запись П. Н. Лукницкого, относящуюся к гумилевскому пребыванию в Париже в 1910 г.: «...самым любимым занятием Гумилева была покупка книг. <...> И в Париже он не изменил себе: пропадал у букинистов на берегу Сены, в крошечных магазинчиках Латинского квартала и громадных книжных магазинах на Больших бульварах, на Монпарнасе <...> Целый ящик книг он отправил в Россию — там были все новые французские поэты, был и Маринетти <...> и другие» (Жизнь поэта. С. 107–108). Упомянутое «изящество» издания может быть воспринято как уайльдианская реминисценция: в начале четвертой главы «Портрета Дориана Грея» О. Уайльда герой в ожидании лорда Генри «томными пальцами перелистывает роскошно иллюстрированное издание “Манон Леско”» (об увлечении Гумилева «эстетством» О. Уайльда см. №№ 44 и 57 наст. тома и комментарии к ним). Образность романа аббата Прево (Prévost, 1697–1763) упоминается в «Надписи на книге» М. А. Кузмина (1909), обращенной к Гумилеву, и «Надписи на книге» самого Гумилева (1912), обращенной к Г. В. Иванову (см.: Соч III. С. 458, 572). Стр. 9–10. — «К сожалению, до нас не дошли именно те брюсовские письма, которые Гумилев оценил особенно высоко и перечитывал много раз. Но все же определенное представление о советах, даваемых мэтром, можно получить по ответам его адресата. Поэтическая выучка у Брюсова начиналась с технического усовершенствования стихотворной формы. <...> Упреки Брюсова в однообразии размеров и неточности рифм <...> заставили Гумилева не только искать путей расширения метрического репертуара, но и вырабатывать собственную трактовку размеров. Так, он связывал хорей с половым началом, в ямбе он видел «волевой характер»...» (ЛН. С. 402). Стр. 13. — Имеется в виду брюсовский перевод стихотворения Э. Верхарна «К северу» («Два моряка возвращались на север...»), вошедший в кн.: Верхарн Э. Стихи о современности. М.: «Скорпион», 1906. В РНБ хранится том «Стихов о современности» с дарственной надписью Брюсова Гумилеву 1907 г. (см.: Wiener Slawistischer Almanach. Bd. 9. 1982. P. 401). О Верхарне в этом контексте см. № 11 в т. VII наст. изд. и комментарий к нему. Стр. 14–15. — См. комментарий к стр. 16 № 1 наст. тома. Литературное приложение к газете «Слово» прекратилось 3 июля 1906 г. на № 19. Стр. 24. — Имеется в виду вторая книга стихов Вяч. И. Иванова «Прозрачность» (М.: «Скорпион», 1904). В 1912 г. Гумилев следующим образом подытожит свое отношение к «загадке» ивановской поэзии: «Конечно, крупная, самобытная индивидуальность дороже всего. Но идти за ним другим, не обладающим его данными, значило бы пускаться в рискованную, пожалуй, даже гибельную авантюру» (стр. 56–59 № 43 в т. VII; см. также №№ 32, 43, 57, 60 в т. VII наст. изд. и комментарии к ним). Стр. 26–28. — Неточно приведенная первая строфа из ст-ния «Beethoveniana»: в стр. 2 вместо «землею» у Иванова — «землей»; четвертая строка Иванова: «И прозрачный грустит Зевес». Стр. 28–29. — О значении дольника в последующих исканиях Гумилева см.: Зобнин. С. 72–77. Ср. в «манифесте» Гумилева: «...Акмеисты стремятся разбивать оковы метра пропуском слогов, более, чем когда-либо, свободной перестановкой ударений...» (№ 56 в т. VII наст. изд.). Стр. 29–30. — Начальные строки ст-ния Вяч. И. Иванова «Пан и Психея», тоже неточно процитированные Гумилевым; у Иванова: «Я видел: лилею в глубоких лесах / Взлелеял Пан». Стр. 30–31. — Это ст-ние в «Прозрачность» не входило. Оно было впервые опубликовано в статье Вяч. И. Иванова «Копье Афины» (Весы. 1904. № 10); под заглавием «Subtile virus Caelitum» вошло затем в «Северные цветы ассирийские» (М.: «Скорпион», 1905) и в раздел «Arcana» кн. 2 «Cor Ardens» (М.: «Скорпион», 1911). Стр. 36. — Строфа из приложенного к настоящему письму стихотворения «Император» (первый вариант ст-ния «Каракалла» (№ 53 в т. I наст. изд.). Стр. 42–43. — Р. Д. Тименчик приводит следующую любопытную цитату в качестве комментария-параллели к данному месту: «Это старое положение Мориса Граммона, к нашему удивлению, встречается и у новейших исследователей стиха: «Носовые гласные преобладают у французов главным образом в эротической поэзии. Прононс здесь передает гнусавость, которая возникает при слюноотделении, вызванном любовным томлением (I. Fynagy)» (Иржи Левый. Искусство перевода. М., 1974)» (цит. по: Тименчик Р. Д. Заметки об акмеизме (II) // Russian Literature. 1977. № V (3). P. 297–298). Стр. 44–46. — Фра Джованни да Фьезоле (Между 1395 и 1400 — 1455) — знаменитый итальянский живописец Раннего Возрождения, монах-доминиканец, настоятель монастыря Сан Марко во Флоренции, прозванный за добродетельную жизнь ангелоподобным (Беато Анжелико). Возможно, что интерес к красочной гамме великого итальянца возник у юного Гумилева под влиянием ст-ния Бальмонта «Фра Анджелико»:

Были бы мы озером лазурным

В бездне безмятежно-голубой,

В царстве золотистом и безбурном...

(см.: Бальмонт К. Д. Будем как солнце. М., 1903. С. 223). Р. Д. Тименчик указывает и на бальмонтовский перевод книги Р. Муттера «История живописи» (СПб., 1901. Часть первая) как на возможный источник подобной «цветописи»: «Для изображения мира ангелов, для выражения своего настоящего внутреннего мира [Фра Анджелико] нашел и вполне подходящую красочную гамму, нежную и радостную, состоящую из светло-синей краски, ликующе-красной, белокурой, светящейся, как медь, и, наконец, золотой, обдающей небожителей сияющим блеском» (Цит. по: Тименчик Р. Д. Заметки об акмеизме (II) // Russian Literature. 1977. № V (3). P. 297; см. также: P. 287). Творчество Беато Анджелико вообще было «знаковым» для русских писателей «серебряного века»: в печати этого времени даже возникла полемика по вопросу о близости его живописи «здоровому русскому вкусу» (см.: ЛН. С. 419). Ст-ние Гумилева «Фра Беато Анджелико» (1912) стало одним из «стихотворных манифестов» акмеизма и вызвало полемику с С. М. Городецким (см. № 84 в т. II наст. изд. и комментарий к нему). Стр. 52–53. — Брюсов в своем подходе к технике стиха привык отождествлять понятие «хорошо» с понятиями «много и разнообразно» (см.: Гаспаров М. Л. Брюсов-стиховед и Брюсов-стихотворец (1910–1920-е годы) // Брюсовские чтения 1973 года. Ереван, 1976. С. 15). Тема «освоения новых размеров» как особой формы «послушания» является одним из лейтмотивов переписки «учителя» с «учеником» (см. №№ 13, 59 наст. тома). Стр. 54–55. — Ср. в «стиховедческом» контексте настоящего письма восторженную оценку заслуг Брюсова перед русской поэзией А. Белого в пространной статье-отзыве на сборник «Στέφανος» (М., 1906): «Валерий Брюсов — первый из современных русских поэтов. Его имя можно поставить наряду только с Пушкиным, Лермонтовым, Тютчевым, Фетом, Некрасовым и Баратынским. Он дал нам образцы вечной поэзии. Он научил нас по-новому ощущать стих. <...> Во взглядах на поэзию Брюсов произвел глубокий переворот. Этот переворот обусловлен рядом положительных завоеваний в области формы. Не только словом, но и делом показал Брюсов, что форма неотделима от содержания... <...> Брюсов первый поднял интерес к стиху. Он показал нам опять, что такое работа над формой. И многое, скрытое для нас в творчестве любимых отечественных поэтов, засияло как день. Брюсов не только явил нам красоту своей музы, но и вернул нам поэзию отечественную.