– Водительские права подойдут? – вальяжно протянул Узколобов, достал из кармана штанов ламинированную карточку и швырнул на стол Лолиты Адольфовны.

– Нет. Покиньте кабинет или я буду вынуждена вызвать полицию.

– Доктор! – вмешалась возмущенная мать Станислава Викторовича, – Вы говорите так, будто он преступник какой-то или алкоголик! Это же мой сын!

– Ваш сын мешает мне вести прием. В данном случае он не имеет права находиться в кабинете, и я прошу его уйти, – твердо и спокойно ответила Лолита Адольфовна.

– У меня знакомый в «минздраве», я ему сейчас позвоню, и быстро все решится, – Станислав Викторович был уверен в своей победе.

Лолита Адольфовна взяла телефон и набрала номер полиции. В ответ на это Узколобов тоже набрал чей-то номер на своем телефоне и включил на громкую связь. Шли гудки. Мать Станислава Викторовича попыталась попросить сына выйти из кабинета, но он одним взглядом дал ей понять, что не сделает этого, тогда она замолчала.

Полицейские приехали через полчаса. Трое молодых мужчин в форме зашли кабинет, где Узколобов держал в заложниках врача, медсестру и собственную мать. Да, именно так, читатель, потому что путь из кабинета каждой из указанных женщин лежал через Станислава Викторовича, сидевшего у двери.

Полицейские представились и поинтересовались у Лолиты Адольфовны, что случилось. Та встала перед ними и объяснила ситуацию. Затем слово дали Станиславу Викторовичу, и он, все так же раскинувшись на кушетке, заявил, что его мать плохо слышит, что он ей нужен и никуда не уйдет. Один полицейский что-то тихо сказал на ухо другому, в ответ на что, сидевшая к ним спиной мать Узколобова, повернулась и возмущенно закричала на весь кабинет:

– Никакой он не пьяный! Он вообще не пьет!

– Отличный слух! – заметил полицейский с улыбкой, но тут же обратившись к Лолите Адольфовне спросил, – а в чем проблема провести прием при этом гражданине?

– В том, что это противоречит закону, – Лолита Адольфовна изо всех сил старалась выглядеть спокойной.

– Я сейчас позвоню Курносову… – вмешался Узколобов, и это была его ошибка.

– Кто такой Курносов? – уже не так любезно прервал его старший из полицейских.

– А то вы не знаете, кто такой Курносов!

– Не знаю, зато знаю, что Вы сейчас встанете и пойдете с нами.

– Нет!

Но это было последнее предупреждение. Не слушая больше ни слова, втроем полицейские стеной пошли на Узколобова, и на удивление тот вдруг встал, покорно позволил взять себя под руки и, словно тряпичная кукла, покинул кабинет, мать побежала за сыном.

Как только закрылась дверь, Лолита Адольфовна рухнула на свой стул, закрыла лицо руками и громко всхлипывая, зарыдала. Слезы мгновенно намочили бумаги у нее на столе. Медсестра Елена сидела напротив и молча смотрела на нее, но не сказала ни слова. Она была вдвое старше Лолиты Адольфовны, и в ее привычке было бы решить это дело мирно, пойдя на уступку. Так бы поступили и все без исключения участковые терапевты из «старой гвардии». Зачем тратить свои нервы, если завтра придет еще один такой Узколобов, друг Курносова? Но ничего из этого она не сказала Лолите Адольфовне, потому что наблюдая за тем, как эта храбрая молодая женщина так отчаянно борется за свои идеалы, может пошатнуться даже самая закостенелая вера в абсолютную безнаказанность и несправедливость.

Тем временем вернулся старший полицейский и увидел плачущую, съежившуюся на своем стуле Лолиту Адольфовну.

– Ну, ну… – он подошел и сочувственно положил руку ей на плечо, – все хорошо, он ушел, мы решили это дело?

– Решили, спасибо большое, – всхлипывая и смотря в стол, ответила Лолита Адольфовна.

– Вот и отлично! – полицейский улыбнулся и направился к выходу, но у двери остановился, помолчал секунду, затем снова повернулся к Лолите Адольфовне и спросил: – Почему ты решила идти до конца?

Лолита Адольфовна, подняла заплаканные глаза на полицейского, вытерла слезы и ответила:

– Потому что он смотрел на меня так…. – она сделала паузу, – так смотрел на меня в детстве отец, перед тем как начать бить.

Полицейский сел на кушетку.

– Кисунь, а давай на него заявление напишем?

– Давайте.

IX

1 сентября 2022 года (продолжение)

– Вот скотина! – крики Глеба Михайловича сотрясали Ад, – он еще хуже этого нытика Королева!

– Вообще-то, я здесь, – Александр Ильич почил накануне и уже стоял у Котла вместе с Зоей Васильевной и Глебом Михайловичем.

– Он заслуживает чего-то посерьезнее нашей поляны, – заметила Зоя Василевна.

– Надо было мамашу его раздеть и палец в жопу засунуть, чтобы всем понятно стало, почему осмотр при сыночке невозможен! – Глеб Михайлович продолжал кричать в потухший Котел.

– Между прочим, это должно входить в каждый физикальный осмотр, по правилам так положено, – заметил Александр Ильич.

Зоя Васильевна и Глеб Михайлович посмотрели на него с удивлением и презрением.

– Что? – искренне удивился Александр Ильич.

Глеб Михайлович лишь вздохнул и пошел в свою клеть.

– Он так же кричал, когда Вы вчера на приеме перед лицом Лолиты Адольфовны члеником своим размахивали, – пояснила Зоя Васильевна, – только там, наоборот, больше отнять хотел, чем прибавить.

Александр Ильич ни капли не смутился:

– А что тут такого? Я ей водянку показывал. Она врач, смотреть должна…

– А еще скажи потрогать! – злобно крикнул Глеб Михайлович с крыльца своей клети.

– Я между прочим умирающий, – привычно начал Алесандр Ильич, но вдруг опомнился и скорбно опустил плечи.

Как уже было сказано, Александр Ильич умер вчера. Он помнил, как вышел из поликлиники и сел в такси, которое плавно превратилось в лодку Харона. К слову, именно в этот момент Лолита Адольфовна выводила курсивом последнюю букву имени Александра Ильича в Списке Дураков – инцидент с отеком мошонки стал решающим аргументом.

Покойный сразу понял, что умер и даже испытал какое-то облегчение от этого. Тем не менее, путь Александра Ильича к поляне был ничем не примечателен. Он впал в апатию, почти в кататонический ступор и всю дорогу представлял себя Лениным. С одинаково безразличным лицом он встретил двухметрового Кота, поляну, проклятых соседей, рассказывающих про врачиху-ведьму и хижину с надписью «Королев», расположившуюся между двумя пока еще безымянными. Александр Ильич до утра пролежал в ней на полу, но в конце концов, услышав движение и разговоры снаружи, решил, что пора возвращаться к жизни после смерти.

На поляне он застал Зою Васильевну и Глеба Михайловича, оживленно споривших о чем-то. Зоя Васильевна размахивала руками, Глеб Михайлович смотрел на нее сверху вниз и усмехался, скрестив руки на груди.

– О чем вы спорите? – Александр Ильич подошел к ним бесшумно, как тень, и Зоя Васильевна подскочила от неожиданности

– О том, по какому принципу тут клети распределяют, – с явной неохотой ответил Глеб Михайлович, – я говорю, что по росту. Староста наша уважаемая самая низкая будет, а я – самый высокий, поэтому ее хибара первая, и от нее по кругу до меня – лесенка про́клятых идиотов.

– Вы хотели сказать прокля́тых? – уточнил Александр Ильич.

– Хотел бы… – вздохнул Глеб Михайлович.

После чего они вдвоем с Зоей Васильевной рассказали Королеву про Лолиту Адольфовну, Список Дураков, проклятие и Господина Кота. Александр Ильич очень внимательно слушал их и лишь по окончании рассказа спросил:

А для чего все это?

– Мы пока не знаем, – ответила Зоя Васильевна, – но Господин Кот говорит, что у нас будет какая-то цель.

– Это хорошо.

– Чего же тут хорошего? – удивился Глеб Михайлович.

– Цель – это хорошо, уж и не помню, когда она у меня была, – Александр Ильич задумался, почесал затылок и посмотрел в небо: оно так отразилось в его глазах, что они снова обрели цвет, – пожалуй, во времена партизанских отрядов, а потом уж всю жизнь бумажки перекладывал.

Его размышления прервал закипевший Котел, и все трое стали смотреть увлекательное повествование про самоутверждение Узколобова.