– Почему Вы так решили? – спросила врач, высматривая место, куда можно поставить сумку.
Глеб Михайлович сделал указательным пальцем два обводящих движения вокруг своего лица и ответил:
– Я вижу по квалификации.
Лолита Адольфовна быстро принимала решения. Она тут же решила, что ни стул для сумки, ни лишние минуты, проведенные в этой квартире ей не нужны и прямиком, не раздеваясь, прошла в комнату. Глеб Михайлович что-то промямлил про полы, на что получил ответ, что их можно вымыть после ее ухода. К слову сказать, жила чета Богуславских не богато. Да, квартира была в новом доме, но суть вещей выдавали застиранный до дыр пододеяльник с леопардовым рисунком и наволочки с белыми лилиями. Коротко и строго Лолита Адольфовна приказала пациенту снять халат и сесть в кресло. Тест на коронавирусную инфекцию оказался отрицательным, тщательный осмотр пациента не обнаружил поводов для умирания в ближайшие сутки. Люся Семеновна громко выдохнула, перекрестилась, а Лолита Адольфовна продолжила:
– У Вас сейчас давление сто шестьдесят на сто. Что принимаете от гипертонии?
– Это нормальное давление.
– Это не так. Что принимаете?
– То, что назначил кардиолог.
– И что же Вам назначил кардиолог?
– Лизиноприл.
– В какой дозировке?
– По половинке.
Лолита Адольфовна обреченно вздохнула, дополнила противовирусное лечение более адекватной антигипертензивной терапией, порекомендовала необходимые обследования и лишь после этого покинула квартиру. Лишним будет замечание, что ни извинений, ни благодарности она не получила. Сидя в машине, ей хотелось даже не плакать, а просто выть.
Почему в этом мире врач должен сохранять спокойствие и желание помочь пациенту, когда тот, с молоком матери всосавший основные принципы дискриминации и субъективизма, здоровый и полный сил с порога плюется желчью? Какой человек способен это вынести без выгорания? И откуда черпать гуманизм? Эти вопросы пчелиным роем крутились в голове у Лолиты Адольфовны, но времени до приема оставалось не так много. Она достала из сумки небольшую тетрадь, на первом листе которой была надпись «Список Дураков», и вписала туда имя Глеба Михайловича под номером «2»…
***
Спустя час после ухода врача Глеб Михайлович, одетый по погоде, стоял в коридоре своей квартиры.
– Ты куда? – Люся Семеновна так и застыла с кастрюлей в руках.
– В магазин.
– Зачем? Не ходи. Ты же болеешь. Давай я схожу, ты скажи просто, что нужно, я куплю.
– Нет, я сам. Хочу проветриться, – отрезал Глеб Михайлович и ушел.
На самом деле он пошел за сигаретами, потому что в тайне от жены продолжал курить вот уже несколько лет, после того, как последний раз поклялся ей, что бросил. Глеб Михайлович вышел из подъезда, дошел до Лесопарковой улицы, оттуда на Проспект победы, где через дорогу его ждал продовольственный магазин. Убедившись в отсутствии автомобилей, он сделал шаг на проезжую часть, и в ту же секунду был насмерть сбит мусоровозом, подкравшимся незаметно.
III
25 июля 2022 года (вторая половина дня)
Нетрудно догадаться, куда теперь плыл Глеб Михайлович. Правда тут смотреть было не на что, так как всю дорогу он был без сознания. Поистине ирония судьбы, ведь и родился он спящим. Однако от прикосновений большой мохнатой лапы с довольно ощутимыми, хоть и втянутыми, когтями и слов: «Уважаемый, пора» Глебу Михайловичу пришлось не только наконец проснуться, но даже поверить, что это не сон.
На этот раз Кот не церемонился. Он встал, бросил равнодушный взгляд на покойного, затем поднял вверх правую лапу и короткой отмашкой подал знак. В ту же секунду две страшные тени, отделились от потолка пещеры и полетели к Глебу Михайловичу. Они окружили его с двух сторон, с силой подхватили и устремились обратно, унося с собой теряющиеся в высоких сводах крики умершего. Глеб Михайлович не знал ничего холоднее этих сущностей и ничего темнее. Они обвили его сплошной холодной непроглядной сферой. На какое-то время он очутился в невесомости, и тогда ему в голову пришла мысль: «А ведь именно так я всю жизнь представлял себе смерть». Решив, что не так уж это и плохо, Глеб Михайлович успокоился, даже слегка расслабился, закрыл глаза и с ухмылкой, какую он имел обыкновение «надевать» по жизни, означающую «ну-ну, так я и думал», приготовился отойти в вечность…
Однако, к разочарованию покойного, даже его прозорливости не хватило, чтобы по-настоящему вообразить себе Вечность, а яркий свет и падение на что-то твердое заставили его вновь открыть глаза. Глеб Михайлович увидел, что сидит посреди той самой поляны, где Кот ранее оставил Зою Васильевну, которая теперь испуганно выглядывала из-за Котла.
– Что вы там прячетесь? – сердито крикнул Глеб Михайлович, – помогите встать!
Зоя Васильевна, не меняя ширины зрачков, повиновалась этому властному тону и медленно подошла к новому соседу.
– Кто Вы? – спросила она.
– Конь в пальто! Покойник я, не видно что ли, – Глеб Михайлович обладал умением казаться спокойным, используя колкости. На самом же деле, количество язвительных выражений всегда было в прямой зависимости от степени испытываемого им страха.
– Ах… – Зоя Васильевна не старалась скрыть эмоций. – То есть Вы знаете, что мы… это… того…
– А Вы при жизни много говорящих кошек видели, дорогуша? – ответил Глеб Михайлович, а про себя подумал: «И тут на дуру напал».
– Тссссс!!! – зашипела Зоя Васильевна, – не говорите ничего про Господина Кота и даже не думайте!
– Господина…
– Да-да, Кота! Он тут начальник, – Зоя Васильевна говорила шепотом, – он знает все обо всех, он читает мысли, он вытворяет всякое такое, чего лучше даже не знать, – не успела она договорить, как мурлыкающий голос Кота заставил ее оцепенеть:
– Комфортно ли долетели, Глеб Михайлович?
Зоя Васильевна обернулась. Кот стоял прямо за ней в том же синем костюме и лукаво улыбался, оскалив один клык.
– Что я здесь делаю? – Глеб Михайлович поднялся с земли и сделал бесполезную попытку отряхнуться.
– Староста Вам еще не объяснила? – поинтересовался Кот.
– Староста? Какая еще староста? Эта что ли? – Глеб Михайлович скорчил пренебрежительную гримасу и указал на Зою Васильевну.
– Так точно, – спокойно ответил Кот. Эта дама – Зоя Васильевна Шнапс – избрана старостой вашей группы отныне и…
– Господин Кот, прошу прощения, – к Зое Васильевне вернулась речь, – Вы сказали «группы»? Будут и другие?
– Разумеется, mon cher, с проклятиями всегда так: раз попробуешь, потом сложно остановиться.
Слушая этот диалог, Глеб Михайлович, до сих пор уверенный, что умер и попал в Ад, начал сомневаться, а не подводит ли его рассудок. «Наверное, я все-таки сошел с ума», – подумал он.
– Нет, уважаемый, Вы просто скончались, – Кот обратился к Глебу Михайловичу, отчего тот еще больше утвердился в своем безумии.
– Мы поможем Вам это осознать, – сказал Кот и пошел к Котлу, жестом приказав двоим несчастным идти за ним, и они молча подчинились. – Что последнее Вы помните, Глеб Михайлович?
– Меня сбила огромная машина, и я так и не покурил. Очень хочется курить.
– Да, с этим Вам не повезло, уважаемый. Это чувство теперь останется с Вами навсегда. А до машины что было?
– Девочка из больницы.
– Ох, Глеб Михайлович, – Кот покачал головой, – шесть десятков лет считать всех женщин ведьмами и в решающий час не распознать настоящую… Котел, покажи! – громко и властно сказал Кот и провел лапой над Котлом. Тот мгновенно закипел и показал Лолиту Адольфовну, вносящую имя Глеба Михайловича в «Список Дураков».
– Господин Кот, это и мой доктор, – прошептала Коту на ухо Зоя Васильевна, не отводя взгляд от Котла.
– Я знаю, – так же шепотом отозвался Кот.
Зоя Васильевна еще секунд пять смотрела в Котел, затем медленно повернула голову к Коту. Ее взгляд выражал одновременно озарение, злость, рассеянность и в то же время страх. Кот посмотрел на нее, улыбнулся доброй, отеческой улыбкой и сказал:
