– Август(наследник крови Аполлона, хранитель Арианы)

– Ариадна(смертная, возлюбленная Тесея, позже возведённая на Олимп как супруга Диониса)

– Элина(наследница крови Зевса, дочь Марка и Арианы, перерождение Персефоны, двойственная богиня)

– София(перерождение Паллады)

– Наследные семьи всех известных богов

До начала времён:

от появления Хаоса до воцарения Кроноса

Эпоха Титанов:

от воцарения Кроноса до начала Титаномахии (война Олимпийских богов и титанов).

Эпоха Великих Войн (Титаномахия, Гигантомахия (война Олимпийских богов и гигантов)

– в эту эпоху входит Эпоха Раздела Царств: короткий период между Титаномахией и Гигантомахией, заселение царства Теней, Подводного мира и Олимпа существующими богами, появление первых смертных детей Зевса, ставших Судьями Аида (Эак, Минос, Радамант).

Золотая Эпоха Богов:

от окончания Великих Войн до начала Эпохи Героев, то есть до рождения сильнейших полубогов. Сюда входит появление первых богов второго поколения, появление смертных, все основные события, связанные с личной жизнью Олимпийских богов.

Эпоха Героев:

появление полубогов, таких как Орфей, Геракл, Тесей, Персей и т.д, так же рождение самых последних и самых молодых богов. Например, Макарии.

Эпоха Противостояния:

война Олимпа и царства Теней, смерть Персефоны, жертва Деметры, появление новых богов

Эпоха Новых Богов:

начало нашей эры, возникновение других религий, популярность новых богов у смертных, обретение смертными независимости

Бронзовая Эпоха:

эпоха становления смертных, которые отделяют себя от любых богов, угасание веры, низведение Олимпийских богов до персонажей развлекательных историй, Олимпийские боги спускаются к смертным и живут среди них.

Эпоха Смертных (наши дни):

боги давно живут среди людей, смертные почти не верят в богов. Современный мир.

(до начала времён)

Океан бушевал. Первозданный, непревзойдённый в своём могуществе он гнал волны на высокий скалистый берег, желая утопить его в своём величии. Тучи клубились тяжёлым серым мороком, ветер разнуздано хлестал камень, врезаясь в него с неистовым диким гулом. Стихия бушевала и бушевала, и, казалось, в ней нет и никогда не будет места чему-то живому, чему-то разумному. Однако здесь было и то и другое.

Внезапно сверкнула молния, и её острый яркий край задел угол скалы, выступающий в океан, где мгновение спустя появилась фигура. Сотканная самим воздухом, брызгами воды, молнией и порывами ветра фигура застыла на месте, вглядываясь в бескрайнюю водную даль. Ещё не божество, лишь образ – воплощение одной из изначальных сил. Молния сверкнула снова, ударив совсем рядом с фигурой, но не потревожила её, а создала другую. Изящную, менее эфемерную, но такую же спокойную и возвышенную. Эти две фигуры будто бы продолжили давно начатый разговор.

– Может быть, есть иной путь? Может быть, твоё предназначение не в этом? – голос второй, высокий и мягкий, звучал обеспокоенно и умоляюще.

– Моё предназначение? – первая фигура усмехнулась, и ветер, подувший в этот момент, сделал её золотисто-прозрачной, будто блёстки высыпали в сосуд с водой. – У нас у всех одно предназначение – сдерживать силы и стихии, пропускать их через себя, создавать и создавать, но ради чего? – фигура повернулась и, взирая на собеседницу, почти выплюнула новую фразу. – Ради того, чтобы в один момент утратить это? Наши труды, наши деяния! Утратить?! – голос звучал низко и тихо, несмотря на всю эмоциональность слов.

– И почему ты решил, что проще пожертвовать собой? – спокойно сказала вторая фигура и сделала шаг вперёд. Всё её тело в этот момент преисполнилось грацией и лёгкостью, будто она не шла, а парила над скалой. – Что если стихии не просто так обладают воплощением? Что если, оставив свою без присмотра, ты сделаешь многим хуже, чем тебе кажется?

– Этого не случится. Пока я здесь, вы все в опасности, и пусть опасность ещё в тысячах световых лет от этого мига, она существует, Гея. Ты должна жить.

– И ты должен, – спокойно ответила она. – Ты – дар этому миру, ты ключ ко всему…

– Не я, а стихия, воплощением которой я являюсь. Прости меня… но я пришёл и рассказал тебе всё, не для того, чтобы получить разрешение, а потому, что ты единственная, кому я хотел бы объяснить причины, прежде чем уйти. Надеюсь, ты достойно и с должным смирением примешь это.

Гея сделала ещё шаг и коснулась его, становясь такой же золотисто-прозрачной. Форма её тела обрела человеческие черты, ветер сдул с головы пряди длинных прозрачных волос.

– Тартар и Нюкта в своём тёмном мире, в недрах планеты, остальные сами по себе, им и правда нет дела до тебя, но я… я останусь здесь одна. Что мне делать одной? Что мне делать без тебя, Эрос?

– Жить. Ты создана для этого, ты создана, чтобы дарить жизнь. С моим даром тебе ничего не грозит… – он сделал шаг назад, к пропасти. – Время пришло, – очередная волна, ударившаяся о скалы, выбросила вверх сноп брызг, которые сцепились за спиной Эроса, слились и обратились в потрясающей красоты солнечный опал. Желтоватый, почти прозрачный, он напоминал сферу с облаками внутри, которые пронизывали лучи восходящего солнца. – Артефакт, о котором я говорил, – он вложил опал в руку Гее, – это сердце земли, твоё сердце, Гея. Возьми его.

Её тело подёрнулось пеленой, замерцало, и медленно почернело до плотного состояния, формируя фигуру стройной женщины. Из глаз потекли золотые слёзы, оставляя тонкие дорожки на щеках, и вскоре преобразили Гею в статую из жидкого золота, которое переливалось и мерцало в каждом её движении.

– Не уходи… – прошептала Гея, но Эрос не внял её мольбам.

– Ты не будешь одна. Я навсегда рядом… в дожде и ветре, в солнце и снеге, во всех проявлениях этого мира: в жутких и прекрасных, в добрых и злых, я с тобой… – это слово ещё звучало в воздухе, когда тело Эроса в миг постарело, а затем обратилось золотой статуей, треснуло и рассыпалось песком, который тут же подхватил и унёс ветер.

Ноги Геи подогнулись, и она упала на колени, безвольно опустив голову. Гея чувствовала, как от неё разбегаются волны энергии, как на безжизненной почве прорастают зелёные ростки и распускаются цветы, как солнечный опал ускользает из рук, чувствовала жёсткость земли, прохладу ветра и боль… тягучую, невыносимую внутреннюю боль утраты. Дар Эроса. Столь же прекрасный, сколь и чудовищно жестокий, невыносимый и одновременно желанный. Дар Эроса, ставший причиной и итогом всего.

(наши дни)

Рассвет над морем. Успокаивающий, тихий, вселяющий в сердца искренние и чистые надежды. Лина вышла из ворот санатория и, сняв туфельки, прошлась по пляжу до самой воды, утопая в сером ещё прохладном песке. Море было спокойно, в нескольких километрах от берега резвились дельфины, лёгкий плеск волн звучал утренней музыкой. Лина улыбалась. В глубине её зелёных глаз прятались первые лучи, подсвечивая их до изумрудного оттенка, лёгкий морской бриз обнимал обнажённые плечи, играл с распущенными каштановыми волосами…

Лина любила отдыхать в «Колхиде» – так назывался санаторий на магнитных песках Черноморского побережья – каждое лето она сбегала сюда на неделю, оставляя дома всё, что с ней происходило, а происходило многое. Будучи первой дочерью, не получившей способностей, в семье наследников древних богов, она справедливо считала себя неудачницей. После школы, несмотря на начитанность и острый ум, ей не удалось ни поступить, ни закончить какие-нибудь курсы, приходилось подрабатывать то тут, то там, надеясь, найти своё призвание. Даже отношения с мужчинами складывались из ряда вон плохо – единственной удачей и настоящим спасением оказалось знакомство с Максимом Невским. Они встретились ещё в раннем детстве и с тех пор не разлучались. У него были женщины, у неё мужчины, их же личные взаимные чувства оставались исключительно дружескими, хотя, несмотря на это, Максим вёл себя как по-настоящему любящий человек. Его поддержка в самых трудных ситуациях казалась неоценимой и давала положительные результаты – Макс всегда был рядом, сколько Лина себя помнила. В этот санаторий он тоже приезжал с ней и прямо сейчас вышел на пляж, уже полностью одетый.