Пышноцветущая луна! В твоем сияньи
Текучим золотом сверкает море.
Как ясность дня, заколдованно-помраченная,
Пролился твой свет над прибрежным простором.
А в беззвездном голубоватом небе
Проплывают белые облака,
Как богов изваянья гигантские
Из сверкающего мрамора.
Нет, не поверю вовек: это не облака! —
Это сами боги, боги Эллады,
Что некогда радостно правили миром,
А ныне из царства забвенья и смерти
Явились, как призраки непомерные,
В небе полночном.
В ослеплении странном гляжу изумленный
На реющий Пантеон:
Торжественно-немы в движении грозном
Исполинские образы.
Вот этот – сам Кронион, властитель неба.
Кудри его белоснежны,
Прославленные, Олимп сотрясавшие кудри.
Он потухшую молнию держит в руке,
На лице его – горечь и горе,
Но и гордость былая почила на нем.
То добрые были, о Зевс, времена,
Когда упоительно ты наслаждался
Нимфы и отрока лаской и жертвой обильной.
Но и боги не вечно правят вселенной:
Юные боги старых свергают,
Как некогда сверг ты седого отца
И родичей – мощных титанов,
Отцеубийца Юпитер!
И тебя узнал я, гордая Гера!
Ревнивой тоске твоей наперекор,
Другая владеет скипетром мира,
И ты уже давно не царица небес.
Широко раскрытые очи померкли,
И силы не стало в лилейных руках,
И месть твоя вовек не настигнет
Ни девы, бога зачавшей,
Ни чудотворящего божьего сына.
И тебя узнал я, Афина-Паллада!
Как случилось, что щит твой и мудрость твоя
Отвратить не сумели погибель великих?
И тебя я узнал, и тебя, Афродита,
Встарь золотая, теперь серебристая!
Пусть дивный твой пояс тобой не утерян,
Но тайно страшусь я твоей красоты,
И, если бы ты осчастливить меня
Захотела, как древних героев,
Прекрасной плотью, столь щедрой на ласки,
Я умер бы тотчас от страха:
Богинею мертвых явилась ты мне,
Сладострастная Венус!
С любовью не смотрит уже на тебя
Страх наводящий Арей.
Юноша Феб-Аполлон
Печален. Молчит его лира,
Что так радостно пела в час пиршеств богов.
Еще печальней Гефест —
И недаром: вовек, хромоногий,
Не сменит он Геру на трапезе шумной,
И в чаши вовек не нальет хлопотливо
Он дивный нектар. Давно уже смолк
Неумолчный когда-то смех небожителей.
Никогда не любил я вас, боги Эллады:
Ненавистны мне были древние греки,
Да и римляне тоже не по сердцу были.
И все ж сожаленье святое
И острая жалость – пронзили мне сердце,
Когда я увидел вас в вышине,
Забытые, мертвые боги,
Вас, тени, кочевники ночи,
Туман легковесный, развеваемый ветром.
И стоит мне вспомнить, как робки и лживы
Те боги, которые вас победили,
Ныне царящие унылые новые боги,
Вредоносные в шкуре смиренья овечьей, —
О, тогда, весь во власти мрачного гнева,
Я готов разрушать все новые храмы
И за вас бороться, старые боги,
За вас и ваши добрые нравы,
Божественно благоуханные.
И перед вашими алтарями,
Что вновь устремились бы ввысь,
Окутавшись жертвенным дымом,
Я сам преклонил бы колена,
Простирая молитвенно руки, —
Затем, что – пусть, древние боги,
Вы всегда, участвуя в битвах людей,
Примыкали к партии победителей —
Великодушнее вас человек,
И в бою небожителей я склоняюсь
К партии побежденных богов.
Так я закончил. И на глазах у меня
Покраснели бледные лики,
Сотканные из облаков,
И, как умирающие, в раздумии скорбном,
Взглянули они на меня – и пропали.
И сразу скрылась луна,
Затянута пологом тучи темнеющей.
Вздыбилось пенное море,
И выступили победно на небе
