Литмир - Электронная Библиотека

В общем, картина понемногу прояснялась.

Громко зевнул Михеев, прервав тягучий говор, сел и стал тереть заспанные глаза, растолкал Сибирцева и Сотникова. Дед снова завозился у печки, вытаскивая чугунок с пареным, принес из сеней мелких грибков, засоленных в смородинном листе и каких-то пахучих травах, налил всем по стопке. После сна, мол, большая польза. На этот раз не отказались, составили компанию, пошутили маленько, нахваливая дедову закуску.

Дед вскоре ушел на двор по своим делам, и Михеев сразу стал серьезным. Жилин помалкивал, вылавливая ложкой хрустящий гриб из миски, слушал разговор. Чувствовалось, что и он что-то знает, но пока обдумывает. Переглянувшись с Михеевым, Сибирцев достал потертую карту уезда и неожиданно для себя заговорил о цели поездки, о золоте Мыльникова, о Лешакове и следил при этом за выражением глаз Жилина. Но тот оставался спокойным и даже более – равнодушным. Но когда решили, что нынче же, в ночь, Сибирцев с Сотниковым отправятся таежной дорогой на лешаковскую Медвежью заимку, Жилин вдруг заворочался на лавке, откашлялся и заговорил сипловатым, словно извиняющимся тоном:

– Про золото я слыхал. Мужики говаривают, что было вроде. А кто и сомневается. Может, и не было. А старателей пограбили. Если старательское то золото – оно небольшое. Совсем небольшое… А может, и есть…

– Есть золото, и не малое, – возразил Сотников.

– Ну, есть так есть, – вздохнул Жилин. – Однако вам тут без меня никак нельзя. В тайге дорогу надо носом чуять… Кабы по тракту – другой разговор. Да вишь, нельзя по тракту.

– Что-то дед задерживается, – вскользь отметил Михеев.

– А это он пошел поглядеть, – отозвался Жилин, – не побег ли кто в тайгу.

Михеев одобрительно подмигнул Сибирцеву.

– Верный дед-то? – вмешался Сотников.

– Да уж куда верней, – буркнул Жилин.

– Ну ладно, – Сибирцев встал и потянулся так, что захрустели суставы, – будем кончать беседу. Пулемет нам лишний. Много места занимает, да и потише надо ехать. Винтовки есть, гранаты. От немногих отобьемся, а если сотня навалится, так и пулемет не поможет. Вопрос последний: как повезем золото? Под сеном?

Жилин словно ждал этого вопроса. Он снова, как бы виновато, что вмешивается в разговор, кашлянул, прикрыв рот ладонью, Михеев взглянул на него вопросительно.

– Ежли… Это… Игнат говорил, тут по деревням кой-где снаряды остались. В ящиках. Снаряды те мужики побросали, а ящики в хозяйство, значит, приспособили. Так ежли те ящики… А сверху нераспечатанными прикрыть. Вези себе, вроде как оружие. Снаряд, он без пушки кому нужон? И охрана при нем, вишь ты, без подозрений. И тяжесть подходящая. Тут вес много значит.

«А что? – веселея, подумал Сибирцев. – Молодец Жилин. Дельная мысль. Ай да мужик! Сразу видно – бывалый солдат».

Михеев откровенно улыбался.

– Ну, удружил! Быть тебе, Жилин, наркомом. Голова!.. А я, честно говоря, и сам уж подумывал направить тебя с ними. Договорились, поедешь. Только смотри, как друга прошу, вся надежда на тебя.

Жилин даже засопел, опустив голову. Потом боком, по-медвежьи, вылез из-за стола, оделся, проворчав:

– Лошадей пойти покормить…

И вышел.

– Ну, как тебе Жилин? – с восхищением глядя ему вслед, сказал Михеев. – Мы тут головы ломаем, а он – раз-два – и в дамки.

– Ты чего, Алексей, вроде как недоволен? – поинтересовался Сибирцев, глядя в хмурое лицо Сотникова.

– Да нет, – неохотно отозвался тот. – Я о другом.

– Давай выкладывай, – сказал Михеев. – Все сомнения сейчас. Потом поздно будет.

– Я вот что думаю, – медленно заговорил Сотников. – Двадцать пудов – не шутка. Там у него, у Лешака, и монеты, и песок, и другие ценности. Сам говорил. Двоих-то саней хватит? И опять же, нас только трое. Всем бы поехать… Да и ящики эти, где их искать?..

Михеев прошелся к печке и обратно, чуть сощурившись, посмотрел на Сотникова.

– Ящики сейчас главное. Но уж это забота Жилина. Пошарит по селам вдоль тракта и найдет. Здесь много добра побросали, когда удирали в Читу… А вот ехать всем вместе нельзя. Любой дурак засечет наш обоз, а там уж и «таежный телеграф» сработает… Я верю, что в тебе сейчас говорит обычная осторожность. Просто осторожность. – Сотников вскинул голову, и щеки его вспыхнули, но Михеев движением руки остановил его. – Потому повторяю, что нельзя никак всем ехать. Я даю вам Жилина, а он – старый таежный волк. Его не обманешь… Ну, а вас мы встретим, как договорились, вот здесь, – он ткнул пальцем в карту, – у Трифоновой пади. Так что и ехать-то вам одним от силы полста верст. Тут важнее, чтоб у твоего Лешакова все было тихо. Думаю, что с помощью нашего деда и Жилина мы уже к вечеру будем знать, в каком районе банда. Если она сейчас близко от Медвежьей заимки, все, естественно, отменяется. Будем оттягивать банду за собой, к Баргузину… А насчет транспорта – не беспокойся, кони добрые, вытянут, сам отбирал. Кормите только получше – овса дадим.

Сибирцев достал клок газеты, огрызок карандаша и, низко склонившись над столом, производил какие-то расчеты. Выпрямился, вздохнул и сунул расчеты в карман.

Солнце ушло из окна, и в избе сразу стало темно, накапливалась тишина, и в ней уютно заверещал сверчок. Вернулись дед Игнат с Жилиным, долго сбивали снег у порога, стучали чем-то деревянным, словно натягивали обручи на пустую бочку. Зашли в избу.

– Порядок, – сказал Жилин, сбрасывая доху. – В деревне тихо. Все по избам печки топят… Про «хозяина таежного» тоже близкого слуха нет. Вот, – через паузу добавил он. – Нашли кое-что. С пяток ящиков есть, но без снарядов, пустые. Я так полагаю, – обратился он к Михееву, – не нынче бы ехать нам, Владим Васильич, а завтра. Еще по округе поискать, людей послушать. И чтоб тогда без остановки. Проскоком. С первыми звездами. А им бы, – он кивнул на Сибирцева с Сотниковым, – на двор не показываться. Кто тут народ считал, сколько прибыли, куда убыли?

– Наверно, ты прав, – подумав, согласился Михеев. – А ты что скажешь? – он повернулся к Сибирцеву.

– Думаю, Жилин говорит верно. Нам, брат, нет никакого резона петлять по селам в поисках снарядов. Одних ящиков мало. Нужны снаряды. Есть и у меня одна мысль. Скажите, Жилин, можно найти снаряды от трехдюймовки? Их нужно не больше двух десятков.

Жилин помолчал и вдруг усмехнулся:

– Надо, так сыщем.

Михеев даже привскочил, с маху хлопнул Сибирцева по спине.

– Умница!

– Тогда будем ждать, – Сибирцев встал, спросил у старика: – Как, дед, не стесним?

– Да живите, – словно бы отмахнулся он. – Шуму бы помене, и курить в сени ступайте. У меня завсегда травный дух.

Сибирцев виновато спрятал вытащенный было кисет. Михеев хитро подмигнул ему: так, мол, приучайся к порядку. Сам Михеев не курил.

8

Поздней ночью, подойдя к темному оконцу лешаковской заимки, Сотников осторожно постучал по ставне. Стукнул еще раз. За стеклом затеплился огонек. Послышались тяжелые шаги, и хриплый со сна голос спросил из-за двери:

– Кого это носит?

– Я, дед, – отозвался Сотников.

Загремела щеколда, забренчали какие-то засовы, и дверь отворилась. В тулупе, накинутом на исподнее, держа над головой керосиновую лампу, в проеме двери встал дед Лешаков.

– Это ты, Олеха, – утвердительно произнес он, словно давно ждал гостя и ничуть не удивился его приходу. – Проходи. Ай не один?

– У тебя спокойно? – вопросом на вопрос ответил Сотников.

– А какая меня лихоманка тронет? – Лешаков зевнул и широко перекрестил рот. – Вокруг-то тихо. Гостей нет… Ну, пришел, так зови своих. – Он отстранил лампу и пристально поглядел в темноту. – А коней-то вон туды заводите, в сараюшку, помнишь, поди, под сеновалом, да.

Помнил Алексей. Прятался на сеновале в ожидании Лешакова и Творогова. Ох, как помнил…

– Ну, давай, – махнул рукой Лешаков, – да в избу ступайте.

Он ушел, оставив открытой дверь в сени. Когда, отряхиваясь от холода, ночные гости вошли в избу, возле печи, с выведенной в дымоход трубой, уже закипал пузатый медный самовар.

9
{"b":"883900","o":1}