Фат Ил Ти сверлила меня взглядом, а я поймал себя на мысли, что попросту завис, сидя на стуле. Неловкая пауза была прервана.

— Так, — неуверенно начал я, — с чего мы начнём?

— Приивъет, — сказала она, протянув гласные,

— Привет. — ответил я и начал искать карандаш с бумагой, — Я думаю, что лучше начать с алфавита, и мне нужен лист бумаги.

— Помогать, — сказала она,

— Помоги, — сказал я,

— Нужно быть спокойно, — сказала она и обняла сама себя,

Хлопо́к и всё как в тумане. Снова вокруг всё залито светом. Пропали звуки и запахи. А напротив меня стоит она.

— Не бойся и не переживай. — сказал она отчётливо и без акцента.

— Что происходит? — спросил я,

— Я установила связь напрямую с тобой.

— Значит, это не игры моего разума? — Удивлённо уточнил я,

— Может, и игры, разума точно, — сказала она и села на кровать, которая каким-то образом очутилась позади неё,

— Это всё в моей голове? Это реально?

— Реально, да, в голове, не совсем. — продолжила она, — Правильнее будет сказать, что не в твоей, а в наших. В данный момент оба наших мозга работают вместе как один.

— Почему раньше так никто не делал?

— Пытались делать. Отец пытался. Мать пыталась. В итоге это сделали установкой, проникающей в сознание. Тогда-то он с Досу Та У и моей матерью и узнали многое, в том числе и ваш язык.

— Но я этого почти не помню, и всё это выглядело совсем иначе. Было много образов и чувств.

— Конечно, так как работала установка проникающая в сознание. А это довольно грубый способ. А чтобы соединить разум, как сейчас мы, нужно соблюсти ряд условий.

— Почему ты так хорошо говоришь, ты знаешь язык? — удивившись, перебил я, — Прости,

— Я не совсем говорю, я транслирую информацию. А твой мозг её понимает, минуя вербальные и невербальные интерпретаторы.

— Понятно. — понимающе кивнул я и осмотрелся. — Но почему я боюсь, почему мне панически страшно, и чем сильнее я боюсь, тем хуже тебя слышу, всё расплывается?

— Связь нарушается, расслабься. — успокаивающе сказала она,

— Я постараюсь. — я сел на стул, которого только что не было, и вдохнул широкой грудью.

— Вот так лучше. — улыбнувшись сказала она. — Тут-то мы и подошли к теме условий нашего с вами контакта. Видите ли, есть ряд условий, при которых этот контакт возможен. Первое и немаловажное условие — это то, что контакт должен быть обоюден, стоит вам начать воспрепятствовать, и связь будет потеряна. Второе, схожесть биологических видов. Не стопроцентная, но хотя бы немного приближенная. Третье условие — отсутствие бифуркации квантового мышления, простыми словами — понятия и смыслы не должны быть подвержены изменениям, ни во время осмысления ни после.

— Третье не совсем понятно. — оговорился я,

— Скорее всего, ваш мозг нашёл не совсем верные определения для понятий, что я транслирую. Я попробую сказать иначе. — немного помедлив продолжила она. — Предположим, что я говорю о звезде, о конкретной, что сейчас прямо над нами. В этот момент мой мозг транслирует в ваш мозг некий смысл, что в вашем и в моём мозгу сопоставим с понятием Звезда. Мы понимаем друг друга. Если представление о каких-либо понятиях отсутствуют у вас, ваш мозг использует максимально приближённые. Образуется интуитивное определение. Которое может быть впоследствии трансформировано в философское при наличии необходимых знаний. А философское знание, при наличии желания, воспринимается на веру и загружается в виде сырого мысленного образа и понятия.

— Если я правильно понимаю, то ты говоришь о едином языке? Сырой язык мозга универсален?

— Не совсем универсален. Всё дело в схожести биологических видов. Если алгоритмы синапсов имеют схожую структуру, то понимание возможно. Если разную, то невозможно даже установить контакт.

— Говорить о бифуркации квантового мышления я не могу много, — она застенчиво опустила глаза, — так как это совсем новая область знаний в нашей науке и всё, что я знаю весьма поверхностно. Но могу сказать, что наш народ не так давно установил контакт с разумом, который кардинально отличается от нашего. И самое главное отличие было не в логике и алгоритмах. Проблема в изучении крылась в понятийном аппарате. Понятия, смыслы, значения, менялись буквально на ходу. Стоило нашим учёным начать вникать в значение того или иного понятия, как смысл тут же менялся.

— Как квантовый мир. — перебил я,

— Именно! Логика квантового мира ясна, наблюдаешь — меняешь! — сказала она, — но чтобы подобное происходило со смыслом и понятиями, мы увидели впервые,

— Но как именно это происходит с понятиями? — спросил я, — Может есть примеры?

— Я попробую. — она поёрзала на кровати, поменяла ноги местами и продолжила, — Вот я говорила тебе о Звезде, о нашей звезде, и ты меня понял. А теперь представь на секунду… сосредоточься и представь… Я говорила не о звезде, а о траве, что растёт у дома.

— И…? — смутился я,

— Но ведь ты уверен, что я говорила о Звезде? — спросила она меня,

— Безусловно!

— Вот именно поэтому я и просила тебя, представь, что в тот момент я говорила о птицах, что летают над головой,

— Получается, что понятие поменялось сейчас. Но в прошлом, вместе с ним поменялся смысл?

— Если, грубо говоря, то да, и он будет меняться каждый раз, когда ты к нему обращаешься.

— Но ведь в таком случае, как узнать что-либо? Ведь идея будет утеряна.

— Вот тут и я, и некоторые наши учёные не согласны. Я разделяю ту точку зрения, что в этот момент передаются такого рода знания, что означают все, но, к сожалению, не объясняя этого.

— Суперпозиция смысла.

— Именно. — чётко подытожила Фат Ил Ти.

— Знаешь, я полагал, что это я буду тебя учить чему-то новому, — ухмыльнулся я, — а оказалось ровно наоборот.

— Я просто ответила на твои вопросы. — ответила она и широко улыбнулась.

Мы плавно перешли к изучению моего языка, попутно я получал новые све́дения о языке глизиан. И незаметно для себя я потерял счёт времени. И ощущение реальности. Всё напоминало сон. И сном и являлось. Утром я проснулся в кровати Фат Ил Ти. Её не было рядом. Дверь была закрыта. Медленно шагая, я пришёл на кухню, где не было ни души. Испытывая страшный голод, я первым делом приготовил себе завтрак и, прежде чем отправиться умываться, плотно перекусил.

Приняв душ и почистив зубы, я направился в свою каюту, чтобы переодеться в свежее бельё. Дверь в каюту была распахнута, но вещи казались нетронутыми. Зайдя внутрь и осмотревшись, я переоделся и направился в лабораторию. Попутно размышляя об удивительном мире суперпозиции смысла.

Мой плот, которому ещё только предстояло плыть через реку вселенной, был практически готов. Мелочи в виде отладки навигационной системы и калибровки потенциалов, казались сущим пустяком, в сравнении с проделанной работой. Успех, конечно, гарантировать было невозможно. Но тем не менее я не терял надежды. Но самая главная проблема, которую решить пока что не удалось, была и остаётся проблема сохранения меня самого, как личности. Переход очень плохо сказался на мне в тот раз, и о том почему, я знаю не больше чем, чем о том, что всё-таки со мной будет на этот раз. Но главное, это покинуть этот мир, вместе с моей машиной и моими знаниями, чтобы уберечь местное население от нападок, некоторой высокоразвитой цивилизации, которой, по мнению глизиан, не по душе подобные знания.

Фат Ил Ти всё своё свободное время проводила со мной. Мы вместе работали над машиной перехода. Она активно участвовала в сборке дифференциальной камеры. Её вклад был настолько ценен, что переоценить его было бы невозможно. Она искусно обуздала сварочный аппарат. Великолепная работа была проделана с её стороны. Мне же, на первом этапе сборки, этот аппарат очень не понравился. Может быть, дело в материалах, которые химически отличались от земных, и реагировали на сварку иначе. А может, просто, я утратил навык.