— А у нас не принято спать при возможном сотрясении, — игриво сказал я,

— Отдых, — сказала она,

— Спасибо, — сорвалось у меня,

— Спасибо, — безэмоционально повторила она.

Она подошла к двери и развернулась. Достала из кармана письмо и потрясла им.

— Что говори, — произнесла она,

— Боюсь, ты не поймёшь меня, — опрокинул я,

— Что говори, — снова повторила она.

— Хорошо, я попробую. - собравшись с мыслями, сказал я, — Это письмо для меня. Твоя мама Ман Ти Фат просит меня позаботиться… таксс… помочь тебе. И я буду помогать.

— Помогать. - повторила она, уставившись на меня.

— Да, помогать тебе, — я указал на неё пальцем,

— Сатис А плохо, — проговорила она,

— Сатис А? — спросила я,

— Ман Ти Фат — Сатис А, — сказала она, — мама Ман Ти Фат

— Понял, нет. Неплохо, — возразил я и отрицательно повертел головой.

— Ты плохо. — сказала она,

— Я тоже неплохо. — ответил я.

— Ты плохо письмо. — снова сказала она.

— Ааа. Нет, я расстроился из-за другого. — с чувством вины за обман произнёс я.

— Вы хотите кушать? — практически идеально произнесла она,

— Да, с удовольствием. — сказал я и у меня заурчало в животе.

Фат Ил Ти вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Я немного полежал на кровати и встал. Руки и ноги снова были мои. Я почувствовал запах варёной говядины. Слюнки потекли. Голодное предвкушение, зачастую, приятнее самого́ приёма пищи. Я знал, что так пахнет тёплое и жирное заливное из местной рыбы. И на вкус оно было не очень. Но я был так голоден, что готов был есть даже их аналог яичницы, в желтке кровавого цвета которого, всегда был эмбрион рептилии. Гадость на вид, а на вкус обычная курица.

На кухне были все. Даже Фар Ар усаживался поодаль. Хотя время было ещё не вечернее. Я сел на своё излюбленное место у маленького окна. Здесь немного сквозило, но зато было уютно. Так как из отверстия в полу шёл горячий воздух системы отопления. Это сводило на нет все попытки, холода снаружи, меня заморозить. Присутствующие смотрели на меня внимательно. Я поднял руку в знак приветствия и слегка помахал ей из стороны в сторону. Улыбнулся.

На столе было больше еды, чем обычно, вновь прибывшие привезли провизию, и этот обед был особенно роскошен, по меркам всех тех обедов, что были прошлые месяцы.

Фат Ил Ти передала, через сидевшего рядом со мной глизианина в форме, столовые приборы и тарелку. И сама села напротив меня. Все продолжали внимательно смотреть на меня. И я произнёс: «Приятного аппетита!». Фат Ил Ти улыбнулась по земному. Остальные присутствующие, включая Фар Ар, опустили глаза и принялись потчевать.

Мысль, что Досу Та У и Ман Ти Фат арестованы, не давала мне покоя. Всё сводилось к тому, что моё местоположение раскроется уже вот-вот. Одно то, что она отправила свою дочь сюда, указывало на то, что это сейчас самое безопасное место. И это вопрос времени, когда Зондбри поймут, что я здесь.

Стены давили со всех сторон. С момента моего прибытия на эту луну, в этот аванпост, я не чувствовал себя так неуютно и так небезопасно. Враг, если можно так выразиться, шёл, наступая на пятки. А моя машина ещё не была готова. И руки опускались, видя, сколько ещё предстоит сделать. А мотиватор был таким сильным, что только стращал и демотивировал. Всегда страшно, когда цель так далеко. Но именно в этот момент, ты начинаешь чувствовать настоящую свободу, именно тогда, когда ты якобы обречён. И в переломный момент, ты с опущенными руками, обесценивая всё, кроме своей цели, получаешь заряд невиданной мощи. И эта про́пасть между тобой и целью, становится не чем иным, как трамплином, и ты уже на гребне волны. Ты можешь плыть, направляя себя по наилучшей траектории, можешь упасть, но тем больнее тебе будет, чем сильнее ты отчаялся. Главное — не утонуть.

Заряда бодрости должно хватить, чтобы управиться с ремонтом в ближайшие недели. На удивление, мысль, что в любой момент сюда нагрянут солдаты Зондбри, пугала меньше, чем то, что Фат Ил Ти сейчас снова придёт сюда, будет сидеть вот на этом кресле и смотреть… смотреть… смотреть. Нет, в этом нет ничего плохого. Но в последнее время меня это немного пугает. Со слов Ман Ти Фат, я ей стал как отец. И согласно местным обычаям, всё это понимают. Все, кроме неё само́й. Хотя, может, я глубоко заблуждаюсь, и в её поведение нет ничего удивительного или необычного для глизианки. Может быть так у них и положено, что девочки так обходительны со своими отцами. Но меня не покидало и не покинет чувство, что я ей нравлюсь. И не то чтобы мне это не нравилось, но ей сколько лет-то? Семнадцать? А мне, в свою очередь, уже перевалило за пятьдесят. Господи, чем я занял свои мысли. Сосредоточься на работе. Так-с эти провода сюда. Подрегулируем вольтаж. Должно получиться. Включаем.

Бип. Бип-бип. Тс-тс-тс-тс-тс. Чик. Бип-бип. Это мой триумф. Корабль Тесея снова работает. Осталось совсем немного, собрать дифференциальную камеру.

— Вы помогать знать язык, — раздался голос за спиной.

От удивления я выронил клещи, которыми только что гнул лист металла. Встав с пола и вытирая руки от грязи, я обернулся. Передо мной, опустив глаза, стояла Фат Ил Ти. Она нервно теребила кармана, ужасного комбинезона, который превратил образ юного студента-академика, в юного оборванца из работного дома.

— Если ты хочешь, чтобы я научил тебя своему языку, — проговорил я, оттирая жирное пятно с ладони, — то тебе придётся немного подождать, пока я не закончу ремонт.

Не знаю, что из того, что я только что ей сказал она поняла, но вид у неё стал угасающим. Она развернулась и пошла к выходу. И первое, что почувствовал в этот момент — это укор. Совесть ошпарила меня. А в моём омуте памяти оживились образы Сони. Сколько раз я откладывал наши с ней игры, занимаясь, то одним, то другим. Я променял драгоценные минуты как своей, так и её жизни, на то, что создавало впоследствии только проблемы.

— Постой, — окликнул я Фат Ил Ти, — я не сказал "нет", но в данный момент я просто обязан починить эту штуковину. И я думаю, что могу немного позаниматься с тобой вечером.

— Вечером, — повторила она, — позаниматься.

— Да, всё верно, помогать знать язык, — я указал жестом на неё,

— Спасибо.

В этот момент она бросилась на меня и заключила в объятия. И мне ничего другого не оставалось, как ответить ей тем же.

Продолжая работу по сборке дифференциальной камеры, я думал о том, а как именно я буду её учить. Язык не физика и не математика, здесь нужны образы, а не понятия. Порой сложно понять человека, с которым прожил десяток лет. Даже в мелочах. А иногда и сам не понимаешь, что значит то или иное. Коммуникация — такая ко́мплексная работа мозга, сотни операций ежесекундно, и стоит только сделать что-то иначе, просто опустить глаза, и смысл сказанного меняется. Руки убираешь в карманы или теребишь ими шов у штанов. И вот уже новое значение у простой просьбы о помощи. Мы никогда не понимаем друг друга, так как понимаем сами себя, но себя мы не понимаем тоже. Даже когда ждём этого от других.

Увлёкшись мыслями о предстоящем учебном процессе, я не заметил, как комнату наполнило дымом от сварки. И едва не потеряв сознание, открыв маленькое окошечко, я выбежал в коридор. Откашливаясь, я побрёл на кухню. Попутно осматривая стены, я снова почувствовал себя как дома. Уют — это то, чего мне так не хватало с тех пор, как я покинул свою планету.

Выпив воды, я сполоснул стакан и пошёл в каюту Фат Ил Ти. Не успел я постучать в дверь, как она отворилась. Она робко отпрянула в сторону, позволяя войти.

Её каюта не отличалась от моей, а во многом была более аскетична. Мебель была расставлена немного иначе, кровать стояла у стены, где должно́ было быть окно. И лампочек было на одну меньше.

Она поставила стул напротив кровати, куда благополучно запрыгнула сама, и села как ребёнок, сложив ноги в позе лотоса. Я сел на стул, немного отодвинув его. Предчувствие того, что это не только уроки для неё, становилось всё сильнее. Но в то же время мне это льстило. Не питая особых иллюзий насчёт неё, я воспринимал её скорее как влюблённого подростка. И если цель у нас выучить язык, то хороши будут любые мотиваторы. Тем более что опыт у меня в этом какой-никакой имеется. Однажды, когда я ещё преподавал в институте, была у меня студентка Марина. Влюблена была в меня по уши. Ходила на все лекции, даже на те, что были у других групп. А на четвёртом курсе, даже со старшекурсниками. Девочка была любознательная — это бесспорно, но к другим преподавателям такого внимания, как ко мне, не проявляла. Всё прошло более-менее гладко, пару раз, конечно, чуть было не перешли границ. Но благо её подруга, которая изредка появлялась, даже на тех лекциях, которые были в расписании, сыграла в нужный момент в роли ингибитора. Не исключено, что это была стратегия со стороны подруги. Ведь по окончании учёбы, именно с ней мы начали встречаться. И впоследствии она стала матерью Сони и моей супругой.