По части навыков меня преследуют смутные сомнения, а какую часть себя я потерял, совершив переход? И насколько я могу быть объективен в самооценке, ведь и исходные данные о моём прошлом состоянии, в виде памяти, тоже могли претерпеть изменения. А значит, я могу даже и не предполагать, о том, что реально изменилось во мне.

Не скрою, что с каждым новым днём, подходя всё ближе к моменту, когда машина будет закончена, волнение связанные с внутренними противоречиями становились все сильнее. Внутренняя борьба, между желанием жить и сопоставлением ценности целой расы индивидуумов со своей, я неоднократно попадал в ступор. Инстинкты берут верх, порой даже у старых, поживших своё альтруистов. Но логика и холодный расчёт — удел храбрых. И перспектива стать героем, даже будучи источником проблемы, вдохновляла меня.

Но больше всего меня вдохновляла Фат Ил Ти. Она была для меня ярким представителем расы глизиан. Её воспитание и интеллект поражали, если брать в расчёт то, что она была среднестатистическим учеником семнадцати лет от роду. Но в пересчёте на земные года ей было без малого двадцать один.

То, что творила местная система образования — не что иное, как чудо. Казалось бы, такая мелочь, как принцип «Учись и Учи», позволяла раскрутить маховик интеллекта студентов до немыслимого предела возможностей. Наши с ней уроки языка, проходящие в ментальном коридоре, были больше похожи на конференцию по теме «Всего и вся». В то время как я объясняю, почему в моём языке выражение «да нет, наверное» означает неуверенное нет и состоит из слов согласия, отрицания и неуверенности, она успевает мне рассказать о том, как ловко можно обойти принцип запрета, тот, что мы, земляне чаще называет принципом запрета Паули. Подобные вещи из уст ребёнка, превращают меня в неандертальца с палкой в руке.

— Данный принцип, не постулат, — с улыбкой и несколько игриво, рассказывает она, — он не учитывает одну маленькую особенность. А именно, что квантовое число не двумерное, и даже не трёхмерное, оно имеет Н-мерное основание. Подобно мнимым и компле́ксным числам, оно может находиться за пределами понимания. Несколько фермионов, с лёгкостью находятся в одном состоянии и имеют схожие квантовые числа.

И действительно, посмотри на квантовую механику не снаружи, а изнутри, глазами квантового мира, многие принципы, такие как неопределённость Гейзенберга, теряют всяческий вес и выглядят попросту односторонним взглядом на процессы, протекающие там. Многие мои представления о законах, попросту, претерпели кардинальные изменения. И картина мира, начинает вырисовываться, и казаться проще. И всё моё представление о физике, а также представление моих коллег с земли, на первый взгляд кажется поверхностным. А некоторые задачи, что на земле так и не получили алгоритмов решения, и вовсе стали задачами класса Р. И решение, образно говоря, всегда было под носом, и проверить его не составит труда.

Но удивлению Фат Ил Ти не было предела, когда она в очередной раз восхищалась тем, что я смог сам произвести все расчёты и собрать установку для перехода. При этом не зная элементарных, как ей казалось, основ бытия. Я несколько раз обмолвился ей, что источником знаний выступил контакт с неким разумом, который направлял меня и руководил всей этой операцией. Но она сочла это за чудаковатость и вдохновение, не придав особого значения. В мою защиту можно сказать, что гипотезу Римана, решение которой было найдено мной, она решить не смогла бы тоже. Во всяком случае, вот так вот, с ходу. А о равенстве классов P и NP, она, как и все представители её цивилизации, даже и не знала. Она вообще показалась ей надуманной проблемой, решение которой даст только решение, без возможности применить знания на практике. Тем не менее склонилась она к тому, что классы эти не равны.

Я буду скучать по ней, как гром, прогремело у меня в голове. И несмотря на то, что мне завещали быть ей отцом, я чувствовал к ней, далеко не только отеческие эмоции. Было странным, с моей стороны, препятствовать этому. Я не минуты не сомневался, что нравлюсь ей, да что там нравлюсь, она была по уши влюблена. Но не было ли это следствием, травмы, причина которой была связана с моим появлением. Фактически из-за меня она потеряла отца, а теперь ещё и мать. Ужасно ещё и то, что доподлинно неизвестно, жива ли Ман Ти Фат. Хотя кого я обманываю, если даже её нет в живых, просто предположим, что тогда?! Я заберу Фат Ил Ти с собой? Предположим. По возвращении домой меня закроют навечно в самой глубокой лаборатории земли, и я проведу остаток своих дней, изобретая оружие на основе тех знаний, что имею. А Фат Ил Ти, тем временем будут препарировать на соседнем столе. Что за мир я ей дам, в обмен на тот, которого лишу. И это в лучшем случае, хотя это тоже как посмотреть. Ведь по возвращении домой, мы можем развалиться и лишиться возможности быть реанимированными, как это было со мной здесь.

Но чисто гипотетически, можно найти некую планету, пригодную для жизни. Только на этот раз, не обитаемую высокоразвитыми существами. И в этом случае, покуда мне не известна причина проблем с рассудком после перехода, любое путешествие будет подобно смертному приговору.

И Фат Ил Ти, насколько я понял, не намерена оставаться здесь. Несколько раз, во время нашего с ней сеанса коридора сознания, она пыталась поговорить со мной на эту тему. Но моя слабость всякий раз уводила меня от ответа. А она, будучи ослеплённой своими желаниями, упоенная от нашего совместного времяпрепровождения, всякий раз поддавалась на мои нехитрые уловки, и позволяла мне менять тему.

Мы перепроверили все цепочки машины перехода. Проверили работоспособность систем навигации и отладки. Дифференциальная камера была опрессованна. Компьютеры производства земли и компьютеры глизиан слаженно функционировали. Фат Ил Ти была поражена успехом. Но мы оба прекрасно понимали, что есть вероятность обнаружения, стоит нам запустить процесс перехода.

Проект переселения, а именно так, в шутку, назвал я подготовку к полноценному запуску машины перехода, развернулся на полную. Фат Ил Ти предоставила всю, имеющуюся у неё, информацию о звёздах, где по расчётам могли быть, потенциально пригодные для жизни планеты. Мы выписали их все в список. И выбрали десять случайных. Теперь дело оставалось за малым. Нужно было произвести пробный запуск, и параллельно, чтобы не тратить энергию зря, проверить одну из систем. Сканировать на предмет космических объектов, я собирался своим исследовательским фотодроном детектором, который чудом оказался цел. К нему в пару я сделал ещё один на базе местного оборудования. Глизианская фотоаппаратура была поистине великолепного качества и потенциала. Также оставался открытым вопрос энергоресурсов. Аванпост на Меее хоть и мог предоставить необходимые мне гигаватты, стабильность источника энергии оставалась под вопросом. Оборвись подача энергии до того, как я достучусь до своей космической эскадрильи солнечных батарей, проект переселения будет под ударом. Нас обнаружат. И на этот раз бежать будет некуда. Так что скрестим пальчики. Настроимся сперва на мою солнечную электростанцию, а затем на звезду под номером пять в нашем списке. И просканируем систему этой звезды.

За мгновение до того, как запустить процесс накачки дифференциальной камеры, Фат Ил Ти схватила меня за руку. И мы соединились в коридоре сознания.

— Что случилось, Фати, — удивлённо обратился я к ней.

— Мы так и не обсудили очень важный момент, — с тревогой в голосе проговорил она.

— Я весь внимание, — сказал я и развернулся к ней лицом,

— Я не останусь здесь, — её голос хоть и был в слиянии нашего воображения, был натурально трясущимся, — я попросту не могу,

— Я боялся этого, — сказал я ей и подошёл вплотную, — но ты должна меня понять, я не могу так рисковать тобой. И не могу взять тебя с собой, так как это очень опасно.

— Я не боюсь опасности, — твёрдо сказала она,

— А я очень, — повисла небольшая пауза, после которой я продолжил, — ты дорога мне, Фати, и я несу ответственность за тебя.