– Это чего это?!

– Итак, полуфинал! Если хотите костюм, то будьте любезны, выиграйте его. Вы все умеете, просто наслаждайтесь и набирайтесь опыта, а еще…

Ну, как всегда. Василич шевелил умами, раскладывая нашу пару на молекулы применительно к игре местных суперзвезд. У меня же коленки тряслись. Это же не просто случайные соперники! Это Милешкина и Иноземцева.

К нам на этап они не поехали, как и Буева с Соколовой. Мол, мелковато, и фонд призовой не по их достижениям. Золотые медали прошлого и позапрошлого года. Участницы олимпиады дошли до четвертьфинала, где проиграли в трех партиях самым титулованным тогда олимпийским чемпионкам на пике карьеры.

Короче, круче этих дам только Собакин и Пантелеймоненко. И то не факт. Вместе друг против друга они не играли. И мы сейчас выходим на площадку против них. Мамочки!

Что я там говорила насчет своих планов на олимпийский Олимп? Можно мне ненадолго отмотать? Ну, самую малость. Я передумала! Мне достаточно нашего этапа и своих пары минут славы. Судя по выражению лица Черепашкиной, она недалеко ушла в своих желаниях.

Василич же мне сейчас напоминал бога Грома. Только вместо повязки на глазах у него были усы. Ну, еще эта футболка его модная. Другого цвета уже, между прочим.

Да чтобы наш тренер и целых две футболки а-ля профессионал международного уровня заказал… Это как же он в нас верит. Просто суперсила какая-то.

– Егор Василич… А может, мы это? Того?!

Черепашкина, как всегда, была красноречива, но я не могла ее осуждать. Сама такая. Даже не думала, что трепать так станет. Так-то бить в лицо Собакина было проще. Хотя, перед глазами снова встала стоимость очков…

Фух, чутка отпустило…

– Что, Ника? Давай, я тебе расскажу, что ты сможешь купить на деньги со следующего этапа, в котором дают за третье место так-то сто пятьдесят тысяч.

Наши с Никой лица вытянулись. Это за третье-то место? А за первое тогда сколько? Это же мы сможем не только покататься, но даже, и правда, трусы себе фирменные купить! Ох, это же еще и на костюмы с вышивкой именной хватит!

– Василич, ни слова больше. Мы их порвем.

Тренер усмехнулся. Да простит меня романтическая натура моего отца, который всегда умилялся медалям, бабки меня пока мотивируют больше. Как там у умного дядьки, фамилия которого похожа на масло?

В пирамиде потребностей сначала надо закрыть самый примитивный уровень. Он же базовый. Чесслово, если мы возьмем какое-то место на этом этапе, я себе куплю умную книжку по философии!

Черепашкина же просто кивала. Не знаю, как там у профессиональных спортсменов, у нас же все прозаично. Вот как станем уважаемыми дамами, и наши фамилии не будут у Жорика ассоциироваться…

– А вот и наши самые юные, но уже такие звездные спортсменки! Кис… Кошкина и-и-и-и Черепашкина!

Должно быть, у меня лицо перекосило, потому что Ника меня легонько так пинком под зад выпихнула вперед, а потом вышла сама, улыбаясь и махая рукой. Я услышала со стороны трибуны:

– Ну, что же вы, Кошкина! Улыбайтесь, спонсоров на такое кислое лицо больше не станет.

Кажется, я знаю, кто встанет вторым в списке моих личных волейбольных противников после Собакина. Жора! Я бы ему ответила, да мое лицо снимали три камеры с разных ракурсов.

Настрой настроем, а вот необходимости играть с именитыми противницами никто не отменял. Они разминались, делали все так профессионально, выверенно. Прям любо-дорого глянуть.

Мы, наконец-то, сосредоточились на игре. Точнее, на разминке. На ней обычно все трясут своими… Достижениями. Ну, там ударить поэффектнее, подачу засадить.

Я же отчаянно била в сетку, и аут. Даже Черепашкина косилась. Сначала на меня, а потом на трибуны. Народу там, кстати, было поболе. Все же полуфинал. Вечером финал играть будем… Надеюсь, мы.

Подходя к сетке за мячом, споткнулась о колючий взгляд Иноземцевой. Она как-то так ехидно усмехнулась и из-под низа тихо сказала:

– Куда же твоя подача делась знаменитая? А? Кискина?

Я споткнулась и выронила мяч, а эта коза пошла, как ни в чем не бывало, к задней линии. От такого хамства я опешила. А жаль! Я-то думала, мы в большой спорт дорожку пробиваем, а тут, оказывается, первый класс вторая четверть! Ну, ничего себе, заявочка.

Хорошо, что Черепашкина не слышит. Она, хоть, и сильная у меня, но иногда прям цветочек нежный. Может и прописать мячом между глаз. Случайно. А наши козыри еще не время доставать!

В общем, разозлилась я неслабо. Да так, что, выйдя на подачу, подала сразу эйс. Глядя прямо в глаза чутка смутившейся сопернице, поняла, что это один-один. Но… Дальше игра пошла отнюдь не по нашему сценарию.

Мы смотрелись достойно, но первую партию продули двадцать один – восемнадцать. Василич не орал, но смотрел задумчиво и многозначительно. А еще он рыскал по трибунам в поисках кого-то.

Я уже старалась на нервах чутка подерзить, мол, он себе там новых игроков высматривает али как, но тут наш верный и усатый тренер радостно воскликнул:

– О! Собакин! Ну, наконец-то…

А потом с веселой ухмылкой повернулся ко мне. Я же, правда, увидела насупленного Славу и широко улыбающегося Пантелея. Он даже помахал мне ручкой!

– Так, Кошкина! Если не хочешь быть Кискиной, слушай сюда… А ты не лыбься, Черепашкина. Сейчас у нас с вами будет коварный план…

– Это ма-а-а-атч бо-о-о-ол!

У меня тряслось все на свете. Наша последняя игра, финальная, так сказать, на этом этапе. И я на подаче. Можно завершить все одним четким ударом. В такие моменты даже не до Собакина.

Хотя, этот самодовольный чемпион тут! Смотрите на него, любите его, болейте за него… Кожей его чувствую. Но все равно все мысли и инстинкты сейчас там, между двумя соперницами.

Что там Вика с Витой говорили? Буева и Соколова не любят силовые? Я их штук семь подала в первой партии. Три навылет. Потом прицел сбился, но мы все же ведем с разницей в одно очко.

Двадцать – девятнадцать, риск неимоверный, но я вдруг чувствую острую необходимость именно что бахнуть силовую. Черепашкина мне харакири сделает в случае чего, но даже не это смущает.

Как потом отреагирует Собакин?!

Все эти мысли проносятся в моей голове с какой-то космической скоростью, и вот свисток. От души прикладываюсь и фигачу силовую в прыжке. Приземляюсь и на секунду позволяю себе мысленно матюкнуться. Потому что уже знаю итог!

– Вот это да! Вот это дерзость! Вот это победа! Это суперэйс, супер-супер э-э-э-эйс!

Трибуны ликовали. Да, получилось красиво, не спорю, но глазами я искала даже не Василича. Чтоб его кошаки задрали или рюкзак его пометили! Не тренера. Собакина. А тот сидел, смотрел.

Он что теперь, каждую игру будет тут присутствовать? Ладно я, мы как бы все уже, отыграли… А у него через две игры так-то за первое место матч. Но он что-то зло сказал Пантелеймоненко, а потом демонстративно поднялся и пошел. Ах, ты ж…

– А теперь награждение!

Жорик стрелял в меня полубезумным взглядом, не забывая и про мою Черепашкину. Шутил, спрашивал нас, но Ника микрофон близко к моему рту не подносила и, на удивление, крепко держала оборону, мотивируя это тем, что я обомлела от радости.

Еще бы, наше первое третье место! Да еще с какими соперниками. Это вам не случайности в нашем Мухосранске. Конечно же, в матче с Милешкиной и Иноземцевой мы продули. Вытрепали им все нервы, устроили фееричное шоу, как сказал судья, достойное матча за первое место, и слили в самом конце.

Василич даже доволен был. Потирал свои усы с видом человека, который хакнул эту жизнь. Ну-ну. Я же была расстроена. Если бы я приложила больше усилий, если бы…

– Ах, ты, наглая девица! Эйс она подала. Откуда только нервы такие берутся!

– Селедки хочу…

– Я ее тренирую, тренирую, а она, оказывается, вон, как умеет! Беру свои слова обратно, выиграть в предыдущей игре было надо!